Революционное движение в городах Сибири разрасталось год от года. В январе 1903 года Сибирский социал-демократический союз объявил о своей полной солидарности с «Искрой», а красноярская организация приняла наименование Красноярского Комитета РСДРП Весною 1903 года жандармерия арестовала ряд его руководителей, но это не ослабило работы Комитета в массах. Партия готовила рабочий класс к боям с самодержавием.

Комитет РСДРП был крепко связан с рабочими ведущих предприятий города. Когда в январе 1905 года Комитет обнародовал листовку, возвестившую, что в России началась революция, и призвал объявлять стачки, останавливать поезда, брататься с солдатами, — рабочие красноярских предприятий восприняли призыв партии, как конкретный план борьбы с самодержавием.

Первого мая 1905 года за Николаевской слободой (ныне Слобода «III-го Интернационала») состоялась многолюдная рабочая маевка, организованная Комитетом РСДРП. 31 мая была проведена демонстрация с красными флагами, пением революционных песен и разбрасыванием листовок.

Летом 1905 года проходили многочисленные митинги в окрестностях города — на «Гремячем ключе», на «Столбах», у подножья утеса «Сторожевой». Казаки напали на безоружных рабочих, возвращавшихся с одного из таких собраний, и начали стрелять. Трое рабочих были ранены, а слесарь железнодорожных мастерских Чальников убит.

Похороны Чальникова превратились в мощную противоправительственную демонстрацию. Несколько тысяч человек шли провожать убитого товарища. На одном из камней под «Четвертым Столбом» появилась в те дни надпись: «Убийцам никогда не простим Чальникова!» Через три года под начинающими бледнеть буквами кем-то было приписано: «Помним. Не забудем».

21 октября 1905 года в Пушкинском Народном доме проходил митинг под председательством М. С. Урицкого. Черносотенцы набросились на толпу, стоявшую возле театра, и хотели прорваться в театр, но это им не удалось, так как входы охранялись дружиной самообороны из рабочих-железнодорожников. Во время этого провокационного налета черной сотни возле театра было убито 13 человек и ранено свыше 20, часть из которых тоже умерла через несколько дней. 23 октября Комитет РСДРП выпустил листовку, в которой заклеймил убийц и их вдохновителей.

Эта листовка была широко распространена среди населения города. Ее читали и у костров, на «Столбах» и не было среди скалолазов людей, которые бы равнодушно относились к событиям.

Учитель В. Сипкин рассказывал о событиях этого периода:

«Однажды осенью кем-то была принесена на стоянку под „Четвертым Столбом“ листовка, в которой говорилось о массовом избиении казаками и погромщиками около Народного дома, ныне театра имени А. С. Пушкина. Из нас многие видели, как происходил разбойничий налет. С ненавистью произносили имена убийц и первого среди них — царя Николая. Полицейские и жандармы открыто не появлялись среди нас. Их пугали тайга и скалы». 8 декабря в Красноярске был создан «Объединенный Совет депутатов от солдат и рабочих». Он обезоружил полицию и. провел ряд важных мероприятий. Царское правительство стало стягивать к восставшему городу войска, тогда рабочие и часть солдат гарнизона забаррикадировались в железнодорожных мастерских. Правительственные войска окружили цехи и открыли орудийный и пулеметный огонь. Несмотря на упорное сопротивление восставших, 1 января 1906 года послушные царизму воинские части захватили вагонный цех, а на следующий день — малярный и колесный цехи.

Не имея продовольствия, воды и боеприпасов, рабочие и солдаты 3 января сдались во избежание бесполезного кровопролития.

На протяжении всего 1905 и лета 1906 года на «Столбах» проводились многочисленные собрания. На них обсуждались задачи революционной борьбы, читались прокламации. Один из организаторов революционного движения в Сибири М. В. Ветошкин, который вступил в РСДРП в 1904 году и был членом Читинского, Красноярского и Томского подпольных комитетов, Харбинской группы большевиков и Союзного сибирского Комитета так писал в своих воспоминаниях в 1948 году:

«У меня осталось очень сильное впечатление от кратковременного пребывания в Красноярском «подполье» весной 1905 и летом 1906 года, и оно связано со знаменитыми «Столбами» — своего рода революционным клубом красноярской учащейся молодежи и социал-демократических рабочих... Рост популярности «Столбов» несомненно связан с развитием революционного движения в Красноярске, с появлением первых социал-демократических кружков среди учащихся и рабочих Красноярска, что, в свою очередь, связано с проведением железной дороги через Красноярск.

В условиях царского сыска и преследования революционной пропаганды никакие массовые собрания в городе были немыслимы... Революционерам-пропагандистам и агитаторам приходилось прибегать к загородным нелегальным собраниям где-либо в лесу, на берегу реки. Красноярские «Столбы», издавна привлекавшие к себе любителей загородных экскурсий, не могли не обратить на себя внимания подпольных пропагандистов и агитаторов. Отдаленность «Столбов» от города, прекрасная живописная местность и удобная возможность укрыться там, в лесу, от «недреманного ока» царской охранки, естественно, сделали «Столбы» любимым местом для нелегальных собраний и митингов. Здесь можно было провести дискуссию с эсерами, устроить доклад на расширенном собрании. Так «Столбы» стали мало-помалу приобретать у красноярцев характер своеобразного в царских условиях революционного клуба, борьба с организаторами которого для полиции и жандармов была довольно затруднительна....

С ростом революционного движения росла и популярность «Столбов». В подпольной сибирской среде «Столбы» широко были известны далеко за пределами Красноярска. Все пропагандисты Сибирского Союза РСДРП, особенно мы, профессионалы, и разъездные агенты Союза, хорошо знали, что такое красноярские «Столбы». Здесь устраивались массовки, проводились доклады, дискуссии...

Я помню большую экскурсию на «Столбы», организованную летом 1906 года Красноярским комитетом большевиков для участников 2-го съезда Сибирского Союза РСДРП. Это было уже время, когда революция 1905 года шла на спад. По всей Сибири ураганом пронеслись карательные экспедиции генералов Ренненкампфа и Меллер-Закомельского. Многие наши партийные организации были разгромлены, сотни активных работников арестованы и томились в тюрьмах, десятки лучших борцов рабочего класса расстреляны, восстание в Чите и Красноярске подавлено. Но партия большевиков не приходила в уныние, а готовилась к новым боям.

Мы собрались тогда в Красноярске на 2-й съезд Сибирского Союза РСДРП, чтобы подвести итоги пройденного пути, наметить дальнейшие задачи с учетом опыта 1905 года. Закончив официальные заседания съезда, мы по традиции отправились на «Столбы», чтобы отдохнуть и продолжить там уже в частном, так сказать, порядке наши споры с меньшевиками.

Экспедиция на «Столбы» сопровождалась деловой работой. На этой экскурсии мы, большевики, вошедшие в новый состав союзного комитета (Баранский, Ветошкин, Маслов), условились о том, что наша первоочередная задача — закрепить большевистское руководство в крупных рабочих центрах Сибири... План разгрома; меньшевиков был разработан нами на «Столбах».

Меньшевики, действительно, сразу же после съезда сделали попытку расколоть нашу Красноярскую организацию и потерпели здесь полное поражение. На партийном собрании в Чите о IV (объединительном) съезде партии меньшевики тоже не собрали ни одного голоса за предложенную ими резолюцию. Красноярск и Чита остались верны большевикам..."

О «Столбах» периода революции 1905 — 1907 годов вспоминает профессор Н. Н. Баранский, автор ряда трудов по географии, работавший в то время организатором социал-демократического движения в Сибири:

«...Первый раз о красноярских „Столбах“ я узнал из писем своих товарищей по Томскому университету, исключенных вместе со мною за политическую забастовку весной 1901 года и высланных в Красноярск. Имея вдосталь свободного от всяких занятий времени, они на „Столбах“ и дневали и ночевали... Один из них (если память не изменяет — технолог Баранов) спустился по веревке метров на 15–20 с ведерком краски (на „Втором Столбе“) и кистью на длинном шесте с южной отвесной стороны этого „Столба“ аршинными буквами начертал: „Долой самодержавие“.

После Стокгольмского (объединительного) съезда РСДРП в Красноярске собрался 2-й Сибирский съезд, на котором я присутствовал в качестве члена Союзного комитета и делегата от только что восстановленной харбинской организации. Последнее заседание съезда мы провели на „Столбах“...»

Когда в 1906 году над страной нависла черная туча реакции, жандармерия решила уничтожить надпись «Свобода» на «Втором Столбе». Была обещана денежная награда тому, кто сотрет это слово. Один базайский крестьянин согласился выполнить поручение и поднялся на скалу, но ему удалось только соскоблить основание буквы «А» и закрасить букву «С». Продолжать работу крестьянин не смог: его напугали угрозы «столбистов». Вторая попытка была предпринята полицией осенью 1907 года.

Когда холода и дожди вытеснили из тайги самых заядлых любителей скалолазания, полиция решила втихомолку, без свидетелей, соскоблить «крамольное» слово. Нужно было только подобрать провожатого. Такого человека вскоре подыскали. За 25 рублей он согласился привести полицейских на «Столбы» и подняться вместе с ними до того места, где было написано слово «Свобода».

Через день полицейские направились в тайгу. Проводник провел их через Сарачевскую площадку до заросшего кедрачом «Садика», а сам исчез.

Был конец сентября. Тучи обложили небо. Пошел мелкий дождь, из логов потянул холодный, до костей пронизывающий туман. Лазить по гранитным скалам в такую погоду рискованно даже для опытного столбиста, а уж куда было мыслить об этом полицейским, не знавшим к тому же ходов!

Лишь к концу следующих суток возвращавшиеся с Маны охотники услышали дикие вопли и сняли полицейских со скалы.

Так провалилась последняя попытка стереть слово «Свобода». Закрашенные и испорченные буквы были через некоторое время восстановлены. Ежегодно лучшие «столбисты» любовно подправляют смытые водой буквы. И сейчас, как только вы вступаете в черту заповедника со стороны Каштака, это слово бросается в глаза. Оно ярко выделяется на темном фоне гранитного массива.

* * *

Избушка под «Третьим Столбом» все время находилась под надзором жандармерии. Шпики доносили о состоявшихся в ней собраниях, о неизвестных лицах, эпизодически появлявшихся у костров и проводивших революционную агитацию. На перевозе у «Гремячего» и на городском пароме были установлены полицейские посты. Они проверяли документы у всех, кто вызывал подозрение, и позднее узнавали по домашним адресам и месту работы поведение и круг знакомств. Но трудящееся население города не обращало внимания на эти преграды, и число посетителей «Столбов» доходило до двух-трех тысяч в сезон. Тогда полиция решила сжечь «столбовскую» избушку, чтобы лишить скалолазов пристанища. В деревне Базаиха жила семья Кожевниковых. Глава ее поддерживал связь с приставом, а старший сын Иван состоял тайным осведомителем в охранке. И вот ранней весной, когда с гор не сошел еще снег, Иван Кожевников получил указание сжечь избушку под «Третьим Столбом», но сделать это так скрытно, чтобы никто не мог подумать, что тут замешаны полиция и охранка. Для этого и было выбрано такое время, когда на «Столбы» почти никто не ходит. Кожевников разложил костер на дощатом полу избушки и ушел по Лалетинской тропе. Но по дороге он повстречал знакомого «столбиста», направлявшегося в тайгу на глухариный ток. Благодаря этой случайной встрече скоро стало широко известно, что избушка сожжена агентом охранки. Рабочее население города и учащаяся молодежь ответили демонстративным усилением походов на «Столбы». В первое же лето после сожжения избушки приток экскурсантов резко вырос. В предпраздничные дни лодочники на Гремячинском перевозе не успевали принимать переправляющихся, плашкоут уходил на правую сторону переполненный. На стоянках стало еще более шумно.