Осень — лучшее время для похода на отдаленнейший участок заповедника — «Дикие Столбы». Путешествие по тайге в это время имеет особую прелесть. Когда начинаются заморозки, лес расцвечивается яркими красками. На темнозеленом покрове появляются разноцветные тона. Золото осин переплетается с рубинами рябины и светложелтой хвоей лиственниц.

На «Дикие» можно попасть из Базайской долины через Калтат, из Эстетической части заповедника — по Манской тропе.

За широким логом «Столбовского» Калтата проходит «Копьева грива», на оси которой расположены семь крупных утесов и четыре мелких. Последние — это и есть «Обабки», в которые входят такие скалы, как «Кабарга». Хорошо проторенная Манская тропа ведет мимо «Барьеров» с иззубренными вершинами «Вороньего базара» и «Пальца». На пути встретится небольшой пестообразный «Малый гольд», и мы попадаем в долину Сухого Калтата.

Даже люди, хорошо знающие местность, теряют в осенние пасмурные дни обычную уверенность, попадая в бесконечный мочажинник без каких-либо признаков тропы и ориентиров. Совершенно сбивает с толку речка. Она делает причудливые фигуры, какие-то сходящиеся кривые. Течение меняется самым неожиданным образом. Минуту назад его направление было на восток, через полсотню шагов устанавливаете прямо противоположное. Вы знаете, что должны идти прямо на север и пересечь Калтат только один раз, но вот вы перешли через него уже не меньше десяти раз и, вконец запутавшись, садитесь отдыхать на поваленное мокрое дерево.

Вспоминая условные ориентиры, про которые вы когда-то читали в справочниках (о том, что северная сторона дерева имеет мшистый покров, южная — более густые и длинные ветви), вы осматриваетесь. С огромных, в полтора обхвата, деревьев свисает какая-то голубоватая бахрома, и сколько вы ни ходите вокруг, никак не можете установить преимущественное расположение: этот пышный наряд одевает корявый ствол со всех сторон. Мох располагается тоже в хаотическом беспорядке. В сырых, заболоченных участках знакомое с детства правило не действует.

Махнув рукой на ориентиры, начинаете брести наугад, чтобы выбраться из мочажинника до сумерек. Осенью придется очень плохо без костра человеку, захваченному ночью в болоте, промокшему и измученному. И редкий год не проходит, чтобы кто-нибудь не блуждал в этой неширокой долине.

Путешествие на «Дикие» начнем от избушки — «Музеянки», расположенной в Эстетическом районе возле утеса «Каин». С его вершины, на которую ведут три лаза (один из них — высокой степени трудности), открывается панорама на «Кабаргу», напоминающую отсюда усеченный конус, «Голову Манской бабы» и «Манскую стену». Тропа петляет по тайге продолжительное время. Но вот перед спуском к ручью, в просвете деревьев, взмывает вверх узкая, с остроконечной вершиной, скала. Это торцовая часть «Манской стены».

Влево от нее стоит причудливейший утес заповедника «Голова Манской бабы», покоящаяся тремя точками на мощном гранитном основании. Сколько бы раз вы ни пришли сюда, вас всегда будет поражать своеобразная красота «Головы».

На вершины этих утесов существует совсем немного ходов: на «Стену» — один, на «Голову» — два.

Преодолев «Мокрый бок Стены», «столбист» выходит на площадку, на краю которой лежит качающаяся плита. Восхождение начинается по длинной и крутой «катушке» к карнизу, с него по гребню — на вершину. Для малотренированных людей движение по узкому гребню с шестидесятиметровыми отвесными стенами очень опасно.

«Голова» пользуется большей популярностью, чем другие скалы южной группы. На верхнюю площадку гранитного основания можно попасть или через вертикальную щель — «Трубу», или через расположенный левее «Моховой». Последний ход требует меньших физических усилий и более интересен.

Много десятков тысячелетий потребовалось на то, чтобы оставить на гранитной, поверхности такие глубокие морщины и борозды! Одна из них служит лазом. Вклинившись в узкую щель над пропастью, поднимаетесь короткими расклинками на «Темя». Вершина «Головы» сильно выветрилась и состоит из рытвин и чаш. Здесь могут уместиться до двух десятков человек.

Перед тем, как покинуть верхнюю площадку, бросьте взор на основание «Головы». Значительная часть ее весом в несколько десятков тонн висит над глубокой пропастью. Только в одном месте фундамент соприкасается с двумя поддерживающими и уже отклонившимися от основного корпуса плитами. Они прижаты верхним массивом и в таком неустойчивом положении находятся многие столетия.

Отсюда хорошо виден Эстетический район. Ясно различаются «Митра» и массив «Второго Столба». Рядом поднимается полукружье «Манской стены». В противоположной стороне виднеются «Иджимский развал» и «Кабарга».

На Иджимском хребте скрыта густой растительностью небольшая скала, носящая название «Малого замка», обрамленная башенками и островерхими шпилями, и немного в стороне — «Близнецы». На этом маршруте мало троп и засечек. Берем направление на юго-восток. Миновав развал, попадаем к дикому и малопривлекательному утесу «Кабарга», расположенному на вершине хребта, У ее подножья трудно выбрать свободное от валежника место для стоянки.

Если вы подниметесь на вершину «Кабарги», то будете в числе очень немногих: за 25-летний промежуток времени на вершине «Кабарги» не было и двадцати пяти человек. И только с 1951 года этот утес стали считать освоенным.

Из трех лазов, расположенных в противоположных сторонах, эффектнее других «Северный». Сейчас он не представляет такой опасности, как раньше. Неустойчивые и шатающиеся плиты сброшены с карнизов. За вертикальной стеной идут несложные, но интересные переходы. Опытный «столбист» может испытать свою ловкость на «Восточном конусе», осилить который удавалось лишь немногим скалолазам.

С «Кабарги» открывается панорама южной группы скал. На переднем плане видна островерхая «Крепость» с дюжиной мелких утесов, в стороне — массивная громада «Дикаря», а между ними рассыпались чудеснейшие «Развалы». Вся эта система носит название «Дальнего района Диких Столбов».

Вы не можете оторвать взор от соседних скал. До них совсем недалеко, однако не спешите делать окончательное суждение: в тайге понятие о расстоянии является крайне относительным!

На «Крепость» легче всего попасть по засечкам, сделанным несколько лет назад, но — предупреждаем! — нужно быть очень внимательным. Потемневшую от времени засечку легко просмотреть, а достаточно сделать всего несколько шагов в сторону, как человек теряет направление и начинает блуждать. Чтобы ходить без троп, по приблизительным ориентирам, требуется очень большой навык!

Кроме огромных скал, видимых за десятки километров, в южном секторе разбросано много утесов, известных сравнительно небольшому кругу любителей. Вот, некоторые из них:

«Дальний развал» скрыт густой зарослью от любопытных взоров. Это очень веселый, солнечный камень, под которым находится ниша, где путник, случайно попавший в густой чащобник, может найти удобное место для ночлега (разумеется, если оно не будет занято каким-нибудь зверем!). Высок и непригляден «Колчан» с отвесными стенами, не освоенный еще ни одним скалолазом.

Недалеко от Безымянного ручья поднимаются вершины «Хмурого» и «Поимбы». По обеим сторонам «Крепостного» Калтата стоят величавые громады «Дикаря» и «Крепости». Они, словно средневековые сторожевые замки, господствуют над всей прилегающей местностью.

Подходы к «Крепости» завалены буреломом. Путник передвигается здесь медленно, с трудом. Восточный склон густо порос деревьями, поднимающимися до самого «Седла», противоположный — более крут и скалист. У подножья его разбросаны в разных направлениях мелкие скалы.

Здесь редко встречаются следы человека: путешественники предпочитают более обжитые места. Однако в прошлом под утесом находилась хорошая стоянка, на которой полвека назад останавливались художник Д. И. Каратанов с преподавателями рисования, под «Крепостью» же три дня жил писатель Вячеслав. Шишков. Своеобразная дикая красота местности, где в изобилии водятся звери, привлекает истинных любителей природы, которые находят здесь неисчерпаемый материал для наблюдения и изучения.

На «Крепость» существует многочисленная система ходов, от простых и доступных до предельно сложных, посильных только отважному и очень ловкому человеку, здесь есть оригинальные места, многочисленные переходы, интересные подъемы и спуски.

Из отдельных скал «Крепости» привлекают внимание «Корниловский бастион» и находящиеся внизу скалы — «Плавник», «Большой шпынь» и «Петушок». Фотолюбителю доставит большое удовольствие зафиксировать скальный выступ, напоминающий морду бегемота с характерным профилем и очертаниями. В разинутой пасти «Бегемота» могут свободно поместиться несколько человек. Сравнительно небольшой (величиной с ведро) глаз свирепо устремлен вперед. Таких фантастических профилей на утесе несколько.

На вершине утеса, в монолитах камней, встречаются значительные пустоты. Одна из них имеет просторный вход, влево от него находится овальное окне, из которого просматриваются скалы Эстетического района. С потолка одной из сквозных ниш сочится вода, но даже при самом внимательном осмотре свода не обнаружен источник, откуда проникает влага. Чтобы попасть на южную сторону «Крепости», нужно подняться по крутой стене. Эта часть утеса еще более живописна и интересна. Лаз на южную площадку не сложен, но «карманы» и выступы, по которым поднимается «столбист», крайне не надежны и не гарантируют от срыва.

Выбрав направление на «Развалы», до которых, по вашему предположению, не больше получаса пути, спускаетесь с утеса и берете курс на восток с незначительным отклонением в сторону юга. Со второго же распадка попадаете в бурелом. В некоторых местах приходится перебираться через двух- и трехъярусные завалы, перевитые хмелем и перепутанные двухметровой травой. Перешагнув через одно дерево, натыкаетесь на груду вывороченных с корнем огромных лиственниц, поперек которых лежат другие деревья, и так без конца...

Вы меняете направление, уклоняетесь в сторону, возвращаетесь обратно, пытаетесь стороной обойти этот участок, — все напрасно! Насколько видит взор, всюду та же картина хаотического нагромождения и борьбы за свет, за солнечный луч живого, могучего и цветущего с мертвым и отживающим!

Только сейчас до вас начинают доходить предостережения бывалых людей, которым приходилось терять ориентир и в течение нескольких дней блуждать по тайге. Проходит много времени, пока вам, наконец, удается выбраться на сравнительно чистое место. Вы убеждаетесь, что на небольшой переход потрачено в пять-шесть раз больше времени и в десятки раз больше физических усилий, чем предполагалось вначале.

Последняя значительная гряда «Столбовского нагорья» носит название «Развалов». За нею на юг встречаются только отдельные невысокие выходы гранита, разбросанные на большом расстоянии. К ним относятся очень оригинальный «Идол» в Сухой пади, «Монумент» и «Ястребиный». Человек не заглядывает сюда десятилетиями.

«Развалы» идут дугой по заросшему от основания до перевала хребту. Если широкое многокилометровое пространство между «Дикарем» и «Крепостью» является своеобразными воротами на юг, то семнадцать утесов? «Развалов» составляют резервный отряд, закрывающий с юга вход и выход в эти ворота.

Утесы от основания и до верха покрыты темноголубым слоем лишайников, ласкающих глаз нежными тонами. Столетия требуются для того, чтобы на шероховатою поверхности гранита образовался незначительный слой их. Этот светлый или темноватый налет является первым-пионером растительности, подготовляющим почву для всего многообразия высших форм. Колонии лишайников развиваются только там, где воздух очень чист, где нет дыма и копоти, нет сернистых газов — постоянных спутников больших городов. Наличие этой первородной флоры свидетельствует о чрезвычайной чистоте воздуха к его целебных свойствах.

К наиболее живописным утесам «Развалов» относятся «Чуя», «Ворон», «Великий», «Лендаха», «Чапаевский», «Гриф», «Будда», «Таганай». Ряд скал этой группы представляет огромные, словно вытесанные, вертикальные громады с совершенно отвесными стенами. Ограниченные технические приспособления, применявшиеся старой школой «столбистов», не давали возможности освоить эти утесы. Короткий, трех-четырехметровый кушак, даже и подкрепляемый беспримерной отвагой и поразительной ловкостью, не способен был помочь решить эти задачи. Скалолазы новой школы, используя технические приспособления альпинистской техники (металлические крючья, прочные сорокаметровые веревки и другое снаряжение), действуют более успешно и взяли в 1950 году несколько труднодоступных скал.

Гранитная стена, разделенная интервалами, между которыми, словно зубья сломанной расчески, поднимаются скалы, заканчивается на восточном склоне небольшим камнем «Глухариным». Он, как и «Чуйский утес», привлекает, мало посетителей, зато третий по счету — пирамидообразный «Гриф» пользуется большой известностью. Его конусовидная форма с лежащей наверху плитой, нависшей над северной стеной, невольно бросается в глаза. Молва относила этот утес к наиболее сложным и трудным. Не было никаких сведений о том, что кто-то поднимался на него. Но когда автору удалось взять последний переход «Грифа», он обнаружил на вершине почерневший от времени лапоть с истлевшей бечевкой.

Следующий утес носит название «Будды». Если «Дед» поражает зрителей ярко выраженным профилем человеческого лица, то «Будда» не имеет такой определенной четкости. Восточная его сторона напоминает огромную голову сыра, западная — три полустертых недоработанных профиля. «Дед» весь ушел в мысль, на лицах же «Будды» нет ни мысли, ни тени выражения. Это бездумный, равнодушный ко всему на свете идол, как будто перенесенный сюда со степных курганов Хакассии.

На «Будду» существуют три лаза. Каждый из них по-своему интересен и не похож на другие. За два метра до вершины путь к последней стене преграждается щелью, обрывающейся на десятки метров.

Сейчас вы должны с силой оттолкнуться и попытаться ухватиться за какой-нибудь выступ. В иной обстановке этот шаг был бы проделан быстро и; легко, но здесь, вдали от жилья, предоставленный самому себе, начинаешь раздумывать: «А если соскользнут пальцы?» Длительная нерешительность на отдаленном утесе не способствует успеху. Поставив ногу на отвесную стену, резко отталкиваетесь, пальцы правой руки хватаются за выступ. Все в порядке! Вы наверху!..

Под «Вороном» находится «почтовый ящик» южного участка «Столбов». Последнее письмо было опущено в него 22 июня 1941 года. Никто не пришел за ним ни в следующее воскресенье, ни через год. Только после Великой Отечественной войны двое из многочисленной прежде компании посетили это место.

Шестой развал носит название «Великого». Это огромный утёс, возвышающийся на десятки метров над тайгой. На нем есть очень интересные переходы, ниши и площадки.

Седьмой развал напоминает срезанный наперсток. «Малый монумент» охотно посещается скалолазами, так же, как и соседний уступчатый «Изюп» — восьмой развал. От него к следующему развалу проходит гранитный барьер, не представляющий сколько-нибудь значительного интереса.

Девятый развал очень высок и по размерам — мало уступает «Великому». С восточной стороны он имеет характерный семиметровый выступ, напоминающий утиный нос, отчего и весь развал носит это название. На его вершину зигзагообразной щелью и острыми уступами впервые поднялись два скалолаза в июле 1951 года. Следующие два развала — «Партизаны» и «Промежуточный» уступают по величине остальным. На «Промежуточный» попасть так же легко, как на «Четвертый Столб» Эстетического района. Обогнув невысокий камень, вы обращаете внимание на обломок скалы метров около пяти длиной, поразительно напоминающий вздыбленный полуразбитый танк. Его нижняя часть висит над пропастью, держась на узкой кромке скалы, а верхняя, преодолев двухметровый отвес, вышла на гранитный гребень. Все вместе создает впечатление динамической группы, застывшей в период последнего стремительного удара. Кажется, что какая-то сила выбросила его из недр тайги, но для завершающего движения не хватило энергии. Так и повис он на краю пропасти, не взяв последнего препятствия, и готов скатиться в глубокий провал.

Подойдя к «Танку», вы осторожно касаетесь его, боясь нарушить равновесие. Не бойтесь! Несмотря на внешнюю неустойчивость, камень стоит очень прочно. Он уже многие тысячелетия покоится на прочном покатом постаменте и будет непоколебимо стоять еще многие и многие годы.

«Лендаха» или двенадцатый развал прост для восхождения. С его западной стороны когда-то находился шалаш. Сейчас он разрушен.

Тринадцатый развал носит название «Таганая» или «Подставки луны». Он состоит из огромных округлых каменных подушек, плотно сложенных одна на другую. Несмотря на кажущуюся легкость, одиночный подъем с западной стороны очень труден. Легче всего попасть на утес с восточных переходов. Раньше о «Таганае» существовало мнение как о труднодоступном утесе. Восхождение, совершенное 12 июня 1946 года, опровергло такое мнение.

Дело в том, что скалолазы, доходившие до «Развалов», проникали в этот район с запада и сразу же натыкались на этот утес. Не пытаясь обойти его с тыла, они переходили к следующей группе, в то время как с восточной перемычки можно без особых усилий попасть на его вершину.

Четырнадцатый развал носит название «Чапаевского». Это очень высокий монолит, на который в 1951 году открыто несколько лазов различной трудности.

Между четырнадцатым и пятнадцатым развалами проходит высокий барьер, у северного основания которого глубоко внизу есть стоянка. Несколько в стороне находится пещера, высота которой у входа достигает 19 метров. Фигура человека теряется в этом огромном пространстве. В глубине свод пещеры резко понижается, а затем, круто повернув на запад, сходит на нет. Весною и поздней осенью, как это видно по следам, в пещере находят убежище дикие звери. Над очагом на большой высоте в стене имеется широкое сквозное отверстие, выходящее на южную сторону барьера.

Метрах в тридцати от этого развала, прозванного «Вороном», стоит вертикальный шестнадцатый развал «Орлиный», а за ним огромный семнадцатый — «Гребень». Его боковые поверхности представляют подобие огромных крепостных стен. На них не видно даже лишайникового покрова, этого постоянного спутника гранитных скал.

Короткий осенний день идет к концу. Солнце начинает опускаться за вершину «Крепости». Его прощальные лучи освещают гранитные подушки «Таганая», а в сквозных щелях «Великого» и «Лендахи» начинает сгущаться полумрак. Время готовиться к ночлегу: сентябрьская ночь наступает быстро, а до сумерек нужно натаскать валежника и принести воды. Последнее является наиболее «трудным: за водой нужно спуститься в глубокий лог, продираясь через бурелом. Иногда на поиски ключа уходит до полутора часов, а блуждать в глухой тайге поздно вечером совсем не безопасно.

Откуда-то долетел тоскующий крик зверя. Он возник внезапно и так же неожиданно оборвался, но ему ответил другой, с противоположной стороны. Низкие тона его вырвались словно из недр земли и разнеслись над примолкшей тайгой.

От «Глухариного» доносятся тявканье и неясные, приглушенные звуки. Совсем близко хрустнула ветка, и под косогором ясно слышатся тяжелые шаги крупного зверя... Ярко пылающий костер освещает красноватыми отблеском нависший свод скалы и бросает фантастические блики на окружающее. Вспышки, пламени вырывают из темноты то огромный кедр, протягивающий к огню мохнатые лапы, то поваленный ствол другого дерева. Потом все это снова поглощается мраком. Небо усыпало’ сверкающими звездами. Холодна сентябрьская ночь!..

Утром над тайгой плывет молочный туман. «Дикарь», как фантастическая гигантская громада, виднеется над клубящимся призрачным морем. Ежась от утренней сырости, вы разжигаете костер и после завтрака собираетесь в обратный путь.

В окрестностях «Дикаря» разбросано много мелких скал и пять гряд, носящих название «Кармагульников». Из отрогов, входящих в систему утеса, заслуживают внимания «Качинский» и «Амыльский» на южном склоне, «Спортивный» и «Арсеньевский» — на западном, «Змееголовник» и «Малый» — на восточном спуске.

«Дикарь» — одна из самых высоких скал заповедника. По высоте он едва ли уступает «Второму Столбу», состоит из гранитного монолита. На восточной сторона выделяется «Большой монолит», который, как «Корниловский бастион» «Крепости» и «Бычий рог» «Манской стены», крайне сложен, но все же доступен для восхождения. По форме, размерам и своеобразию ходов «Дикарь» тоже напоминает «Второй Столб». «Воронья стенка» этого утеса относится к классическим, сложным лазам заповедника.

Чтобы окинуть тайгу последним взором, давайте поднимемся на вершину «Дикаря». Для подъема лучше всего избрать «Северный ход».

Восхождение начинается по обомшелой, заросшей колючками, стене через «Малый вылаз», который можно взять через левую щель или через гребневый выступ... Несмотря на кажущуюся легкость, последний таит большую опасность. Гребень, на котором повисает скалолаз, очень удобен для упора, но начинает колебаться под руками тяжелого человека. При резком движении скалолаз может оборваться. Следует быть осторожным и на втором обкатанном камне наверху, который служит опорой для страхующих. Полагаться на его прочность нельзя. При значительном давлении он может обрушиться.

После первого перехода попадаем в широкий и длинный коридор с совершенно отвесными стенами, напоминающий «Шахту» на «Первом Столбе». Он замыкается вертикальным семиметровым тупиком. Используя удобные выступы, поднимаемся вверх короткими расклинками. Последнее усилие сделано, и вы с удивлением оглядываетесь по сторонам. Вы ожидали встретить голую вершину, по вместо этого видите ровную площадку значительных размеров, покрытую мхом и поросшую молодым березняком вперемешку с небольшими соснами. Кое-где видны рябины и две-три лиственницы. Справа над площадкой навис огромный выступ, под которым могут укрыться от дождя до трех десятков человек. «Садик» закрыт с запада и юго-запада высокими каменистыми стенами, а с севера — пологим гребнем. Только южная сторона открыта.

Наиболее сложный подъем, не превышающий впрочем семи баллов, ведет на юго-западную вершину. Укрепившись на покатом карнизе, начинаете вклиниваться в зигзагообразную расселину и по ней выбираетесь на выступ. Это — высшая точка «Дикаря» и всего прилегающего к нему района. Его восточная часть ниспадает уступами, связанными общим основанием, на котором поднимаются отдельные пики, напоминающие «Бородок» или «Большого Беркута» Мохового ущелья. Один из них, самый величественный и грозный, носит название «Большого монолита».

С вершины открывается на много десятков километров таежный простор. Словно разбушевавшиеся морские волны, отхлынувшие от подножья гранитного великана, застыли вздыбленные гряды гор. Далеко на востоке виднеется вершина Черной сопки.

Но особенно красив ночной пейзаж.

От берегов Енисея вас отделяет большое пространство. Вы прошли Эстетический район, пересекли ряд горных хребтов, долго блуждали по тайге, переходя от утеса к утесу, и вдруг здесь, под усыпанным звездами небом, видите на севере огни города.

Вначале вы не верите своим глазам. Слишком много было пройдено, чтобы можно было видеть город. Однако вдалеке мелькают огни автомашин, спускающихся к городу от авиапорта, и многочисленные огни в домах слободы Весны.

В городе даже ночью ни на минуту не прекращается жизнь, движение, работа, а здесь, на «Дикаре», пусто и торжественно тихо. Слышны только неясные шорохи, треск сучьев...

Самым дальним утесом «Диких Столбов» является «Седловой», расположенный на вершине гривы между Манычской рассохой и Калтатом. Если «Развалы» и «Дикарь» посещаются «столбистами» редко, то «Седловой» десятками лет не видит людей.

Он состоит из двух гранитных монолитов, разделенных широким интервалом. Северный носит название «Большого Седлового», соседний — «Каратановского». В июле 1951 года, более чем через 25-летний промежуток времени после первого парного восхождения на вершину этого утеса, два скалолаза поднялись на нее через западный карниз.

Отвесные стены и отсутствие каких-либо углублений и трещин на поверхности «Каратановского» утеса исключают подъем на него без технических приспособлении. Ниже «Седлового» находятся две небольшие скалы, стоящие параллельно, «Большой и Малый козьи мысы», еще ниже, в полукилометровом расстоянии, поднимается «Маяк». Он невысок и легко доступен. В северной стороне спускаются каменистые россыпи, остатки некогда возвышавшихся над долиной скал

* * *

Торжественно застыли в величественном молчании скалы, подняв вершины в бездонную высоту неба, и кажется, что пустынны дремучие леса Саян. Но если вы внимательно приглядитесь и прислушаетесь, — жизнь тайги откроется перед вами во всем многообразии. Везде и всюду — и в пышной зелени, и в расселинах молчаливых утесов — вы замечаете бесчисленные виды живых существ.

Вот мелькнул между корнями дерева вышедший на охоту горностай. Он приподнял мордочку, принюхиваясь к запахам, и, завидев человека, бросается под колоду.

Вот, припадая к земле, преследует добычу колонок. Его трудно заметить в камнях: природа покровительственно наделила его охристо-палевой окраской, мало заметной на мшистом камне. Испуганный кем-то, он бесшумно исчезает в высокой траве.

В 1951 году в заповедник выпущено несколько десятков соболей. Они быстро освоились с новым местом и превосходно чувствуют себя среди камней.

Здесь можно видеть и диких коз и даже редкого и крайне осторожного марала. По-хозяйски непринужденно ведет себя бурый медведь. Он несколько недолюбливает шумливых «столбистов» и старается уйти от костров.

На отвесном выступе скалы горделиво сидит орел-беркут. Внезапно, он срывается с места и, плавно взмахивая огромными крыльями, исчезает из глаз.

При первом наступлении сумерек лес наполняется птичьим гомоном. Привычное ухо улавливает монотонную песню козодоя и скрипучий крик дергача. Весною в ночную тишину вплетается нежно-переливчатое посвистывание. Оно внезапно обрывается, чтобы через минуту начаться снова. Ему отвечают вначале робко и неуверенно, потом все смелее и смелее. И до самого рассвета ведут свои чудесные трели соловьи.

Покидая заповедник, вы уносите яркое впечатление о таежных ароматах, о ночных песнях птиц и о замечательных людях, отважных и мужественных, оживляющих своей жизнерадостностью кран причудливых скал.

* * *

Мы обошли только наиболее значительные скальные районы государственного заповедника и перечисли далеко не все утесы и лазы на них. К тому же заповедником не исчерпываются достопримечательные места Куйсумской тайги. В наш маршрут не вошли «Волшебный парк» с его знаменитой кедровой тайгой дубовая роща под «Татарским развалом» за Енисеем, Манский участок и выходы розового и белого мрамора.

Сорок семь лет назад золотничники Филиппов, Трофимов и Вагин случайно набрели в тайге на пещеру с многочисленными разветвленными ходами. Освещая путь лучинкой, они прошли под землей около 200 метров и. боясь заблудиться, вернулись. Мало кто поверил их рассказам о том, что в обширном подземелье имеются гроты, и чудесные, как многосаженные свечи, сталактиты, что своды большого зала уходят в неизмеримую высоту... Мало кто верил также рассказам двух рабочих с рудника «Юлия» о подобной пещере, но совсем недавно была обнаружена и исследована неподалеку от Артемовского участка эта замечательная пятисотметровая пещера. Давно ходят слухи о пещере в Сисимской тайге...

Для любознательной и пытливой молодежи енисейские Саяны представляют бесконечно интересный и разнообразный мир.

Вместе с нами к причалу на Лалетиной подходит большая группа «столбистов». Это молодежь механического завода возвращается в город к началу рабочею дня. Разноцветные, яркие, только здесь принятые костюмы и кушаки выделяются среди однообразных костюмов-дачников. Вот подходит еще одна группа туристов. В ней мы видим людей самых различных профессий и возрастов.

Пионеру Алеше только 11 лет. Он вместе со своим отрядом был в заповеднике впервые. Ивану Илларионовичу Марченко семьдесят второй год. Старый пенсионер прошел ceгодня со своими сыном и внуком по тем местам, где в дореволюционное время участвовал в первомайских: маевках.

Железнодорожника Фролова и речника Ускова нельзя отнести к группе молодых, но они далеки и от того понятия, которое мы вкладываем в слово старость. Короче говоря, каждому из них по 64 года. Однако С. Т. Усков — прекрасный производственник и спортсмен. Он и сейчас без посторонней помощи поднимается на «Наперсток», на «Монгола» и на «Сторожевой». В последние годы ему редко удается побывать в заповеднике: летом у речных причалов день и ночь идет погрузка и выгрузке судов.

В ожидании речного трамвая мы сидим на берегу Енисея. На туманный небосклон выплывает месяц. Обливая бледным светом широкий простор реки, он отражается бесчисленными блестками на пробежавшей водной ряби.

На противоположной стороне реки видны дачи и санатории промышленных предприятий Красноярска. Несмотря на поздний час, ярко освещены окна Дома отдыха учителей. На горе, у подножья сопки, пылает костер пионерского лагеря.

По реке проплыла лодка. С нее доносятся мелодичные звуки баяна, под аккомпанемент которого кто-то задушевно поет:

Свежий ветер туманы развеял
И рассыпал багрянец вокруг.
Самолет улетает на север,
Журавлиная стая — на юг.

Видишь, облачко розовеет,
Небосклон на восходе румян!
Поднимается над Енисеем
Серебристой волною туман...

За Гремячинским логом мерцают огни мелькомбината и железнодорожного моста. Протяжный заводской гудок наполнил долину реки, разбудил далекое эхо и замер в Караульной пади.

Уже давно погасли и растворились звуки, и ночная тишина нарушается только плеском волн да комариным писком.

Нельзя не любить всей душой, всем существом своим неповторимые и незабываемые картины родной сибирской природы, ее широкие степи, высокие горы и бесконечную тайгу.