Ферапонтов Анатолий Николаевич

Байки от столбистов - III. Ложная тревога, или Что это было?

Близилась весна 1996 года, весна триумфа красноярских альпинистов, покоривших Эверест. Кажется, все срочные вопросы были уже решены, ребята неспешно паковали объемные свои грузы и считали дни до начала самой главной в жизни экспедиции. В один из предотъездных дней я пригласил капитана команды Николая Захарова в редакцию «Комка» на интервью. Он приехал точно в оговоренное время вместе с Мишей Вохминым, мы с трудом нашли свободный кабинет и начали неторопливую беседу, которая записывалась на диктофон. Это не было обычное интервью с заранее подготовленными вопросами, — именно беседа; порой мы говорили о каких-то посторонних вещах, и тогда я останавливал диктофон, красная контрольная лампочка на нем гасла.

Так прошел час, осталось уточнить кое-какие мелочи. Мы только что отвлеклись на мемуары, никакого отношения к сегодняшней теме не имеющие, и мой диктофон был выключен. — На чем мы там остановились? — спросил Захаров, и я немного отмотал ленту назад, а когда включил воспроизведение, мы услышали только тихий шелест крутящейся пленки.

Что за черт! — новенький «Sony» с недавно купленными батарейками стирал прежние записи, но не делал новую. Повздыхав и поматерившись сквозь зубы, я спросил: — Как у тебя со временем, Коля? — и мы начали разговор снова, — на этот раз, конечно, без лирических отступлений.

К тексту интервью предполагалось дать две фотографии; Захаров свою привез, но нужно было еще снять руководителя экспедиции Сергея Баякина. В ,баякинский офис поехал редакционный фотограф Володя Софронов, — вполне профессионал, вооруженный качественной аппаратурой. Вернувшись, Володя тут же заперся в лаборатории, а после зашел ко мне с глупой улыбкой и проявленной пленкой. Все предыдущие и несколько последующих кадров, сделанных им на обратном пути, проявились качественно, а на средних, где долженствовал быть запечатлен Баякин, зияли молочно-белые пятна.

Время нас поджимало; я кинулся к телефону, договорился с Сергеем, что он будет на месте, и Володя вновь поехал к нему на редакционной «разгонке».

Час спустя он с совершенно потерянным видом показывал мне пленку: на этот раз все кадры с Баякиным были аспидно-черными. Снимки удались лишь назавтра, с третьего раза, интервью «перескочило» на более поздний номер, а я, как человек в немалой степени суеверный, занялся тяжкими размышлениями. Как-то можно было объяснить себе один отказ диктофона или временный сбой фотоаппаратуры, но ведь не три же накладки кряду! Было совершенно ясно, что нам давалось какое-то мистическое предупреждение, знак свыше; наверное, к нему следовало прислушаться и что-то предпринять, — ну, не знаю, дополнительные меры предосторожности, что ли: Да ведь только как все это объяснить членам, — нет, не всем, а узкому кругу руководства команды? Пусть альпинисты, как правило, суеверны, однако не до такой же степени, чтобы менять хотя бы в деталях стройную и отутюженную программу экспедиции! И все же Захарову позвонить я был должен, обязан, иначе — не приведи Господь чего — глупых сомнений себе никогда не простил.

К моему удовольствию, суеверие Коли Захарова простиралось достаточно далеко, чтобы выслушать меня не перебивая и без усмешки, — это бы я угадал по интонациям тех немногих слов, которые он мне сказал. Его вопрос: что ты посоветуешь? — ни к чему не обязывал нас обоих, но я сказал вполне серьезно: — Обратиться к экстрасенсам, проверить ауру всех членов команды, а может, и поколдовать над снимком предполагаемого маршрута. Попросить благословения у батюшки-священника. По возможности держать подальше от стены хотя бы Баякина, если уж тебя, как участника и одного из лидеров восхождения, от него не отстранить.

Кажется, парни все же пренебрегли моими советами насчет экстрасенса и батюшки, но когда я узнал, что Баякин не счел возможным торчать под стеной целый месяц и сразу, проводив команду под склон, вернулся в Красноярск, беспокойство мое утихло. Осталась, правда, так и неразгаданная загадка: что же это все-таки было, с диктофоном и фотоаппаратом?

P.S. А вот что я прочел недавно, перед самым изданием своей книжки: «Уже вернувшись домой, решил еще раз прослушать по горячим следам запись беседы. Велась она на диктофон японского производства. Совершенно новый, ни разу не подводивший в работе. Но когда решил воспроизвести запись беседы с уфологами, услышал: музыку. Причем музыкальные паузы следовали в самых интересных местах, где речь шла о технических терминах, назывались „адреса“ других цивилизаций. Между тем хорошо помню, что музыку на диктофон не записывал». Это из книги «НЛО над Красноярском», издание 1993 года.

Автор →
Владелец →
Предоставлено →
Собрание →
Ферапонтов Анатолий Николаевич
Ферапонтов Анатолий Николаевич
Ферапонтов Анатолий Николаевич
Ферапонтов А.Н. Байки III

Другие записи

Столбы. Поэма. Часть 27. Седловой
Там, где нога людская не ступала, Таких земель на свете нет, Везде прошел, быть может мало, Тот человека тяжкий след. Таких других следов в природе Буквально нет ни у кого, Лишь у медведя нечто вроде Напоминает след его. Недаром — Дядя Пим зовется По очертаньям он следа, Но след медвежий...
Часть II. Ангел Смерти
I Быстро пролетели четыре года и принесли молодым супругам больше горя и печали, чем радостей; только первые месяцы совместной жизни в столице протекали благополучно, и Варя чувствовала себя на седьмом небе, устраивая свое гнездышко, знакомясь с достопримечательностями столицы, посещая не виданные никогда театры, вступая в общение с товарками на курсах,...
Красноярская мадонна. Второй Столб. Северная сторона
Северная стена утеса закруглена по краям и к вершине. Центр стены выколот и имеет вид кубической полости. В основании откола, на высоте сорока метров от подножия Столба, — огромный квадрат Качаловского Садика (покорен А.Л. Качаловой в 1895 году). В центр стены...
Красноярская мадонна. Столбы и вокруг. Академия искусств живой Природы. Царство рыб
Где корни тополей свисают над водой Прозрачной, как хрусталь, саянской горной речки И дикий хмель завил в кустах свои колечки, Стою на страже я, вооружась удой. На дне толпится рой играющих миног Но безразличен взгляд, не к этому готовый Здесь ходит, шевеля хвостом, пятифунтовый Заманчивый серебряный ленок... (Петр...
Обратная связь