Дальше снова Красноярск, завод, Столбы... А потом три года службы в далекой Польше.

Коля Молтянский, верный дружбе, писал мне все три года больше о столбовских делах. Иногда вспоминал и Вову. Вернее, его разные лихие дела.

Отслужил я и поступил в Политехнический институт. По примеру наших бравых спортсменов с «Грифов» начал пробовать кататься на горных лыжах. Тяжелое это дело, когда начинаешь не с детских лет. Жил я тогда в Студгородке в общежитии. До Сопки недалеко. А там небольшой подъемник. Катаются наши студенты-горнолыжники. Знаменитый в то время тренер И.Дельвер дал нам, любителям, лыжи и разрешил пользоваться подъемником. Кое-что начало получаться. За две зимы я начал, как говорят, больше стоять на лыжах и меньше падать. Хотелось, конечно, покататься с больших гор, а конкретно — на Чегете! В то время это была единственная в стране большая канатно-кресельная дорога (точнее 2 линии).

Бывает же так в жизни. Помечтал — и сбылось. Встречает меня в институте туристская начальница и сразу: «Хочешь покататься на лыжах на Чегете?» «Хочу, конечно, — говорю я, — но как туда попасть?» «Есть две путевки, бесплатные, на 20 дней. Только дорога за свой счет». «Но ведь март, самая учеба?» «Освободим, сессию продлим. Лишь бы путевки не пропали. Начальство просит».

Нас просить не пришлось. Мы с другом и одногруппником Володей по кличке Джо мигом оформили освобождение и поехали скорым поездом до Минвод. Лыжи взяли в институте, как посоветовали опытные люди.

Эта поездка в альпинистский лагерь «Адыл-су», работающий зимой как горнолыжный, стоит отдельного рассказа. Красивый лагерь в знаменитом Баксанском ущелье. Приличная организация, ежедневные катания на Чегете. И отличная кормежка — дело не последнее. Это была первая школа инструкторов-общественников горнолыжного туризма. Скажу сразу, что экзамен на инструкторов мы не сдали. Были слабо подготовлены, то есть сами катались, а учить других еще не получалось.

Но это не важно. На второй или третий день после приезда мы выходим из столовой после отличного ужина. Проходим через зал, который был по вечерам танцевальным. И удивился я, вздрогнув, уж не чудится ли это? Картинно оперевшись на пианино стоял Вова, в новой голубой пуховке. Вова начал сразу: «Ах, это ты! Ну хорошо, что это ты. Другой уже лежал бы под пианино. Вы почему забрали мои путевки?» Но мы уже не темные пацаны. Кое-что понимаем. Изображаю радость, словно родного отца-командира встретил: «Здравствуй, Володя! Рад тебя снова видеть. Но как могли мы, студенты-второкурсники, взять твои путевки? Нас вызвали, дали бесплатные, незаполненные путевки, освободили от учебы». Познакомил его с другом Джо. Вова немного оттаял, поматерил начальство.

С появлением Вовы наша размеренная жизнь немного оживилась. Вова быстро сошелся с местными. А может и раньше их знал. Он торговал с ними лыжами, спортивными шмотками, даже щенками кавказских овчарок. Никаких конфликтов с участием Вовы здесь не было. Вова знал и соблюдал местные обычаи. Кавказцы его уважали.

Во время первых занятий на лыжах Вова пытался показать нам класс, намекая, что мы на лыжах нули. Но перед этим он ломал ногу, да и был постарше нас. Превосходства особого не ощущалось, хотя опыта было больше. Катались мы вместе, в одном отделении и были довольны.

Кончилась смена. Мы радостные и загорелые летели из Минвод в Красноярск. Вова летел через Москву. Попросил нас отвезти домой ему две пары горных лыж, что купил там у туристов, что мы с уважением сделали. Видели мы Вову иногда на горнолыжных трассах и на скалах. Здоровались, но общих дел у нас не было. О лихих делах Вовы слышали мы только из рассказов столбистов.

Вот проводят сборы альпинисты ДСО «Труд». Живут в гостинице на Каштаке. Сидят, обедают. Встает Вова и говорит одному юноше: «Перестань чавкать. Это некультурно!» Тот в ответ: «Я не чавкаю». Вова более грозно: «Нет, ты чавкаешь. Если не прекратишь, я тебе этой бутылкой (литровой с молоком) голову разобью». Парень, видно, мало знал Вову. Продолжал есть. Вова взревел и ударил его бутылкой по голове.

...Брызги, осколки. Кровь смешалась с молоком. Парень застонал. Вова невозмутимо взял аптечку. Квалифицированно перевязал беднягу, приговаривая при этом: «Я же говорил тебе — не чавкай. Так и вынуждаете на крайние меры».

Вова, кстати, в заводском спорте работал тренером, инструктором, а одно время даже коллектив физкультуры возглавлял. Любили знающие столбисты позубоскалить по поводу тренерской практики Володи. Приехали заводчане на горных лыжах покататься. Новички, в основном. Едут как попало. Согнулись, лишь бы не упасть. Вова стоит в гордой позе начальника и вдруг срывается: «Зад убери, зад!» — добавляя маты, кричит Вова тому, кто больше всех согнулся. И, забыв, что он начальник и тренер, догоняет и бьет его металлической палкой по заду. Тот, конечно, падает. Вова, опытный спасатель, помогает ему встать. И тихо рычит: «А теперь иди мою палку выпрямляй. Катаетесь, чайники, как попало. Инвентарь дефицитный об вас портишь».

На скалах тоже картинки были. По легкой трассе со страховкой лезет молодой воспитанник Вовы. Простое место не может пройти. Вова сначала кричит на него. Потом с ревом бросается вверх без страховки. Подлазит и хватает несчастного за что попало. Отбрасывает его в сторону. Пролазит это место без страховки. Потом их спускают вместе на одной веревке. Вова поучает: «Вот видишь, как здесь просто лезется». Хорошо еще просто отбросил. А мог бы и пинка дать.

А потом Вова из Красноярска исчез. И столбовский телеграф донес, что не совсем тихо у него это получилось. Это невозможно сейчас проверить, остается описать, как рассказывали на Столбах. Обычно столбовская молва по фактам редко врет. Детали, конечно, могут слегка приукрасить. Вова побил как-то по пьянке свою жену, вторую к тому же. Она просто вызвала милицию. Пришли два молодых милиционера. Что за дело — унять «домашнего боксера». Но в дверях сюрприз — двустволка в лицо и крик: «Ложись!». Залегли ребята, стволы исчезли. Исчез и хозяин. Кинулись в квартиру, а там никого.

...У соседа выше Вовы этажом скрипнула балконная дверь. Сосед оглянулся, оторвавшись от телевизора. Его коснулись два ствола. Очень спокойный голос Вовы: «Ты смотри спокойно. Я тут посижу немного. Будут стучать — не открывай. Потом я уйду». И ушел. А потом уехал из города.

Несколько летних сезонов работали мы инструкторами в альпинистских лагерях на Тянь-Шане и Памире. Стали подъезжать к нам молодые альпинисты из Кузбасса. Раньше там альпинистов было мало, а тут косяками пошли. Узнали мы, что «крестным отцом» их является все тот же Вова. И воспитание неплохое у ребят было, чем-то далеким и родным от них веяло. Про подвиги Вовы на новом месте они не рассказывали. Что нечего было рассказать, мы не верили. Скорее всего, не все знали и были хорошо проинструктированы. Они звали Вову Абреком. Мы говорили им, что Вова на Столбах Абреком не был. А у нас он Абрек, — говорили кузбассцы.

В.А.Тронин