Ферапонтов Анатолий Николаевич

Байки от столбистов - III. А мы все равно летаем

Когда-то эта тема была под запретом. Немногие, к примеру, знают подробности о том, как в 1984 году под Красноярском взорвался ТУ-154, направлявшийся в тот же Иркутск. Газеты молчали, а красноярцы довольствовались слухами. На месте происшествия работали молоденькие солдаты; один из них рассказывал позже, что с его товарищами случались обмороки, кое-кто напрочь отказывался от работы. И то сказать, каково это — снимать с деревьев куски человеческих тел?..

Когда при посадке в зимнем Норильске разбился еще один ТУ-154, подробности люди тоже узнавали из третьих уст. Особенно поразил тогда рассказ о том, что местные власти почему-то долго не подпускали никого к самолету. В результате раненые умерли от переохлаждения. Не берусь утверждать, что это было так, но когда нет гласности, всегда есть слухи.

А еще раньше летали ИЛ-18: Весной 1969 года команда красноярских скалолазов летела по маршруту Красноярск — Кемерово — Алма-Ата -Ташкент. То есть, скорее это была просто компания столбистов: Дуська с Клепой, Сергей Прусаков, Юрка Борисена да я. Стоянка в Кемерово длилась 45 минут; за это время мы успели посидеть и выпить в аэропортовском ресторане, а начальник команды гнусно пошутил: «Хорошо, что мы сидим в хвосте. Если самолет падает, то хвост отламывается. Мы отряхиваем макинтоши, собираем кошельки и ищем ближайшее жилье». Накаркал: после вылета из Кемерова и полного набора высоты вдруг раздался сильный хлопок и загорелся один из левых двигателей.

Мы и правда занимали последний, третий салон; когда все летевшие с нами узбеки и казахи кинулись к левым иллюминаторам и самолет опасно накренился под их весом, мы переглянулись и дружно грянули модную тогда на Столбах песню про лошадь Каролину. Самолет тут же нырнул обратно в облака и когда опустился ниже их — о, чудо! — пламени уже не было: автоматические огнетушители сделали свое дело. Благополучно вернувшись в Кемерово, мы дождались резервной машины, у которой в Алма-Ате при посадке сломалось шасси. Здесь все обошлось ночным ремонтом.

Год спустя на таком же ИЛ-18 я летел уже без веселой компании, и по иному маршруту: Красноярск — Кемерово — Фрунзе. Едва ли не сразу после набора высоты из Красноярска пассажиры услышали тревожный голос стюардессы, которая просила пристегнуть ремни: на трассе гроза, возможна болтанка. И тут же началось! Без малого час снаружи все грохотало и сверкало, молнии лупили прямо в обшивку, самолет трясло и мотало, как на стенде-вибраторе. В салоне стюардессы потеряли контроль над пассажирами, слабонервные дамы метались в проходе. Пассажиров рвало, и лишь пилоты в кабине делали свое дело.

Когда после посадки бледные пилоты проходили по заблеванному салону, один из них сказал другому: «Надо же, как ножом срезало». Фраза стала понятной, когда пассажиры вышли на поле: на обшивке лайнера сожгло буквально всю краску, сама обшивка была измята тысячами ударов молний, а передний обтекатель, под которым крепится радар, отсутствовал полностью.

Казалось бы, и описанных двух случаев достаточно, чтоб убедиться в сверхнадежности этого типа самолета. Но именно ИЛ-18 заставил меня спустя еще три года пережить первый и, дай Бог, последний в жизни ужас.

Перед аэропортом Пулково в Санкт-Петербурге расстилается огромное поле, которое пересекает Варшавская железная дорога. Чуть опоздав на электричку, я глядел ей вслед и вдруг увидел, что прямо на зеленые вагоны пикирует с неба огромный пылающий факел.

Электричка успела, однако, проскочить, а самолет, едва перетянув через железнодорожное полотно, упал совсем рядом с ним и едва ли в 200 метрах от меня. И — ничего. Ни взрыва, ни самого самолета: он полностью ушел в землю. Лишь небольшой холм, из него вьется дымок, а на насыпи лежат два оторванных куска обшивки. Там, под землей, оказались сто третьекурсников — стройотряд, летевший в Краснодар.

Трагедия обсуждалась на закрытых партсобраниях, для простого же люда — ни строчки в газете, ни слова в эфире.

Автор →
Владелец →
Предоставлено →
Собрание →
Ферапонтов Анатолий Николаевич
Ферапонтов Анатолий Николаевич
Ферапонтов Анатолий Николаевич
Ферапонтов А.Н. Байки III

Другие записи

Тринадцатый кордон. Глава пятнадцатая
Инна Алексеевна приступила к своей ответственной операции — извлечению мускуса. Еще шесть веков назад Марко Поло писал: «Из мускуса кабарги получается лучший в мире бальзам». Родина этого животного — высокогорья Западного Китая. Мускус, извлекаемый из убитой кабарги, китайцы употребляли несколько тысячелетий назад. О нем ходила необычайная слава....
Легенда о Плохишах. Полный Квасец
Кто резво и громко щелкнул пастушьим хлыстом. Веки дернулись вверх, их резануло страхом. Дернулось в тугую нить тело, но расслабилось. С высокой крыши вокзала будто с лобного терема вспорхнула в небо стая городских голубей и сыпанула веером, отрицая и таежную чудь, и серую будничность. Юра аж оторопел. И чего ему спать прямо...
Были заповедного леса. Люди заповедника. Лесовод Мария Николаевна Ширская
По всей территории столбовского нагорья у Марии Николаевны разбросаны кедровые питомники и опытные посадки кедра. Ее домик в «Нарыме» — маленькая опытная станция, где на всех столах, подоконниках и стульях — ящики с ее «ребятишками» — маленькими пушистыми проростками кедра. Мария Николаевна отдается своей работе со страстью и всякую неудачу воспринимает как личную обиду....
Тайга
Иногда вода кажется столь тихой, что мысли оставляют на её сумеречной глади свои отпечатки. В тот миг, когда закат уже недолог, жизнь следует никому непонятному предопределению печали. Небо блекнет заплатами темноты, они срастаются с тенями горизонтов, и тут неожиданно вспыхивают проколы звезд. Ночные странники тянутся...
Обратная связь