Крутовская Елена Александровна

Были заповедного леса. Люди заповедника. Лесовод Мария Николаевна Ширская

По всей территории столбовского нагорья у Марии Николаевны разбросаны кедровые питомники и опытные посадки кедра. Ее домик в «Нарыме» — маленькая опытная станция, где на всех столах, подоконниках и стульях — ящики с ее «ребятишками» — маленькими пушистыми проростками кедра. Мария Николаевна отдается своей работе со страстью и всякую неудачу воспринимает как личную обиду.

Все лето она воевала на нагорье и с туристами, нарушавшими священную неприкосновенность ее питомников, и с красной полевкой — маленьким, безобидным на вид симпатичным грызуном, злейшим вредителем молодых кедровых деревцев. Осенью туристы исчезла с нагорья, красная полевка перестала терзать питомник, Мария Николаевна чуточку отошла и успокоилась. Но за несколько дней ее отсутствия произошло событие, переполнившее чашу ее терпения.

В один прекрасный вечер она вошла ко мне, раскрасневшаяся от негодования, и бросила передо мной на стол «вещественные доказательства» — жестом бреттера, бросающего перчатку в знак вызова на поединок — большое бурое перо и несколько сухих колбасок глухариного помета.

— Вот! — сказала она суровым прокурорским тоном и тяжело опустилась на стул. — Кто?

— Глухарь самец! — ответила я, не понимая причину ее гнева.

— Я так и знала! Он. Ваш. Конечно. Кому же больше. Сначала эта подлая кабарга, теперь ваш глухарь. Нет. Не могу.

— Да что случилось, Мария Николаевна, вы объясните?!

— Случилось? Две трети питомника, вы понимаете — две трети! — начисто съедены этой вашей (я работала по глухарю) пакостью! Безмозглой дрянью, которой нет ни малейшего дела до творческого труда! Поразводили — работать невозможно! Честное слово, пойду в лесхоз — там их давно повыбили!

И хотя я — сама кротость — всячески старалась убедить Марию Николаевну, что я тут ни при чем и не имею к совершенному преступлению никакого отношения, Мария Николаевна ушла разгневанная.

Наверное, и вам, мои читатели, как и мне тогда — под градом страстных обвинений Марии Николаевны — показалось немного смешно, что такая солидная пожилая женщина так сердится, так переживает из-за какого-то там глухаря, общипавшего опытные саженцы?

А ведь если разобраться, такая страстная ревнивая увлеченность своей работой заслуживает не насмешек — восхищения.

Низкий мой поклон вам, Мария Николаевна, лесовод заповедника! Жизнь человеческая несправедливо коротка — она подчас обрывается, когда человек еще полон незавершенных творческих замыслов. Нам с вами не суждено увидеть, как зашумят на нашей заповедной земле выпестованные вами молодые кедровые леса. Те, что придут сюда после нас, быть может, и не вспомнят о нас. Но «увидеть самой» — это ведь никогда не было главным для вас. Ибо вам была дарована лучшая из радостей — радость бескорыстного творчества.

Публикуется по книге
Е.А.Крутовская. Были заповедного леса
Красноярское книжное издательство,1990 г.

Материал предоставил В.И.Хвостенко

Автор →
Владелец →
Предоставлено →
Собрание →
Крутовская Елена Александровна
Хвостенко Валерий Иванович
Хвостенко Валерий Иванович
Е.А.Крутовская. Были заповедного леса

Другие записи

Столбы. Поэма. Часть 20. Львиные ворота
Гиганты порталы времен Тамерлана Века пережив нерушимо стоят, Ревнивые дюны песков Туркестана Стиль мавров искусных поныне хранят. И нежится в небе глубоком и синем Чудесная зелень немых арабеск, И тихая голубь в законченных линиях Пред синью небесной стушила свой блеск. Никто не входил в эти мертвые двери...
Были заповедного леса. Люди и зверушки. Великая вещь - оформление!
(Из моей записной книжки) — Расскажите нам о ваших милых зверушках. Что-нибудь самое-самое интересное. — А если я расскажу вам о вас, дорогие друзья? Опыт нашей работы показал, что интерес к тому или иному живому экспонату меньше всего определяется его бухгалтерской стоимостью. Важно, как оформить экспонат...
Восходители. Становятся на крыло. Прекрасные и подлые горы
Только альпинисты знают, каково это — по нескольку дней жить на вертикальной стене, когда под ногами у тебя не твердь земная, а ледяная пропасть, и постель твоя — гамак, привязанный к титановым крючьям, и сам ты привязан к тем же крючьям. Когда ночью минус 30, а днем жарит солнце и сверху летят со шрапнельным визгом куски льда...
Тринадцатый кордон. Глава третья
Юрий Юрьевич вставал рано, сразу бежал купаться на реку, потом садился в лодку, ехал проверять свои снасти — он вел опытный отлов рыбы, брал пробы воды, измерял в разных местах ее температуру и проводил здесь, на реке, ряд всяких нужных ему манипуляций. Инна Алексеевна поднималась с постели обычно не раньше...
Обратная связь