Ферапонтов Анатолий Николаевич

Байки от столбистов - III. Цыганский переполох

Моя первая теща, чистокровная цыганка, очень любила своего мужа, а, стало быть, тестя моего, исконно русского мужика. Родив ему последовательно дочь и сына, выдав замуж первую и оженив второго, она в сорок пять своих лет исчезла, вернулась в табор. Всесоюзный поиск результатов не дал, и цыганский Бог ей судья. А меня к цыганам всегда тянуло. Песни пел на Столбах — преимущественно цыганские. А угадав цыганку в одной из вовсе не красноярских скалолазок, женил ее на себе, — черт теперь разберет, кто кого женил или соблазнил, но дело вовсе не в этом.

Как-то раз в устье Лалетиной обосновались цыгане своим табором. Ну, конечно, никаких там бричек, лошадей, — так, польские палатки, но: костер, котлы на нем, детишки кругом, юбки цветастые, жилетки атласные, — суета: И мы идем мимо этой любопытной суеты своей, — ну, прекрасной тогда компанией: «Веселые ребята». Не все, конечно, но и втроем компанию представить могли: Борисена, Лохма и я, автор сегодняшних баек.

Табор эдак в сторонке слева, и мы прошли бы мимо, поскольку дело шло к полуночи, но там, у костра, тренькала гитара и молодой мужской голос что-то напевал. Да так слабенько, так неумело, плохо, что мы заухмылялись. Не знаю, может быть, все, что мы делали после, было не очень-то верно: какой-никакой гитарист все же имелся в таборе, а вот после нас — ни гитариста, ни гитары. Так ведь молодость! — вначале сделаешь, а после подумаешь.

Две гитары на троих висели у нас за плечами, и мы подошли к костру, соблюдая политес: мир вашему очагу, мол, не позволите ли путникам присесть ненадолго и все такое прочее. Улыбались, конечно, и даже изображали легкие такие полупоклоны. Ну, что цыгане? Не откажут же они никогда в гостеприимстве; круг раздвинулся и мы уселись на бревешко.

Тут я снова отступлю, — только лишь ради ублажения памяти бывалых столбистов. Были на Столбах певцы, — ой, были: Я-то застал разве что Спрута да Хасана; куда пораньше знаменитых питерских да московских бардов они стали сочинять и петь под гитару свои песни о таежном бродяжничестве, о Севере, о скалах, — где все это теперь? Пятнадцатилетним пацаном сидел я на Катушках, а там, внизу, степенно поздоровавшись, уселись рядышком они двое и устроили как бы конкурс: пели только свое и по очереди. Народу собралось!

Позже, в наше время, но всегда в одиночку, здорово пел Бен, мелькнул Михей, тоже не любивший компаний. После нас уже — Баякин, Руйга: Нет, пели-то и по сей день поют многие, едва не большинство, я ведь о тех, кто запомнился. Но только у нас, в «Веселых ребятах», вот так уж все удачно сложилось. Нам и пяти-шести гитар зачастую не хватало: Борисена, Лохма, Мамай, Мохендра, Шакин, Корнел, хриплая Дуська, колокольчиковая Клепа,- ох, простите, неназванные друзья, шибко велик ваш список: у нас пели все. Только мы устраивали гитарам экзамен на Коммунаре: если никто из лучших гитаристов не может извлечь из бедняжки что-то благозвучное — лети-ка вниз с последним своим плачущим звоном. Но напоследок мы ритуально каждую целовали: деревяшка не виновата в том, что ее делали с похмелья или в конце квартала.

Времени для репетиций у нас было предостаточно: ведь что делать на Столбах? — лазать по скалам, петь песни и охмурять девушек. Так разве все это не совмещается? Очень даже, и вот стало быть мы — денно и нощно; ну а пока — сели у цыганского костра. Детишки хороводятся и липнут, а красть у нас нечего; бабенки поворожить норовят, а заплатить нам нечем: давайте, мы вам чего-нибудь споем, так мы говорим. И кто же это откажется у ночного костра, в сладком бездельи, от концерта вполне трезвых, деликатных и симпатичных парней?

Здесь, господа читатели, я впадаю в затруднение, поскольку с горьковскими «Певцами» соперничать не смею, к тому же сам был участником того маленького импровизированного концерта, и скромность берет свое. А посему уберу всякие виньетки, сочиняемые литераторами для интереса: что было, то было.

Ферапонтов Анатолий Николаевич

Лохма обладал совершенно изумительным тенором, и внешне он был удивительно схож с нынешним гением сцены Лучано Паваротти,- полнотой, курчавостью, чертами лица. Первым и начал концерт, тихонько-тихонько так вначале,- «Очи черные, очи страстные:» Если бы хоть раз услышал Сличенко, он эту песню из своего репертуара исключил, — от стыда за собственную неумелость. Лохма начал романс, а мы с Борисеной знали, когда и как вступить. Ведь все цыганские романсы — удивительно разноголосны, — не знаю, как это называется у музыкантов. Уж как мы в таких штуках упражнялись, — да мы бы, наверное, разложили на голоса и «Гимн Советского Союза», если б хоть раз в наши головы пришло его спеть.

Цыгане загомонили было на несколько секунд, и вдруг замолкли: Свою «Ай да зазнобила:» (а что мы и знали-то кроме репертуара «Ромэн») я начинал уже в полной тишине, — в полной тишине у цыганского костра! Тут мы вновь выводили на три голоса, и славно нам пелось; когда вот так удается, и впрямь не глотка, а душа поет, как сказал кто-то где-то и когда-то. Третьим по очереди начинать песню выпало Борисене, и он ее начал, нашу любимицу, «Не вечернюю». Всегда любил юркино пение и немножко гордился тем, что партнером в «цыганский» дуэт с двумя же гитарами он предпочитал меня. Здесь, сейчас, даже мы с Лохмой вначале заслушались, и оба запоздали со своим вступлением, отчего Борисена досадливо дернул плечом; вступили однако, и уж постарались соответствовать.

Старый цыган, — хозяин табора или как там у них называется старший по возрасту и званию, сидел по другую от нас сторону костра. Добавьте Будулаю лет 20, повесьте ему на шею красную косынку, он и получится. Старик едва взглянул на нас, когда мы подошли, а после вновь мрачно уставился в костер. Так и сидел вплоть до того момента, когда Лохма начал петь. Вот тогда он вздрогнул, впился в Лохму глазами и глядел неотрывно. Юрка даже толкнул меня плечом и мотнул головой в его сторону, а я так же молча кивнул головой: вижу, мол.

Закончив свой маленький концерт, мы засобирались в путь, но здесь старик сорвался с места. Вначале он вырвал гитару из рук своего незадачливого солиста, долго гонялся за ним вокруг костра и наконец, догнав, изо всех сил огрел его по голове музыкальным инструментом, проломив нижнюю деку. А после: после он стал умолять Лохму остаться в таборе. По-русски старик говорил очень скверно, но кое-какие доводы мы поняли: Толян наш будет как сыр в масле кататься, иметь самую красивую женщину, а когда старик умрет, Лохма станет чуть ли не цыганским бароном. Тут и детишки забегали пуще прежнего, цыганки загомонили громче прежнего; Лохма не знал, как от старика избавиться, не обидев его, а мы с Юркой хохотали: бесплатный цирк приехал.

Мы уходили так же вежливо, как и пришли, раскланиваясь и благодаря за гостеприимство. Старик сидел на прежнем своем месте, обхватив голову руками. Он, кажется, плакал.

Автор →
Владелец →
Предоставлено →
Собрание →
Ферапонтов Анатолий Николаевич
Ферапонтов Анатолий Николаевич
Ферапонтов Анатолий Николаевич
Ферапонтов А.Н. Байки III

Другие записи

Купола свободы. 04. Внезапно, как по волшебству (перевод семьи Хвостенко)
ВНЕЗАПНО, КАК ПО ВОЛШЕБСТВУ, Столбы появились из леса. Над деревьями возвышалось множество скал. Их подножия оставались в тени, а верхушки освещались солнцем. Первый столб — 80-метровый утес. К нему вела тропа, утоптанная за полтора столетия множеством ног. Впереди пестрела необычная карнавальная толпа: взрослые, одетые кто во что горазд, от купальников...
Восходители. "Ты думаешь, мы понарошку?"
Говорят, что лень — двигатель прогресса. С этим трудно спорить, можно лишь добавить: честолюбие. Быть первым. Лучшим. Знаменитым. «Быстрее, выше, сильнее». Вирус честолюбия, однажды проникнув в душу человека, отнимает у него все силы и время до самой смерти. А порой — к смерти и приводит. Восьмого августа 1974 года все...
Восходители. Я обещал, что все будет в порядке
В книге Шатаева есть несколько загадочных фраз, среди них такая: «Кажется, Галя Переходюк — узнать трудно... Да, это она — узнаю по шапочке, которую связала ей Эльвира». Государственный тренер по альпинизму, лично комплектовавший команду, знавший всех ее участниц не один год, опознает одну из них по шапочке? Почему? Там, на высоте...
Нигде в МИРЕ... ЧЕТЫРЕ
Нигде в МИРЕ... ЧЕТЫРЕ: Стихи и проза / В. А. Деньгин. – загрузить pdf книгу - Нигде в мире-4 Эта книга, как и предыдущая, написана вдвоём с соавтором Л. И. Самсоновой, ходившей со мной в связке в горах Памира. Посвящаем...
Обратная связь