Пришли с горы в лагерь Валерка Швец и Юрка Степанов. Возбуждённые, силы через край, готовы бежать на любую гору! У них аклимуха давно прошла. А ко мне здоровье пришло с пиалой местного айрана. Я лежал на травке около палатки и мучился. Швецкий спросил: «может тебе айранчику, как раз туркмен рядом со своим стадом стоит». Швец сбегал, купил айрана, и вот я его пью и с каждым глотком ко мне возвращаются силы и бодрость. Никогда такого не наблюдал. Как будто диабетику инсулин вкололи. Как говорят медики, «эффект на кончике иглы».

Айран для уставших путников в обмен на крупу

Из дневника.

01.07.89. Весь день играли в нарды. Мишка сделал плов. Швец купил молоко и айран. Я ожил.
02.07.89. Вышли в 8 00 на Домашнюю 3А. Зашли не по описанию в 13 00 . Спустились в 13 30 . Завтра Атабекова 4А, ледовая. Вечером по соображениям безопасности решили не идти, не выпустились. Лавиноопасно. Парни ночью пили водку.
03.07.89. Степанов в двойке ушёл на Атабекова. Вернулись пройдя 1/3 маршрута, опасно. Рисую этюды. Солнце! На Атабекова сошли лавины. Инструктора поздравили Илюнина, что не пошёл.

После Домашней пошли на Орозбекова. Это вершина 5011м в соседнем ущелье реки Карасу. Её в лагере, видимо за острый пик, называли «Макалу». Гора с ущелья Карасу смотрится очень красиво. Через вершину 5011 проходит граница между Киргизией и Таджикистаном.

Что интересно, километрах в пяти к востоку, в соседнем районе Туркестанского хребта, стекают в паре с гор такие же речушки Аксу и Карасу. В их верховьях стоят вершины Асан (4230 м), Усан (4378м) и красавец Пирамидальный (5509). И даже вершина есть Аксу! У местных, видимо, словарный запас ограничивается чёрным и белым: «кара» и «ак». Эти два района: Ляйляк с Аксу (настоящим) и Каравшин с Пирамидальным часто путают. В долине «нашей» речки Карасу примечательного только вот этот пик 5011, который запирает ущелье. Правда по левому борту ледника Ак-Даван есть ещё вершина «50-летия московского Спартака» (или 40 лет Победы? я так и не разобрался), но она не такая впечатляющая, как «Макалу».

Подход по ущелью Карасу к пику Орозбекова

На подходе ночевали. Палатки поставили на краю ледника не доходя до «50 лет Спартаку». Когда вечером около 19-ти часов подходили к стоянке увидели сидящего под камнем разутого и растерянного пожилого альпиниста. Он сходу начал бормотать, что он болен, стёр ноги и поэтому не может помочь своим товарищам. С трудом удалось у него выяснить, что случилось. Оказалось, что у группы рязанских сборов на спуске с 5011 сорвался и погиб участник. Они ходили нашим маршрутом. Боря связался по рации с базой и доложил обстановку. Выяснилось, что рязанцы уже убежали вниз за ишаками; спасать было некого, и начспас разрешил нам продолжить восхождение.
Рано утром (или поздно ночью) на подходе к маршруту отказался от восхождения и вернулся к палаткам Мишка Полынцев, что-то с брюхом.

На вершине я не был. Боря Илюнин, Ира Александрова и я остались на площадочке под вершиной. Валера Швец и Юрик Степанов вызвались сбегать до верха. Я достал из рюкзака завёрнутые в марлю и вату огромные ампулы с глюкозой, кое-как отколол концы и дал им для поднятия сил. Ускакали. Боря рассказал, что площадочка эта — место ночёвки первопроходцев, они два дня поднимались. Боря с Ирой свернулись калачиком и спали, а я пялился на окрестности и переживал за ушедшую связку. Боря рыкнул на меня, чтобы я успокоился и спал. Но я не спал! Я сторожил их покой и продолжал переживать. Внизу на белой простыне ледника медленно двигалась чёрная точечка. Это одиноко брёл в сторону южного отрога главного пика Аксу чех. Куда, зачем? Наконец-то сверху послышались голоса, спускались Валера с Юрой. Вершина казалась совсем рядом, но двойка ходила туда-обратно аж два часа. Швец сказал, что там забор из небольших стеночек.

На спуске Боря не пошёл по гребню с тающим свежим снегом, дабы не повторить судьбу рязанского парня. Увёл нас в ближайший кулуар. Там он наорал на меня, что я никак не найду место для закрепления верёвки на спуск. Как самого тупого, Боря мысленно исключил меня из своих рядов, а я задумался о смысле жизни. В результате на страховку плюнули и гуськом понеслись по глубокому снегу вниз. На верхнем плато ледника Ак-Дабан нас накрыло облако. Швецкий выкопал траншейку, мы свесили в неё ножки и сели на край, накрывшись палаткой. Посидели, покурили.

Когда с плато спускались к подошве нашей горы, увидели под скалой в натоптанном снегу кровь, видимо парень с гребня в это место упал. Уже унесли.

С мокрыми ногами добрели до палаток. Мишка уже что-то сварил. Швец был в восхищении от собственного самочувствия (ему легко и свободно!), скачет козлом, весь мир готов любить, а я страдаю и физически, и морально. Юрка Степанов успокаивает: «ну, если это не твоё, так и быть по сему, живой ведь!».

Из дневника.

04.07.89. Дежурю с утра с Артуром. Начали собираться на 5011. Вышли в 15 30 . Подошли к стоянке в 19 30 . С 5011 «ушёл» парень с рязанских сборов (погиб). Помощь не потребовалась. Сидели с чехами. Завтра выход в 02 00 .
05.07.89. Встали в 02 00 , вышли в 03 00 . На подходе заболел Мишка. Вернулся на стоянку. Поднялись под вершину в 11 00 . На вершину ушли Валерка и Юрка. Ждали их 2 часа. Наблюдали на вершине. На спуске застала непогода. Посидели в тумане полчаса. Потом спустились по пути чехов. В лагере непогода. Проспал весь вечер и ночь.
06.07.89 . Встал в 10 00 . Солнце, не холодно. Юрка с Мишкой убежали на базу выпускаться. Мы на базу пришли в 19 00 . Принесли хлеба. Днём играли в нарды. Вечером пошёл снег. Сказал, что на «50 лет Спартаку» не пойду. Боря не пошёл тоже. Меня не понял.
07.07.89. Швец и Степанов убежали на Спартак в 5 ч. Пришли в 12. Над нами антициклон, ни одного облачка. Ушли вниз в 4 часа. По пути у источника остановились. Были в гостях у Якуба в коше. Записался завтра на 3А с Зыряновым.

Назавтра 08 июля с зыряновской сборной командой иду на Анарова. Это скальный прогулочный маршрут рядом с лагерем, тройка «А». Это, в общем-то, и не гора даже, а скальный гребень левого склона ущелья реки Аксу, в котором стоит наш лагерь. Да ещё к маршруту надо идти не вверх, как все добрые люди делают, а вниз, где-то минут 30 по берегу реки, потом по осыпи к скалам. У Шуры для комплекта на KMС не хватает руководства на «тройку», вот и собрались, кому по скалам полазить хочется.

Накануне мы с Александром Евгеньичем ходили на реку на утренний моцион и на подходе к воде наблюдали среди камней остатки пищевых продуктов. Подумали, что нехорошие люди мусор выкинули не в то место. Но потом мы увидели (нет, не след голой человеческой ноги), а выщербленную половинку головки сыра. Тут мы призадумались, что-то здесь не то. Не мог красноярский человек выкинуть сыр! Тут до Зырянова дошло:
— Бля, дикие звери чей-то «холодильник» обнесли!

На обратном пути проверили свои закрома в холодильнике — всё нормально. Заглянули к Данилычу, оказалось, что дикие твари разобрали камни их холодильника и вкусно попировали (даже, суки, сыр не доели). Осталась команда без деликатесов. Парни Данилыча бродили по прибрежным камням и собирали объедки. Кто этот четвероногий грабитель — можно только предполагать. Собаки из аула сюда вряд ли доберутся, может лисы?

Утром, часов в семь, хорошо выспавшись, не торопясь двинулись вниз к Анарову. В нашей команде, кроме Шуры — руководителя, Владимир Муравьёв, Любаня Бисовко, командирша Пахомова (что удивительно), ну, и я. Утро просто отличное, погода вроде установилась, солнце из-за гор поднимается, ветра нет — тишина, только речка внизу шумит, да киргиз-пастух где-то покрикивает на своё стадо. Сильно пахнет разными травами и цветами. Пришлось продираться сквозь девственные заросли местной флоры. Заблудились немножко, не без этого. Но всё-таки выбрались на тропу и стали подниматься по осыпи. Видны следы горных ботинок; накануне маршрут проходили охламоны, видимо это их следы. Им немного не повезло, на середине маршрута застала непогода — дождь, туман. Уже под вершиной они сели под камень и переждали дождь. Мы ещё за ними в бинокль из столовки наблюдали.

Вовка всё пенял на Шуру, что не туда, мол, идём, надо правее забирать, командирша тоже поддакивала, что надо сворачивать. Шура молчал, молчал, не вытерпел и вежливо попросил всех заткнуться и напомнил, что он руководитель и знает, куда идти. Разбираться, прав он или нет, будем внизу. Никто не возражал. Скоро охламоновские следы привели к началу маршрута. Огляделись. Чтобы вылезти на гребень надо верёвки три-четыре пройти хорошего лазанья. Вовка вызвался первым идти, я страховал. Все сгрудились на небольшой площадочке. Появились бабочки, птички запели, утро набирало силу. Розовые скалы и синее небо — прямо Крым какой-то, только моря внизу не хватает. Тут Алевтина Вениаминовна, видимо от поднявшегося настроения, вдруг говорит:
— Ладно, скажу, у меня ведь сегодня день рождения.
— Да вы что? Ну, поздравляем!
Больше распространяться не стали, ну его к чёрту, ещё сглазишь ненароком. День такой хороший, маршрут несложный «для души», бабочки к тому же разноцветные порхают...

Вовка наверху закрепил верёвку, и мы тронулись. Сначала на жумарах, потом, когда сложности кончились, с переменной страховкой, но и это продолжалось недолго, большую часть маршрута просто лезли друг за другом. В галошах одно удовольствие, скала сухая и держит отлично, до самого верха передохнули только раз, когда меняли записку на промежуточном контрольном туре. Выползли наверх с мокрого северного склона. Панорама изумительная, воздух тёплый, легкий ветерок набегает, прозрачность атмосферы идеальная, виден весь район со всеми вершинами.
Достали сыр, колбасу, солёные огурцы, яблоки. Срубали всё в один момент. Вовчик спрашивает:
— А огурчики-то откуда?
Любаня поясняет:
— Да из инструкторской палатки злодейским способом добыла, я там поварёнком подвизаюсь. Думаю, не обеднеют. Они меня, заразы, бисовой дочкой зовут. Я им мщу.

Я сделал пару снимков «Сменой» на слайдовскую пленку, смотрите.

Справа ущелье Карасу, слева — ущелье Аксу. Справа налево — Петроградец, Искандер, юж. Аксу, сев. Аксу и вершинка, с которой сорвался Коля Мурашов

Ущелье Аксу. Справа две вершины Аксу, далее пик Блока и Актюбек

Посидели, молча разглядывая горы. Минуты счастья. Лагерь с вершины — кучка чего-то разноцветного, а река — тонкая серебряная ниточка. К северу горы понижаются, арчовник залезает на плоскогорье, там дальше долина, люди, города, там дорога домой. А в противоположном направлении лёд и холод, солнце и безмолвие.

Пора вниз. В галошах-то не фонтан по осыпи скакать. Рюкзаки внизу оставили. Но ничего, как-нибудь спустимся, путь не сложный. Чем ниже мы спускались, тем становилось жарче, раскалённый воздух от камней поднимался навстречу. Каменная куропатка с детёнышами попалась на тропе, что-то крикнула, и вся семья, как по волшебству исчезла. Добежали до ручья и залезли в него с руками и ногами. Усталость сразу прошла. На обратном пути туркмены по колено в воде ворочали камни — ремонтировали мостик через Карасу. Просили нас помочь: «вы же тоже мостиком пользуетесь». Но мы прикинулись «шлангами», что-то пробормотали, и прошмыгнули мимо. Стыдно-о-о-о! Уже в лагере Шура высказался: «надо было помочь...». Подходим к лагерю, видим, народ кучками расходится, трое закапывают яму с выражением омерзения на лице. Что это? А, понятно, это они коровку порешили. Лагерь запасается свежей говядиной. Нам ещё на базе сказали, что часть пайка дадут коровой. Завалились в столовую, там мужики с огромными ножами режут и кромсают, солят целый жбан мяса. Хорошо, что мы на горе были и не участвовали в «кровавых событиях». Теперь будет и плов, и котлетки, и прочее; тушёнка уже изрядно надоела.

Вершина Анарова. Вечер

Командирше на 50-летний юбилей подарил одну из своих акварелек, выбрал, что получше. Вечером в столовой достали бутылочку, девчонки создали торт. А я собрался с силами и сделал тефтели. Из свежей говядинки накрутил на мясорубке (даже её с собой привезли!), отварил рис. Боря наелся и пробормотал: «молодец, бросай горы иди в повара». Спасибо, учитель...

Швец, Степанов, Александрова и др. собираются завтра 09 июля идти на подход 4Б на Достоевского. Я с ними не иду, на вторую 4А не сходил, поэтому на «Б» меня не выпустят. А я и не рвусь, что-то не хочется идти ради строчки в книжке альпиниста, буду ходить на маршруты, которые нравятся. Юрку и Валерку я понимаю, у них цель — сделать первый разряд и побыстрее. Здесь они не рассуждают: нравится гора или нет, — надо сделать для зачёта «четвёрку», значит идём, хоть за два перевала, если гора «открыта». Мне кажется, это позиция спортсмена, а не романтика. А может, я просто оправдываю свою лень и слабость? Наверное, каждому своё, соответственно силам и желаниям. Переоценка своих возможностей приводит к катастрофам, правда, я в серьёзных переплётах и не бывал.

Подход к Достоевскому закончился анекдотичным конфузом. Долго эта хохма потом вспоминалась на посиделках у костра или печки. Собирались весь день (с перекурами), вышли поздновато. На подход нужно идти вниз по речке, потом свернуть к востоку в соседние распадки. Как я уже говорил, ни карты района в лагере не было, ни знающих проводников («куда-то туда, там увидите!»). Тащились в сумерках по незнакомым ущельям. Когда уже совсем стемнело разбили палатки. Утром проснулись, выглянули из палаток. Япона мать! Восходящее солнышко осветило вокруг холмы и только холмы. Никаких гор поблизости не наблюдалось! Куды ж мы зашли-то, братцы!?

Такая же история приключилась с группой Володи Муравьёва в Туюк-Су в 1996 году. Тоже карт не было. Пошли на Орджоникидзе, но свернули влево (на восток) с ущелья Малой Алматинки слишком рано, не дошли два кармана до нужного сворота. И вместо горы наркома тяжёлой промышленности взошли на гору имени пулемётчицы (нет, не Анки!), а Машук Жиенгалиевны Маметовой — пулемётчицы 100-й отдельной стрелковой бригады Калининского фронта, гвардии старшего сержанта. А я ещё их искал для воссоединения, бегал (как дурак) по этим отрогам Игл Туюксу. Так и не нашел...

Из дневника.

08.07.89. ... Наши уходят на 4Б на Достоевского. Вечером лёг спать рано. Читал сказку.
09.07.89. Разбудило солнце. В палатке жара. Наши готовятся на Ленина. Делят снарягу и жратву. Получил письмо из дома. Ушёл рисовать. Пришёл в 14 час. Уже уехали. Вовка М. предлагает вечером пойти на Домашнюю провесить 3-4 верёвки на 5А.
Завтра просят идти на 2Б на Домашнюю; руководство Максу. Можно посидеть под горой. Наши пришли с Достоевского. Заблудились. С Вовкой ходили на Домашнюю, навесили 4 верёвки. Настр. хор. Вечером Швец сказал, что записал меня на 3Б на Бадыгина. Идти не хочется. Вставать в 5 часов. Зырянов не давал спать.

09 июля с Вовой вечером, как бы тайком, обработали на Домашней начало завтрашнего Вовиного с Искровой маршрута, по «пятёрке», кажется. Работал-то один Вова, я только страховал. Пока стоял, рядом на скалу села траурница. Мысленно перекрестился, руки заняты: «Господи, пронеси, не дай Бог».

Там ключ есть на маршруте в виде стеночки метров в 20-30, а в этой стеночке маленький карнизик, а в карнизике два движения, которые надо сделать без страховки, так как и зацепок нет, и страховать не за что. Люба Вовке об этом в лагере всё объяснила, и он проникся. К ключу Владимир Юрич подошёл, но оказалось, что ещё одну верёвку надо. Он мне орет:
— Коля, закрепи, я хорошо стою. Нарасти верёвку, она у меня в рюкзаке!
Пошарил в рюкзаке, но там хрен ночевал.
— Вова, нет верёвки!
— ...., .... твою мать!
Ключ Вова проходить не стал, не на чем. Но утром с маршрута всё получилось.

Этот подход к 3Б Бадыгина (4660 м) из лагеря по некрутому, но очень длинному логу вымотал нас вконец. «Тягун-Пыхтун». Гора была нужна Любане, чтобы закрыть 2-й разряд (что-ли?). Швецу на подходе стало плохо, физиономия приобрела защитную серо-зелёную окраску. Кое-как дотащились до места, откуда должен быть виден маршрут. Вверх по логу в 100 метрах обнаружили выносы лавин, сошедших накануне. Швец сказал, что если его покормят, он оживёт. Достали перекус. Валерка пожевал и сказал, что ему лучше. Но по виду изменений нет. Я пытался выяснить, где начало маршрута. Никто не знает. Слева от нас на склоне три или четыре скальных выхода, между ними снежно-ледовые широкие крутые кулуары. Всё одинаковое. Склон крутой, но небольшой, если по льду или скале пройти, то через час-два выйдешь на пологий гребень, по которому пешком направо (к северу) до вершины. А если продолжить подъём (как шли), то выйдешь на перевал и, опять же, вправо по ледовому гребню до вершины. Мишка предлагает рубиться по льду. Валерка возражает: начало маршрута скальное, да и из лагеря нас видно, пойдёшь вне маршрута — не зачтут. А где идти? Вся идея этой «тройки» в сложном коротком скальном участке. Но, попрёшься наугад — не миновать беды. Долго молча оглядывали то, по чему никак идти не хотелось. Смотрю на товарищей — никому не хочется. Как будто нас насильно выгнали из лагеря и приказали восходить. Время от времени кто-нибудь нарушал тишину.
— Ну, чё, идём, нет?

В конце концов, я, Юрка и Мишка приняли решение не идти (шёпотом: «ввиду плохого самочувствия одного из участников»). По дороге вниз нездоровый участник голосом с нелитературными выражениями выражал своё категорическое несогласие. Любаня (как тётка, у которой голос второй) про себя проворчала: «Вот блин, опять не повезло, я так хрен когда разряд закрою».

11 июля у меня на Домашнюю (3929 м) наметилась незапланированная «двойка» с норильчанином Максом, которому нужно руководство. Домашняя так и называется, потому что рядом с лагерем. 30 минут — и ты под маршрутом. Мы оставили внизу тощие рюкзачки и прогулялись туда-обратно. Парень мне всю дорогу что-то рассказывал о норильской жизни. Под вершиной на нашем пути выперлось небольшое стадо горных архаров. Несколько секунд смотрели глаза в глаза друг другу с 20 метров. Потом вожак что-то хрюкнул, и банда исчезла в крутом кулуаре. Мы поспешили за ними, может сфотаем? Но козлы исчезли, а мы, пока из щели вылезали, спустили несколько камней. Я потом об этом Илюнину сказал, может этими камнями радисту бедро сломали. Но Боря возразил, что по времени не сходится.

Американцы на большом жёлто-синем вертолете МИ-6 прилетали на «экскурсию». Несколько гидов сопроводили их на обзорный маршрут. Вечером улетели. Кто-то из лагеря разговаривал с немцем из этой группы. Оказалось, что он простой немецкий безработный, которому хватает пособия только вот на выезды в вашу Среднюю Азию (бедненький!). А в Гималаи не хватает.

Из дневника.

10.07.89. Встал в 04 30 . Пошли 3Б Бадыгина, нужна Любане. По дороге стало плохо Швецу. Шли до горы 3 часа. Швец позавтракал. Под маршрут подошли в 10 30 . Идти не хотелось ужасно. Почуял беду. Валерка выглядел плохо. Я понял, что начало маршрута он не знает. Предложил валить вниз. Юрка поддержал. Швец обиделся. Пошли домой. В лагере отсыпался. Завтра на Домашнюю, буду в кустах рисовать и спать.
11.07.89. Рисовать и спать не пришлось. Оказывается, Макс делает руководство 2Б и ему не с кем идти на гору. Записал двух «мертвецов»: Зырянова и Бисовко. Придётся идти с ним вдвоём. Зырянов спит в палатке и идти не собирается. Любаня проводит нас до горы. Вышли в 12 00 . На ключе встретили степановцев. Любаня осталась под горой. С Максом полезли вверх. Три раза видели горных козлов, один раз с 15 метров. Сходили быстро. Пришли вниз — известие. Парень со сборов сломал бедро на Домашней на спуске. Перебило камнем. Или козлы сбросили камень, или мы? Спустили парня через час, как мы пришли в лагерь. Сейчас лежу отсыпаюсь.