Камень «Глаголь» находится рч.Моховой на хребте вблизи столбовской тропы, идущей после подъема на Каштак. На север от «Глаголя» имеется поляна, от которой двумя истоками в Моховую идет Глаголев ручей.

К вопросу о самом названии камня «Глаголем».

Говорят, что название камня «Глаголем» произошло от белой удлиненной буквы «Г». Эта буква находится на стене с востока над нижней стоянкой, организованной здесь Евгением Петровичем Ивановым в 1930 году. В этом уверен и сам Е.П.Иванов. На самом же деле название «Глаголь» дала этому камню в 1910 году компания Каратанова и вот почему. Лог с ручьем, что начинается на поляне, идет вниз к рч.Моховой не совсем прямо, а изгибаясь в виде угла, что напоминает букву «Г», а так как буква «Г» раньше называлась «Глаголь» и этим именем в переносном смысле называлась всякая углообразная линия, то, видимо, уже давно лог был назван базайцами «Глаголевым ложком». Понятно, что и камень был позднее столбистами назван «Глаголем». Позднее И.Ф.Беляк по сходству камня с сидящей хищной птицей назвал его «Малым беркутом», если смотреть со скалы, что в стороне на юг от «Глаголя». И.А.Сериков в своей книге «Красноярск и его окрестности», 1956 г. издания на стр57-60, описывая «Глаголь», отдельным разделом объясняет: название «Глаголь» происходит от якобы базайского крестьянина, у которого по этому ручью была заимка, а фамилия его была Глаголев. Когда я (Яворский A.Л.) спросил его, откуда он это взял, то он сказал, что будто бы это рассказал ему я. Какая-то ошибка, я никогда этого не говорил и, прочитав, узнал впервые сам.

Из письма Е.И.Иванова к A.Л.Явopcкoмy от 15 мая 1956 г. постепенно воскресает история этого стана, поэтому цитирую выдержки из него.

«Стоянка под „Глаголем“ построена в течение лета 1930 года. Строил ее я один. Особенно много пришлось потрудиться над устройством площадки, на месте которой был каменный завал. Один очень большой камень пришлось взрывать порохом. Другого названия этой скалы я не знал и не слышал. „Глаголь“ название не случайное. Над самой стоянкой на скале, путем естественного выветривания, природа начертала большую букву „Г“ в готическом стиле».

Говоря о целесообразности выбора этого места и его преимущества над стоянкой Устюгова на Малом Такмаке Е.П.Иванов пишет: «Тот факт, что стоянка Устюговых была варварски уничтожена а стоянка под „Глаголем“ цела по сие время, достаточно убедительное тому подтверждение». И далее: «На стоянке была сооружена деревянная ветрозащитная стенка, которой там теперь нет. Из мебели, кроме нар и стола, была скамейка, сделанная из двух чурок с прибитой к ним доской. Крыши не было, т.к. она там не нужна. Однажды мне пришлось ночевать там в очень сильную грозу с большим ливнем. Ударом молнии разбило стоявшую рядом со стоянкой высокую сухую лиственницу и от нее остался высокий пень; в стоянке было совершенно сухо». Здесь неплохо добавить к замечанию Е.П.Иванова, что дождь с юго-запада (обычный у нас) действительно не попадал на нары, но с ветром с востока промочил нас порядочно и как раз в месте бывших нар. Это было 26 мая 1957 г. Так что если бы был козырек кроме камня, то, конечно, никакой дождь не грозил бы стоянке в целом.

Далее Евгений Петрович сообщает: «Обычно на стоянку я ходил один. После того как была уничтожена стоянка на Малом Такмаке, ко мне присоединились Николай Павлович и Валентина Петровна (моя сестра) Устюговы с детьми Вовой и Аллой... Часто на эту стоянку хаживала Анфиса Павловна Устюгова. Вообще же о стоянке под „Глаголем“ знали очень немногие. Во всяком случае, я ни разу не встречал там никого посторонних и не видел следов ее посещения ими. Я обменивался приветом огнем костра со своими соседями Устюговыми на „М.Такмаке“ и братьями Львовыми на „Китайской стенке“ (братья Василий и Григорий Васильевичи. А.Я.). Разумеется, были на стоянке и гости по нашему приглашению, например, 2 инженера из Москвы, родственники из Казани. В годы войны стоянку часто посещал, даже зимой на лыжах, Аким Николаевич Коновалов (начальник А.Х.О. треста Енисейзолото) со своим товарищем б.главным инженером треста Чуевым. Все посещавшие стоянку были ей очень довольны Страстным поклонником этой стоянки, находившейся в таком живописном меджвежьем углу, был я сам. Трудно описать то огромное удовольствие, которое я получал от ночевок с субботы на воскресенье, каждую неделю в течение всего лета, независимо от погоды. Вот и все то немногое, что могу вам сообщить».

Отсюда после общего разгрома столбовских избушек в 1938 году Иванов переселился своим станом отдыха на «Хитрый ключ» за Торгашиным.

Сейчас Евгений Петрович Иванов (1958 г.) еще здравствует и работает бухгалтером в Енисейзолото в Северо-Енисейске.

Кампания Каратанова посещала «Глаголь» в самом начала этого столетия и особенно усиленно в 1910-1911 годах. В это время стоянка была с западной стороны камня во лбу у его подножья. В случае дождя прятались в северных развалах «Глаголя». Здесь столб имеет особенно много подножных камней и вполне защищает от дождя.

Таким образом, регулярное посещение «Глаголя» с удобной стоянкой под ним и прекрасной панорамой на Моховую началось только с 1930 года.

Около стоянки еще Ивановым была сооружена лесенка в несколько ступенек, взобравшись по которой попадаешь на так называемый «балкончик», с которого и открывается чудесная панорама вдоль рч.Моховой со всеми на ее хребтах столбами. Сразу через глубокую падь стоят «Воробышки», за ними видна «Китайская стенка» и «Сторожевой». А дальше налево «Такмак» и почти в створе «Ермак». Общее впечатление глухого места, несмотря на то, что на невидимом с «балкончика» западе за массивом «Глаголя», всего в ¾ километре пролегает торная, как дорога, Манская тропа, по которой на столбы проходят массы столбистов. Это еще раз показывает на трафаретность столбистов. Ведь большинство из них знает только два исхоженных маршрута: город-Лалетино-Столбы, реже город-Каштак-Столбы, реже комбинация этих путей и совсем для немногих посещения других столбов типа «Глаголя».

Восточный и северный склон около «Глаголя» в осиннике и здесь всегда сыро. Южный склон в сосне и очень сух. Весной особенно хорошо под «Глаголем». Здесь она чувствуется как-то особенно молодо. Когда в северном развале еще лежит забой снега, вдоль хребта от Манской тропы к поляне тянут вальдшнепы. Позднее заунывное кукование кукушки, так хорошо слышное с бал­кончика, наполняет моховскую долину этими исключительно запечатлеваемыми звуками. Оживает тайга и ей вторят в шумливом эхо ручьи из снежниц, Глаголев ручей и сама Моховая.

Хороша и поляна перед «Глаголем» с севера. Это уютный небольшой покосик в верховьях ручья. С поляны хороший вид на «Глаголь», он маячит поверх леса. Еще лучше просматривается «Глаголь» с камня, что стоит от него выше по грядке на юго-запад. Отсюда «Глаголь» виден как на ладони и действительно походит на какую-то огромную сидящую птицу из хищных. Расту­щая на вершине сосенка кажется выдернутой и еще не сброшенной пушинкой на крыле хищника.

После 1938 года стоянка сделалась беспризорной и стала приходить в упадок. Была уничтожена скамейка, сломан стол, а ветрозащитная стенка распалась.

Мне пришлось побывать на этой стоянке в 1947 г. Ночью сюда пришел с правобережья инженер-строитель Борис Воробьев с кампанией. Из разговоров выяснилось, что они зачастили сюда ходить и им здесь очень нравится.

В 1954 г. я по приезде в Красноярск периодически снова посещал стоянку под «Глаголем». К этому времени стол почти не существовал, его приходилось подправлять, часть нар скоро была уничтожена. По-прежнему целой стояла лестничка на балкончик. Я отыскал письмом Иванова и написал ему о состоянии стоянки и послал фото, снятое только что. Евгений Петрович не замедлил ответом и пробрал меня за бесхозяйственность. «Фотография Лисовского (я его знаю, но, к сожалению, не знаком) на стоянке „Глаголь“ очень хороша, но, извините меня, не могу удержаться от замечания именно Вам, а не вообще всем тем, кто бывает на этой стоянке. Ветрозащитная стенка на стоянке сохранилась, но в каком она состоянии? Почему же Вы до сих пор не захватили десяток гвоздей и не прибили оторвавшиеся доски? А сено на нарах, вероятно, еще то, которое еще я положил на них? А для чего там торчат палки? Я понимаю, что это топливо, но уж если нельзя его привести в порядок (разрубить и уложить), то зачем же загромождать им стоянку. Правда, о вкусах не спорят и видимо всем, кто там бывает, нравится мерзость запустения, царящая на стоянке. Вам, видимо, по каким-то причинам невозможно привести стоянку в полный порядок (не сомневаюсь, что Вы давно сделали бы это, при возможности к тому), поэтому прошу Вас поручить сделать это тому пареньку, который посещает теперь стоянку».

Это письмо, писаное мне 16 июня 1956 г., конечно имеет справедливый и веский укор в сторону посетителей стоянки. Но все дело в том, что посещения-то ее в это время были чисто случайными, непредвиденными в городе, вроде того, чтобы вместо обратного отхода с Калтата в город, вместо дороги по Калтату до устья через большую Балкову и Коротеньким ложком в Моховую, а там вместо долины Моховой к устью шли вверх до Глаголева ручья и, идя вверх этим последним, заходили взглянуть на «Глаголь». Здесь-то и посещали стоянку Иванова.

Как ни как, a в 1956 г. нашлись любители этого места и сделали на стоянке сначала починку нар и ветрозащитной стенки, а позднее полное переоборудование стоянки. Последнее сделано было супругами Кукушкиными с седьмой площадки правобережья, большими любителями местного туризма. Об этом я узнал от Кукушкиных позднее.

Стол снимается и лежит на нарах, нары небольшие, скамейка новая, все из осины. Все новое, кроме лесенки. На новом столе надпись карандашом: «Не жечь, бо на нем едят», а снизу чья-то приписка «ни бо, а ибо, хохлацкая морда».

Вот и переписка видимо нового хозяина Кукушкина с каким-то «ибо».

Конечно, такое интересное в видовом отношении место не для всех. Особенно не для «ибо». И Евгений Петрович, конечно, прав, если идешь бродить — гвозди на всякий случай бери, чтобы после разгрома человеком или временем как-то подремонтировать интересную стоянку. Одну из многих, но не для многих.
ГАКК, ф.2120, оп.1., д.6