Яворский Александр Леопольдович

Столбы. Поэма. Часть 27. Седловой

Там, где нога людская не ступала,
Таких земель на свете нет,
Везде прошел, быть может мало,
Тот человека тяжкий след.

Таких других следов в природе
Буквально нет ни у кого,
Лишь у медведя нечто вроде
Напоминает след его.

Недаром — Дядя Пим зовется
По очертаньям он следа,
Но след медвежий остается
Без выемки с боков всегда.

И след ноги, ноги со взъемом,
Где только, где не побывал,
Каких хребтов, каких подъемов
Собою он не штурмовал.

И только Эверест поныне
Стоит нетронуто один,
Никто его седой вершины
Не взял. Он сам ей властелин.

Ну и хребет! Хребтам — хребтище.
С Калтата сразу же подъем.
Все не дойдем до становища,
А два часа уже идем.

Идем, и не плохой тропою,
Но кто ее здесь протоптал,
Кто напряженною стопою,
Зачем? В такой хребет шагал?

Но на вопрос ответ недолог,
Вот у тропинки чей-то стан,
Из пихты над жердями полог,
Кострище и над ним таган.

А у кострища, обгорелый,
Лежит поломанный скребок,
Свидетель ягодного дела,
Окрашенный в брусничный сок.

Теперь все ясно, кто тропинку
Из года в год не зря торил,
Кто здесь брусничку и малинку
Сбирал и в туесках носил.

Ух! Наконец дошли до цели,
Под нами Седловой хребет,
Немного, правда, припотели
За этот затяжной восход.

Здорово, Седловой! Здорово!
Давненько не бывал я тут.
А ты такой же, честно слово,
Тебя и годы не берут.

Кругом сосняк, а в нем, о боже!
Ковры брусничные лежат,
Как будто по мохнатой коже
Рассыпался из крови град.

Лежат, и с солнышком играя
Манят к себе таких как нас,
И мы подобно птичьей стае
В брусничник плюхнулись тотчас.

И ели сколько захотели,
Хозяин славно угощал.
Наевшись вдоволь, еле-еле
Пришли на стан и час настал.

Садилось за горы светило,
Дохнул прохладный ветерок,
У камня тихо-тихо было,
Трещал уютный костерок.

Сгонял я с котелком по воду
И завертелся дым столбом.
Никак не бросишь эту моду
Дружить и с чаем, и с огнем.

Наутро лаз на Седлового,
Карнизом на луку седла,
И перед нами всплыли снова
Столбов гранитные тела.

С вершины каменного края
Они, как птицы, по хребтам,
Отбившись от летящей стаи
Вздохнуть расселись тут и там.

И сидя на краю обрыва
С спокойным видом на восток,
Особенно я вспомнил живо
Внизу глухой таежный лог.

С ним связаны воспоминанья,
И я друзьям их рассказал,
Как я в простых воды исканьях
Невольно в этот лог попал:

Однажды в дружеской компаньи
Я к Седловому подошел,
И сразу изъявил желанье —
С котлами по воду пошел.

Но что тогда со мною сталось —
Ручей я, вроде, прозевал.
Иль в нем воды не оказалось —
Искать его я ниже стал.

Лог сух, кругом — трава высока.
Здесь гарь не так давно была.
Лес выгорел, лишь одиноко
В траве торчит, как прут, ветла.

И вот в высокотравье этом
Я ниже, ниже все бежал,
Хотел найти воды, да где там,
Но не нашел и аж устал.

Но я ж пошел по воду. Значит
Ее я должен и найти,
Хотя она и не маячит.
Зачем же отдыхать в пути?

И я опять пошел скитаться
По травянистым тем лесам,
Через ложки перебираться.
И так зашел — куда не знаю сам.

Весь лес, что гарью был повален,
Так кладбищем остался тут.
И вот среди развалин
В густой траве мой дикий блуд.

Уж больше часу я скитаюсь
И ничего не нахожу.
От устали почти шатаюсь.
Пройду, присяду, посижу...

И наконец в изнеможеньи
Я на тропу примятую набрел.
О, то небес благоволенье,
И я тотчас по ней пошел.

Все легче. Кто-то ж постарался
Ее недавно здесь промять,
И я мгновенно догадался
Кому спасибо мне сказать.

Вот тут кора вся содрана с колоды,
Здесь пучки съедены подряд,
А здесь вот муравьям для шкоды
Оставил память супостат.

И все разрыл он муравьище,
Оно разбросано кругом.
Попутно разорвал он пнище
Своим в когтях косым пимом.

Пойду я следом за тобою,
Совсем свежи твои следы.
Авось протоптанной тропою
Скорее я найду воды.

Петлял, петлял медвежьим следом
Еще не менее как час,
Его, бродяги, блуд мне ведом.
И вышел вдруг к воде. Как раз

Здесь и тропа торная вьется
Через ручей и на хребёт.
Набрал воды, а пить не пьется
Не глядя на тяжелый ход.

Людской тропою вверх подался,
Забыв медвежьей тропки ход.
Хоть туго мне подъем достался,
Но вскоре вышел на хребёт.

И мне с вершины видно стало
Где я и как сюда попал.
Да! Видно прошагал немало,
Не даром же я так устал.

Усталость редкое явленье.
Таким ногам да уставать!
Но тут я вспомнил с удивленьем,
Что ночь я не ложился спать.

А перед этим — двое суток
Я пробродяжил на Столбах,
Чуть не остался без обуток
В своих безудержных ходах.

А после, пообедав дома,
Сюда с друзьями я пришел
И сбросив у огня котомку
Сейчас же по воду пошел.

Уж вечерело, и логами
Тянулись тени в холодке.
А над застывшими хребтами
Седло чернело вдалеке.

Внизу на север шел глубокий
Лесистый Миничев провал,
Так это я сухой обокой
В его вершинах и блуждал.

Спасибо! Хватит мне таскаться,
Пора на Седловой к костру,
Чего-чего, а может статься
Так не придешь и по утру.

И я избрал себе дорогу
Водоразделом в Седловой,
И рёлкой с бором понемногу
Пришел лишь ночью. Боже мой!

Как рады были мне, особенно Анюта.
Я даже не предполагал.
И эпизод блудливого маршрута
Я у костра за чаем рассказал.

Не знаешь где найдешь иль потеряешь друга,
Случайность в дружбе это что закон,
И для меня тогда медвежая услуга
Была нужна со всех сторон.

И мой людской след, гордый и отменный
Шел по звериному следу,
И не преследуя погоней дерзновенной
В нем видел я свою звезду

Тайга! Чего в тебе не приключится...
Нечайностей ты так полна порой.
Поэтому не надо и кичиться
Своей какою то особенной стезей.

И если есть отличие в строеньи,
Оно таким и быть должно.
Без божеских начал в происхожденьи
Без всяких этих человечьих «Но».

12.08.45

Автор →
Владелец →
Предоставлено →
Собрание →
Яворский Александр Леопольдович
Павлов Андрей Сергеевич
Павлов Андрей Сергеевич
А.Л.Яворский. Столбы. Поэма

Другие записи

Красноярская мадонна. Хронология столбизма. IY. Советский период. 30-е годы. 1934
IY. Советский период 1934 год. [caption id="attachment_32625" align="alignnone" width="300"] Устюгов Павел Прокопьевич (25.06.1874 – 1933 г.) и Устюгова (Юрасова) Серафима Яковлевна (29.07.1878 – 1965 г.)[/caption] Умер Король Такмака, учитель, философ Устюгов Павел Прокопьевич (род. в 1871 г.). Родились Роза и Валерий — будущие супруги Беззубкины,...
Красноярская мадонна. Второй Столб. Вершина Второго Столба
...Столбы нередко посещают, Чтоб встретить солнечный восход. Наверх заранее взлетают И ждут как вспыхнет небосвод. Но чу... падут на землю росы, И в небе утро заблестит, Во мгле очертятся утесы И примут серый, строгий вид. Когда же, небо озаряя, Зардеет розовый восход, И солнце, золотом сверкая, Над лесом медленно...
Красноярская мадонна. Столбы и вокруг. Академия искусств живой Природы. Царство рыб
Где корни тополей свисают над водой Прозрачной, как хрусталь, саянской горной речки И дикий хмель завил в кустах свои колечки, Стою на страже я, вооружась удой. На дне толпится рой играющих миног Но безразличен взгляд, не к этому готовый Здесь ходит, шевеля хвостом, пятифунтовый Заманчивый серебряный ленок... (Петр...
Красноярская мадонна. Хронология столбизма. IY. Советский период. 50-е годы. 1952
1952 год . И.Ф.Беляк на своих плечах занес на последнюю Каратановскую стоянку под Ермаком Д.И.Каратанова за месяц до его смерти. Умер столбист первого поколения художник, педагог, этнограф, заслуженный деятель искусств РСФСР Д.И.Каратанов. Издана (красноярское книжное издательство) книга И.Беляка " Край...
Обратная связь