70 процентов наших артистов работают в западных программах

Режиссер Александр Гримайло пришел работать в советский еще цирк в период его расцвета. Начинал с клоунады, постепенно перешел в режиссуру. В 1996 году был главным режиссером I Всемирного фестиваля-конкурса циркового искусства, проходившего на Красной площади в Москве. Но с тех пор ситуация изменилась: как с горечью говорит режиссер, у нынешней российской власти цирк не в чести: В последние годы он в основном работает за границей — номера и программы, поставленные Гримайло, не раз получали самые престижные международные награды.

— Интересная у вас фамилия, Александр Иванович. Вы случайно не родственник покровителям циркового искусства монакским князьям Гримальди?

— Вы знаете, очень отдаленно. Фамилия вообще-то из одного корня, итальянская. Но когда мои предки осели на Украине, она трансформировалась в Гримайло. Может, отсюда моя подсознательная тяга к цирку? (Смеется.) Хотя я вовсе не из цирковой семьи. Родился в провинциальном украинском городке. Мама — врач скорой помощи, отец был директором Дворца культуры. Умер рано, мне еще пяти лет не исполнилось: Так что никто меня на это не подбивал. Однако же с 6 лет хотел быть клоуном — и стал им. Стукнуло что-то в голову. Несколько лет проработал клоуном-эксцентриком.

— В таком случае как клоун стал режиссером?

— Я и режиссером хотел быть всегда — начинал в народном театре, параллельно занимался в цирковом кружке. В то время в районе Горловки, где мы жили, были очень хорошие коллективы — многие «звезды» вышли оттуда. С некоторыми из них мы вместе начинали в детстве. Например, клоуны Саша Романовский и Ваня Коваленченко, звезда канадского цирка «Дю Солей» Володя Кехаял — он вообще легендарная личность! Пока не получил травму, в Голливуде даже начинал сниматься в фильме «Тарзан-2» — он был невероятно похож на первого исполнителя этой роли. Уже восьмой год — в британском шоу «Эклипс», я тоже в нем когда-то работал — но в качестве режиссера.

Я все прошел — работал клоуном, актером. Но и в театре, и в цирке педагоги в голос твердили, что я должен заниматься режиссурой. И, нужно отдать им должное, — предоставляли возможность пробовать, ставить какие-то кусочки. Сначала я окончил цирковое училище, потом ГИТИС. И вскоре окончательно ушел в режиссуру.

— Ставите только полномасштабные программы?

— Нет, чаще готовлю отдельные номера — это интереснее, хотя и гораздо кропотливее. У моего театрального педагога Марии Иосифовны Кнебель есть книга «Репетиция — любовь моя». Могу сказать то же самое о своем отношении к репетициям. Помните ахматовские строчки: «Когда б вы знали, из какого сора растут стихи:»? Так и в режиссуре — знаете, как радостно видеть, когда на твоих глазах из осколков, обрывков постепенно рождается что-то мощное! А когда картинка собрана в кучу, мне уже неинтересно. И шлифовать номер дальше, латать какие-то дыры — это не по мне.

Клоун, который не любит клоунаду
— С какими жанрами предпочитаете работать?

— Практически со всеми, кроме дрессуры — животных в цирке не люблю. Хотя в последние годы сделал несколько номеров, преимущественно комических. Например, в этом году мой номер, поставленный для артиста Сергея Тростецова «Мистер Далматинец», получил «Бронзового клоуна» на фестивале в Монте-Карло — впервые за всю историю цирка русский номер с собаками был удостоен там такого приза! На следующий год мой номер с попугаями поедет сразу на несколько фестивалей. Но вообще-то заниматься с животными муторно, им же не скажешь — пойди туда, сделай это, слишком долгий процесс. Дрессируют-то их другие, я только ставлю номер.

— Я не ошибаюсь, самый близкий вам жанр — клоунада?

— Ошибаетесь. (Улыбается.) Несмотря на мое клоунское прошлое, не могу сказать, что мне это столь же близко как режиссеру. Слишком трудоемкий процесс — на постановку одного номера нужно как минимум два года. Как минимум!

— Почему так много?

— Потому что сложнее жанра в цирке нет — можете не сомневаться. Клоунада — это не столько профессия или жанр, сколько мировоззрение, особый внутренний мир. Если он у человека отсутствует, получается кривляние, всякие голые задницы — и не более. А чтобы воспитать особое мировоззрение, нужно много времени. Недавно я ставил клоунский дуэт. Год занимались этюдами, еще год — непосредственно клоунадой. А потом один из партнеров этого дуэта вообще ушел из цирка, и весь труд насмарку! Хорошо, что второго вернул, нашел ему напарника — и еще полгода занятий. Три года жизни на них потратил:

— Такое ощущение, что в российском цирке хорошие клоуны сейчас вообще на вес золота...

— Не только в России — во всем мире. Многие наши клоуны, к тому же, давно уехали за границу. Но там немножко другая клоунада — у них особенно популярны буффонадники. Принц Ренье Монакский просто боготворил этот жанр и активно его поддерживал. Хотя в нашем понимании — они не смешные. Но те клоуны, к которым мы привыкли в России, почему-то все реже и реже требуются на Западе.

— А к какому направлению можно отнести то, что делает Слава Полунин?

— Слава многое взял из классической клоунады, апробировал это еще в «Лицедеях». Но сейчас у него особое направление — он клоун-мим, клоун-философ, если хотите:

Не хочу участвовать в разрушении
— Вас, Александр Иванович, часто называют режиссером-авангардистом. Что такое авангард в цирке?

— Прежде всего — особое мышление режиссера, балетмейстера, художника, всех, кто занят в создании номера. Трюки в общем-то те же самые: например, жонглер, как кидал шарики, так их и кидает. Но меняется концепция: компоновка элементов, изломы тела, форма бросков, используется современная пластика. На Западе сейчас очень распространено новое направление в балете — что-то на стыке танца, спорта и цирка, супермодерн — вы даже не представляете, что это такое! И когда все элементы накладываются на классический цирковой язык, получается совершенно обособленное произведение. Как на подиуме: каждый раз, когда показывают моду следующего сезона, кажется, что все это уже когда-то было. Но меняются детали — цвет, фурнитура, и все смотрится иначе. Казалось бы, что в этом плохого? Однако же многих консервативно настроенных людей такие вещи раздражают — наверное, потому, что сами не способны придумать что-то свое...

— Почему же тогда считается, что в России традиционно распространен дивертисментный цирк?

— Вы знаете, если все время твердить, что культура России — нечто исконно-посконное, фольклорно-лапотное, эта зараза так и будет распространяться. Искусство должно быть любым! Главное, чтобы оно было нескучным. И авангард, между прочим, всегда рождался в России — известнейшие в мире художники, архитекторы, дизайнеры, модельеры были русские, просто их давным-давно отсюда выдавили. Также и цирковой авангард: он появился в России в 80-е годы прошлого века, перетек на Запад, где благополучно развивается. У нас же, как и прежде, затаптывается: Причем в России и так называемого традиционного цирка уже почти не осталось: то, что сегодня показывают в провинции — дискредитация любого цирка. Новое поколение не знает, что такое классика и авангард — им показывают мусор, не побоюсь этого слова. О чем говорить, если ситуация в стране, во всей российской культуре такова, что многое сейчас здесь подлежит даже не умиранию, а умерщвлению. Я 30 лет занимаюсь своим делом. В 70-е годы в Советском Союзе был пик, ренессанс циркового искусства. Я приходил созидать и не собираюсь участвовать в разрушении.

— Что вы подразумеваете под разрушением?

— Когда уничтожается генофонд цирковой режиссуры, художников, артистов. Лучшие живут и работают за границей — там они востребованы, у них есть деньги и слава. Тот же самый Слава Полунин давно живет во Франции. И, я вас уверяю, несмотря на всю свою популярность в «Лицедеях», он никогда бы не пробил здесь свое Snow show — мировая слава к нему пришла лишь потому, что он сделал это за границей! В России так было всегда — нет пророков в своем Отечестве... Здесь артистов унижают как самый непотребный продукт, выдавливают из страны совершенно сознательно. Остаются посредственные, послушные — с ними работать неинтересно. На серьезные постановки деньги не выделяются, повсюду — келейность и чиновничий произвол. Но, честно говоря, я давно уже перегрустил на этот счет. Не хочу бороться, доказывать всяким однодневкам, что я хороший, — глупо тратить свое время и силы на борьбу с чиновниками, которые меняются каждый год. Я творческий человек и должен созидать. Благо работы хватает — меня постоянно приглашают в Европу, Америку и Мексику. Оплачивают все: перелеты, отели — лишь бы я с ними работал. А здесь можно предлагать свои услуги бесплатно — и никому ничего не надо! За аренду заламывают совершенно неподъемные цены. В Лас-Вегасе снимал огромный зал — 100 долларов за три дня, и репетируй, сколько хочешь. А в Москве небольшое помещение стоит 30-40 долларов за час. Разница очевидна...

В цирках будут казино
— Я слышала, вы также работали и в Кении. У кенийского цирка есть какие-то особенности?

— Вообще-то кенийского цирка в природе нет и, может быть, никогда не будет. Просто несколько лет назад мы с моим другом, работником ООН, открыли в Найроби цирковую школу, дабы отвлечь молодежь от улицы: там полно бездомных детей — колются, нюхают всякую дрянь: Желающих попасть к нам было хоть отбавляй: в день отсматривали по 300 человек! Благо их ничему не нужно учить, они все могут от природы — нет в мире нации крепче, сильнее и прыгучее. Отобрали самых лучших и сейчас уже предлагаем этих артистов по всему миру, они зарабатывают деньги, часть из которых идет на школу. А недавно у них сменилось правительство, и нам даже выделили здание. К вопросу о культуре: даже Кении — нищей стране, где доллар в день считается крупной зарплатой — понадобилась цирковая школа! Запад вообще давно принял метод, придуманный в Советском Союзе: все начинается с цирковых школ и субсидирует их государство. А у нас ведутся разговоры, чтобы продать цирковое училище! Все эти рассуждения о необходимости самоокупаемости культуры приведут к тому, что через пару-тройку лет в России не останется ни одного циркового здания. Они же самые удобные — как правило, расположены в центре города, вместительные. Как пить дать, распродадут под казино и развлекательные центры:

— Полагаете, в лучшем случае останутся шапито?

— Вы знаете, когда не было цирковых зданий, шапито работали лишь в теплые месяцы, и этого было вполне достаточно. Проблема не в том, нужны или не нужны стационарные цирки. Хотя мне обидно, что кто-то на них в наглую посягает, — я сам когда-то давал деньги на строительство этих зданий, у всех артистов прежде вычитали на это треть зарплаты. И что же, сегодня их за здорово живешь пустят с молотка?! Но дело в том, что стационарные цирки устарели в своем нынешнем виде. И больше не могут существовать только за счет цирковых программ, нужен гибкий подход. Должны прийти толковые, энергичные директора, опытные режиссеры. И тогда цирк станет настоящим культурным центром. В противном случае, если разрушат школу — подрежут сухожилия не только российскому, но и мировому цирку: вопреки всему наши артисты до сих пор самые лучшие, в западных программах их порядка 70 процентов.

— А когда вы впервые получили приглашение работать на Западе?

— Во-первых, КГБ меня 18 лет вообще никуда не выпускал. Видимо, считали неблагонадежным, думали, что я хочу остаться там, — не знаю, откуда они это взяли.

— Поводов не давали?

— Вы знаете, поводы, наверное, давал: никогда никому не подчинялся, диссидентствовал, меня даже выгнали из комсомола. Но оставаться за границей не собирался и не собираюсь. В 80-е немцы предлагали политическое убежище, и я отказался — не мое: Лет двадцать назад, еще в советские времена, ушел из всех государственных организаций. Выпустили меня за кордон лишь в 91-м, уехал в Японию на три года. И все, с тех пор я свободно перемещаюсь по всему миру.

— Планы расписаны на месяцы вперед?

— Как минимум — на полгода. Текущий год у меня был распланирован по дням. 31 декабря летел в Мексику. Пробыл там две недели — и сразу в Париж на фестиваль, оттуда в Монте-Карло, потом на репетиции в Германию, Америку, Швейцарию — еще и в Питере успел порепетировать! Жизнь проходит в самолетах и поездах. Но мне нравится такой ритм.

«Грифы» зовут
— Еще успеваете выкроить время на поездку в Красноярск...

— Нужно отдать должное моему шилу в заднице. (Смеется.) 80 лет заповеднику «Столбы» — как не приехать? К тому же три года уже здесь не был, друзей захотелось повидать: Вот и вырвался на недельку на «Грифы». (Одна из изб в заповеднике, где собираются столбисты. — Ред.)

— А почему именно на «Грифы»?

— Так получилось с самого начала. Вообще-то я инструктор по туризму — с юности занимался скалолазанием, альпинизмом, на байдарках ходил. По Альпам лазил, в знаменитом Мексиканском каньоне побывал, исходил весь Кавказ. А на Столбах как-то не доводилось. И когда почти 24 года назад поехал с цирком на гастроли в Красноярск, друзья, актеры Театра на Таганке, настоятельно порекомендовали обратиться к Валерию Хвостенко. Он-то меня и привел на «Грифы». Помню, в первый раз попал туда в марте — я был в дичайшем восторге от Столбов! Ночью меня затащили на Деда, утром глянул — не поверил, что смог туда забраться. Вот с тех пор и выбираюсь по возможности.

— В столбисты вас посвятили по всем правилам?

— А как же! Валера долго бил меня калошей — хорошо, что было холодно и я натянул двое штанов. (По традиции так посвящают на Столбах новичков. — Ред.) И хоть бы кто-нибудь предупредил, что бьют до тех пор, пока не скажешь спасибо! (Смеется.)

— Приезжаете отдохнуть в хорошей компании или полазить?

— И за тем, и за другим. Лазаю всегда один, хотя понимаю, что это чревато. На Первый и Второй Столбы поднимаюсь редко — они зализанные. Предпочитаю Крепость, Манскую стенку — дикие скалы. Перья для меня сейчас физически тяжеловаты, падал оттуда раза два — к счастью, на страховке. А пять лет назад сорвался с Крепости — тоже на страховке, но сломал два ребра. Адреналинчик был хороший! Впрочем, в цирке это обычная практика. Клоун вообще должен уметь все. Я и в сетку прыгал, по канату ходил — все попробовал за четыре года училища.

Не «скалолазы» мы...
— Помнится, несколько лет назад вы задумывали ставить в Красноярске мюзикл «Скалолазы» — идея еще не угасла?

— Я бы назвал его экстрим-шоу, к мюзиклу он не имеет прямого отношения. Деньги на постановку пообещал лично Лебедь. Мы были знакомы еще по Туле: я там работал главным режиссером цирка, а он, офицер Тульской десантной дивизии, со своими солдатами помогал разгружать нам ящики с реквизитом: Но после его гибели я понял, что идее конец.

— Отчего так безысходно? У новых властей не нашли поддержку?

— Ни малейшей! Встречался с представителями и краевых, и городских властей Красноярска, предлагал разные варианты. Вообще, максимальная стоимость проекта — полмиллиона долларов. Но можно было сэкономить на аренде помещения — стоило лишь краевому руководству разрешить нам репетировать в одном из театров, все равно там площадки заняты не все время. Балетмейстер Валерий Терешкин предлагал попробовать своих ребят, спортсмены из клуба скалолазов готовы были работать не ради денег — ради интереса! Да можно было вообще все решить еще проще, стоило лишь властям над нашим обращением к спонсорам поставить шапку — при поддержке администрации Красноярского края. Спонсоры бы сами потянулись! А в ответ услышал знаковую фразу: деньги небольшие, но мы тебя не знаем — сначала сделай, а там посмотрим. Извините, сказал, я вам не мальчик. Процесс трудоемкий: чтобы нанимать зал, репетировать, проводить кастинг, нужны гарантии и поддержка. Мы же готовы были ввязаться в проект, которого не знала мировая практика!

— И в чем же его уникальность?

— В самой специфике. Я еще десять лет назад говорил: мир заполонит экстрим. Что и наблюдаем сегодня: люди бросаются на парашютах с небоскребов, летают на скейтах, сноубордах, прыгают со скал — это популярно везде! Идея «Скалолазов» была анонсирована на международном уровне, наше экстрим-шоу и сейчас еще готовы пригласить крупнейшие европейские фестивали. Есть сценарий, эскизы, музыка. Причем значимость идеи — не только в ее зрелищности, но и в огромной воспитательно-просветительской работе. Темы мужества, преемственности поколений — это никогда не устареет. И в закрытом помещении человек иначе воспримет драматургию окружающей его жизни. Иногда мы видим, что кого-то на улице бьют по голове, и проходим мимо. А когда на сцене Отелло душит Дездемону, нас прошибают слезы: Театр дает возможность проникнуть вглубь. Но, увы, у чиновников это отклика не находит. Три года пообивал пороги — все впустую: Поэтому идея жива — были бы спонсоры! Надеюсь, в Красноярске среди них есть неравнодушные люди.

Досье «ВК»
Гримайло Александр Иванович, цирковой режиссер, заслуженный деятель искусств России.

Родился 29 ноября 1951 года в г. Енакиево Донецкой области.

В 1976 г. окончил Государственное училище циркового и эстрадного искусства.

С 1977 по 1984 год — артист-клоун. Получил диплом Всесоюзного конкурса артистов цирка (1982), приз «Уральский самоцвет» (1982), две золотые медали конкурса «Тульский левша» как клоун (1980-81) и как режиссер (1982-83).

Первые режиссерские опыты — цирковые спектакли, созданные совместно с А. Колмыковым с 1980 по 1984 гг.: «Все как в сказке», «Рождение, жизнь и смерть клоуна», «Двадцать лет спустя», «Левша», «Фауст», «Страна Грустилия».

С 1984 по 1990 год — главный режиссер Тульского государственного цирка. Выпустил в эти годы около 30 цирковых номеров и аттракционов, 20 цирковых спектаклей.

В 90-е годы работал в Центральном цирковом институте Москвы. Затем — в Японии, Кении, многих странах Америки и Европы.

Номера и программы, поставленные А. Гримайло, — обладатели многочисленных престижных всероссийских и международных наград. Среди них — призы фестивалей в Монте-Карло, Париже, Лозанне, Москве, Санкт-Петербурге и др.

Главный режиссер I Всемирного фестиваля-конкурса циркового искусства на Красной площади в Москве (1996 г.), автор и организатор международного Рождественского фестиваля цирка во Фрайбурге (Германия).

В 1999-2001 гг. создал шоу-программу «Батлинс», большой шоу-мюзикл «Транс» (по «Маленькому принцу» А. Сент-Экзюпери) в Великобритании, участвовал в разработке и создании шоу «Эклипс».

В соавторстве с известным художником Михаилом Шемякиным готовит авангардное шоу «Метафизика. Геометрический цирк». Проект предполагает использование живописи и сценографии в сочетании с авангардными цирковыми номерами.

И на Столбах есть место шоу
По замыслу режиссера, «Скалолазы» — это «фантастическая история о фантастических людях, живущих в реальном мире, но уходящих в заоблачный мир прекрасного, где скалы становятся для них родным домом». Основное место событий — Красноярские Столбы. Продолжительность шоу — два акта.

Первое действие открывает сказитель-бард с гитарой. Он поет о том, что сегодня, на рубеже веков, у людей не пропадает тяга к перемещениям, передвижениям, путешествию, риску. «Есть особый микромир — пристанище дум невероятных и удивительных людей. Название этому месту — Красноярские Столбы».

В продолжение всего зрелища происходящее на сцене перемежается столбистскими песнями и байками. По версии автора, дух столбизма зарождался еще в те времена, когда люди в шкурах с каменными топорами охотились на мамонта. Внезапно одного из них хватает птеродактиль, пролетающий мимо, и уносит ввысь...

Людей в шкурах сменяют отдыхающие, лениво прогуливающиеся с зонтиками и тросточками. Сейчас уже никто и не вспомнит, когда Столбы стали традиционным местом отдыха красноярцев.

Сборы, подъемы, посвящение новичков — все это своеобразный ритуал, которому неукоснительно следуют из поколения в поколение. В сценарии есть сцена, где поется о традиционных развлечениях на Столбах. А их на скалах немало: сделать сальто на Перьях, затащить самовар на вершину скалы, чтобы напиться чаю вдали от суеты: Кто из столбистов не предавался подобным занятиям хоть раз в жизни?

Серия ужасов и страшилок на тропе: о покойниках, о «черном альпинисте», о медведях и маралах с выпученными красными глазами во время гона. Растянувшись цепочкой по тропе, новички сиротливо озираются по сторонам и шарахаются от каждого шороха, завывания ветра, хруста веток в кустах. А между тем на тропе их поджидает озорник. Его импровизированная шкура — это полушубок, вывернутый наизнанку. На повороте кого-то хватает за ногу страшный монстр — какой-нибудь ненормальный, зарывшийся в сугроб. Он иной раз и на дереве может просидеть часами, в ожидании прохожего. А под мостом ждет соловей-разбойник — Васька из соседней избы, прослышавший про большой отряд новичков.

Серия страшилок продолжается по-настоящему правдивыми историями про былые времена. По тропам в поисках еды, выпивки и развлечений бродили беглые зеки, маньяки, абреки.

И конечно, что за шоу без любви — романтических историй на Столбах еще больше, чем шуточных баек!

Под занавес кто-то преодолевает вертикальные стены и карнизы, неожиданно возникшие на сцене. На кого-то падает веревка, и он карабкается вверх, крепко уцепившись за нее обеими руками. В центре этого танца — дети. Все участники шоу выходят на сцену, где поют финальную песню об общей судьбе и общей радости. И имя ей — Столбы!

Беседовала Елена Коновалова
Фото Марата Винского
Вечерний Красноярск № 38 (38) среда, 16 ноября 2005 г.