В углу большой вольеры — три ящика, поставленные один на другой. В отверстии верхнего ящика виднеются две мордочки: черная и рыжая. Уютно пригревшись, зверята спят, тесно прижавшись друг к дружке: ухо к уху, носик к носику. Это две лисички: Лисси и Гай.

У рыженькой Лисси мордочка острая, длинная, глазенки лукавые, а черненький Гай больше похож на медвежонка, чем на лисицу: широкоморденький, короткоухий, и глаза медвежьи — угрюмые.

Настоящее имя Лисси — Василиса, ведь она — русская лиска, простая рыжая лиска, каких сотни в наших лесах. Но с некоторых пор она отзывается только на «Лисси». Она хочет казаться иностранкой. Эта рыженькая плутовка теперь шагу не ступит просто — все с ужимочкой. Как много внимания уделяет она своему великолепному хвосту — предмету ее особенной гордости, и своей пушистой рыжей шубке!

А давно ли этот роскошный хвост был просто-напросто длинным и почти голым прутиком, а сама Лисси — нескладным, худеньким, изголодавшимся подросточком? Быстро же ты забыла, Лисси, свое беспризорное детство!

Когда-то, худенькую, ободранную, перепуганную, ее обнаружили в одной из квартир в Красноярске. Видно, жила у кого-то в клетке, да сбежала.

«Нарушительницу» передали в охотинспекцию, а оттуда попала она в наш Живой уголок.

А вот Гай — действительно иностранец. Его предки были завезены к нам в Советский Союз из Америки. Таких лисиц нет в наших лесах. В природе их не встретишь, они выведены на зверофермах, специально для меховых изделий.

Правда, Гай «не удался»: одно только название, что черно-серебристый лис. Серебра — «кот наплакал», один растрепанный пух. В Емельяновском зверосовхозе, где мы его приобрели, нам объяснили, что таких выбраковывают, они на воротники не годятся...

Но сам Гай весьма высокого мнения о своей персоне. Он знает, что он не какой-нибудь, а черно-серебристый, и уверен, что все только и мечтают сделать из него воротник.

Две лисички — черная и рыженькая — крепко дружат: ссорятся только во время обеда. Но «дружба дружбой, а табачок врозь»! Каждая ест из своей чашки, в своем углу, ворча и подозрительно косясь на соседа, — единоличники! Характеры у них совсем разные. Лисси, например, любит, когда в уголок приходят посетители: все-таки какое-никакое развлечение, ведь жизнь в Уголке так однообразна! Она подбегает к самой сетке, смешно берет лакомые кусочки прямо из рук, а к знакомым и в карман норовит забраться, проверить — нет ли там кусочка сахара или кедровых орешков, до которых Лисси большая охотница. Гай, напротив, при виде чужих тотчас прячется. Только старые друзья еще иногда удостаиваются того, чтобы его увидеть, например, давний «болельщик» Уголка Зоя. К Зое и Гай выходит. Но и то — подкрадется, схватит из рук орешек и отпрянет, словно обжегся. Нет, чтоб приласкаться, как Лисси.

Аккуратистка Лисси озабочена, что Гай так неряшливо выглядит:

Весь в соринках, паутинках, и скорлупка на носу — так рисуют на картинках только чертиков в лесу!

Она тратит уйму времени, стараясь привести в порядок его растрепанную шкурку. И расчесывает, и приглаживает, и язычком прилизывает, а результатов что-то незаметно — Гай все такой же растрепа!

Точь-в-точь ободранный, замурзанный плюшевый мишка, которому по ошибке пришили пушистый лисий хвост с белой «свечкой» на конце!

Пришла весна.

Весной у нас на Столбах каждый новый день — как неожиданный подарок. Вся природа наряжается словно на праздник, все кругом поет, цветет, благоухает... Как барабанит, приветствуя весну, пестрый дятел. Кик Тэрэрэ, — слышали? А первый подснежник, самый-самый первый, у края снежного сугроба — находили? А как глухари танцуют на снегу что-то вроде «Танца с саблями» — случалось вам подсмотреть?

Весной все звери и птицы начинают подумывать о том, чтобы обзавестись ребятишками. Стала подумывать о том же и Лисси. Ну, а у нашего «американца» во все времена года — одна дума: как бы свою шкурку спасти, как бы на воротник не угодить. Больше он ни о чем думать не умел, бедняга!

И начали они ссориться.

Ласковым апрельским утром Лисси умылась, прибралась, пышную рыжую шкурку свою расчесала, черные перчаточки на лапках почистила и — к Гаю: «Разве я не самая-самая? Ну скажи мне хоть словечко!»

А Гай сидит мрачный, растрепанный, на Лисси и не глядит. Все за серебро боится. Лисси уж — к нему и так и эдак, а он — ноль внимания на ее красоту: «Черно-серебристый я, экспортный, на валюту оцененный, снимут с меня драгоценную шкурку»...

Ох, и рассердилась же Лисси! Как завизжит: «Черно-серебристый, подумаешь! Да зачем оно мне нужно, твое серебро! Да и нет у тебя серебра, один пух цыплячий, репьем засаженный! Связалась я с тобой сдуру, загубила свою молодую жизнь! У других лисок мужья как мужья: давно уже норы выкопаны, мох и сухая трава на подстилку натасканы, все, что нужно для семьи, для будущих деток, припасено! А у нас?!»

И пошла, и пошла... Наговорила такого, что самой тошно, и — в истерику.

А Гай- как глухой. Сидит в ящике, глаза дикие, уставился в одну точку. И вдруг как вскочит — и давай метаться по клетке, тыкаться во все углы.

Нажал на дверку: крючок соскочил, дверка отворилась — вывалился Гай наружу. Оглянулся вокруг и ходу в лес — только пятки засверкали. О Лисси и не вспомнил. Лишь бы свою драгоценную шкурку спасти!

Только не повезло несчастному трусишке. Мнимой опасности избежал, да угодил в зубы к рыси Дикси, которая как раз в ту пору прогуливалась под Вторым Столбом. Всегда ведь так: кто сильно дрожит за свою шкурку, обязательно ее и потеряет.

Осталась наша Лисси безутешной вдовой.

Лежит целый день недоеденное мясо в чашке — не от кого прятать. Не с кем стало ссориться. Некому репье из шкурки вычесывать. Совсем скучно стало жить.

Даже весна не радует.

А тем временем наша Лисси прославилась. Стали появляться на страницах газет и журналов ее портреты. Видели цветные фото лисички в «Огоньке» и в «Неделе»? Это Лисси.

Снималась наша Лисси и для кино. Прочили ей блестящую карьеру «кинозвезды».

Но блестящей карьере, известности и славе Лисси предпочла свободу.

Как только представился удобный случай бежать — она им воспользовалась. И уж будьте уверены: она-то сумеет прожить на воле, она не чужестранка в этих лесах, рыжая русская лиска!

Счастливого пути, Лисси! Да минует тебя браконьерская пуля!

С тех пор в заповеднике не раз видели маленькую рыжую лисичку с черными перчатками на передних лапах. Это, конечно, она, наша Лисси,

Это она как-то зимой шла за знакомым столбистом по тропинке и исчезла, словно растаяла, когда навстречу выбежала шумная толпа лыжников.

Это она — в июле нынешнего года — охотилась на дроздят в вершинке Второй Поперечной.

И уж, конечно, не кто иной, как Лисси, однажды в ветреный осенний день играла с сухими листьями у Лалетинского кордона. Ветер гнал листья вдоль дороги, а рыжая лисичка, прыгая, ловила их лапой, как расшалившийся котенок...

Все ее видят. Только нам с Джемсом Георгиевичем ни разу не посчастливилось с ней повстречаться.

Если вы ее встретите — передайте ей, пожалуйста, от нас привет.

Публикуется по книге.
Е.Крутовская. Имени доктора Айболита.
Западно-Сибирское книжное издательство. Новосибирск, 1974

Материал предоставил Б.Н.Абрамов