АЛЬПИНИЗМ

У Анатолия Ферапонтова есть такой рассказ: «А не сбегать ли нам на Аконкагуа?» В нем повествуется, как в 1993 году два путешественника: Николай Захаров (представлять не надо) и Владимир Мусиенко (сильный парень, но новичок в альпинизме) без денег, без акклиматизации, без продуктов, с плохим снаряжением и даже без разрешения на восхождение, забрались на высочайшую гору Южной Америки. Прошло 7 лет. Неутомимый Захаров продолжает удивлять: в зимнюю стужу отправляется в Южное полушарие, для того, чтобы померзнуть в заснеженных Андах...

И вот февраль 2000 года — я снова лечу в Аргентину на ту же самую прекрасную Аконкагуа. Теперь уже не с новичками: Алексей Седов и Алексей Пасхин — известные в Питере гималайцы, а так же мой австрийский друг Альфред со своим сыном (они хоть и не профессионалы, но с опытом — оба были на Эльбрусе, на Чимтарге, а папа даже на пике Ленина).

Дорога длинная: Амстердам — Сан Паоло — Буэнос-Айрес — Сантьяго де Чили, ну и, наконец, Мендоза — столица аргентинской провинции Аконкагуа. Времени, как всегда, у этих бизнесменов в обрез — всего неделя. Поэтому, переночевав не в самом лучшем четырехзвездочном отеле, с утра, заплатив за пермиты (разрешения на восхождение), мчимся к границе с Чили, где ждет нас Она. Селение Пуэнто дель Инко, где мы высадились, мне знакомо — здесь 7 лет назад мы объясняли водителю нашей автостоповской машины на ломаном испанском языке (из которого мы знали только «бьено» — хорошо), чтобы он высадил нас там, откуда ходят альпинисты на Аконкагуа. Тот непонимающе хлопал глазами, но, услышав название горы, дико заорал: «А-а-а, Аконкагуа!» и показал, куда нам идти. Сейчас все по другому: мы нанимаем трех мулов (интересно, на каком языке пришлось разговаривать, чтобы объяснить мулам, что их берут на работу — прим. ред. ) и идем вверх по ущелью. Через два дня пути располагаемся на морене (4230 м) с названием Плаза де Мулас (Место, где пасутся мулы) — это и есть базовый лагерь. Погода удовлетворительная — с утра солнце, после обеда легкий снежок.

Назавтра марш-бросок до 5000 метров — это вся наша акклиматизация — нет времени даже переночевать — сразу в базовый лагерь. После дня отдыха стартуем. За 8 часов добрались до 5400 метров. Ночуем. Спится плохо, голова слегка болит. На следующий день по плану — 6300, но к вечеру смогли подняться только до 6100, — метет поземка, но ветер пока еще сносный (автор так мне и не пояснил, куда ж, все-таки этот ветер кого-то сносил — прим ред. ). Ставим две палатки на осыпи. Впереди из-за гребня спускаются люди, наверное, с вершины. Спрашиваем. Нет, оказывается, не смогли подняться из-за сильного ветра за гребнем. Перед закатом с запада, с Тихого океана, стало наплывать красивое облако, по форме напоминающее веретено — это предвестник плохой погоды. Но надеемся, что испортится она не сразу, а через пару дней. Нет, ночью на палатки стали обрушиваться порывы ветра, на гребне, в 200 метрах от нас, ветер ревел, как в аэродинамической трубе. Утром я объявил своим, что придется ждать, а Лёхи решили попытаться подняться на вершину, благо, что на ногах стоять еще можно было. Им удалось набрать около 250 метров, но только они перевалили гребень, как их тут же положило на снег, — пришлось вернуться. Поляки, три палатки которых стояли рядом с нашими, ушли вниз, уронив палатки и придавив их камнями. Мы рискнули ночевать еще раз. Ураган. В перерывах между порывами ветра наступает полное затишье — мы подпираем палатку спинами, ногами, ожидая надвигающуюся силу. И вдруг, внезапно, страшный удар обрушивается на наш «North Face», гнёт стойки. Впечатление такое, что мы лежим на взлетной полосе, а на нас несется авиалайнер. Около часу ночи кто-то начал ломится в нашу палатку: «Коля, пусти, нашей палатке пришел ...ц!». Открываю вход: вместе со снегом и холодом вваливаются Лёхи. Их хваленый «Red Fox» — клочья. Ну ладно, поместились. Ночью мимо нас, хлестко ударив по палатке, что-то пронеслось мимо и улетело в пропасть. Как оказалось позже, это была палатка поляков. Наутро к ветру прибавился мороз, градусов под 20. Хотя у нас был день в запасе, но пришлось сваливать — двое суток практически без сна сил не прибавляли (хотя мне лишний день на 6100 не помешал бы — неплохая акклиматизация перед Гималаями). Ветер дул снизу, в лицо. После первых ста метров у моих друзей побелели носы. Зашли за камень, намотали на морды шарфы, надели все, что было. После часа ходьбы нужно было перевалить через гребень, который глухо выл от непрерывного ветра. Нам это удалось только с третьего раза, — как только мы выходили на гребень, порыв ветра страшной силы бросал нас туда, откуда мы пришли — вверх по склону. У меня даже мелькнула мысль, не начать ли нам спуск в другое ущелье, где было тише и виднелась хорошая осыпь. Но, наконец, нам удалось пройти метров 100 за гребень. Дальше было проще, но ветер не отпускал примерно до 4500 м, лицо жгло холодом, ноги мерзли... Вечером, сидя уже в теплой палатке в базовом лагере, все не могли отогреться. Спасла литровая бутыль «Smirnoff». Назавтра узнали от спасслужбы, что на этой горе за зиму, то есть за лето, так как это все-таки Южное полушарие, замерзли около 15 человек...

Николай ЗАХАРОВ

Сейчас Захаров в Гималаях. Его цель — Эверест. Желаем Николаю удачи и здоровья