ПОЧТА «СТОЛБИСТА»

Здравствуйте, уважаемые вдохновители, организаторы и создатели самого замечательного и нужного вестника «Столбист». Для нас, живущих за тридевять земель от Красноярска, он как второе дыхание. Я до сих пор благодаря вам и моим друзьям с Грифов чувствую себя действующим столбистом. Меня зовут Нина Резвова (Прудникова). В настоящее время — пенсионерка. Живу на своей родине в Подмосковье. Может, и мои воспоминания всколыхнут чью-то память. И кто-то вспомнит, «дела давно минувших лет» и поющую, орущую Нинку. Пишется одна общая большая книга жизни на Столбах. И в ней останется моя строка.

Хохма из Кохмы

В края далекие, на дела большие махнула я, повинуясь мечте. И вот я в Сибири. В 1958 году я впервые попала на Столбы. Привезли нас, комсомольцев-добровольцев, к скалам и оставили. С чьей-то помощью поднялись на Первый. О, это были непередаваемые ощущения! Все как на ладони, уходить не хочется. Вот мы четыре девчонки из города Кохмы все облазили и добрались до двух огромных буханок хлеба. Это надо же такое сотворить! А на одной из них огромными тоже буквами написано Хохма. Вникаете в суть? Кохма и Хохма, мы решили, что это ошибка и неуважение к нашей Кохме. Серые очень мы тогда были, что такое Хохма не знали.

Ода понтонному мосту

Основательно «застолбилась» я весной 1960 года. Мой сосед с улицы Загородной из Покровки Володя через забор сделал мне предложение сбегать на Столбы. Вот с этого момента все и началось. А закрутилась моя столбовская жизнь с понтонного моста. Все столбисты левобережья через него прошли. Мост — это первая ступень к вершине мастерства. Ведь 42 года назад был один выходной. Надо успеть многое, значит, — бежим с ночевой. Торопимся, чтоб успеть до разведения моста. Но не всегда получалось. Бывало: мост разводится, а мы по нему бежим как по живому дракону, что-то гипнотизирующее было в этом единоборстве. Со мной надежный друг Володя. Не останавливаясь, по команде прыгаем, отрываемся от края огромной панели, летим над темной водой, и благополучно достигаем другой половины моста. В общем — примостились! Ну а если сильно запаздывали, то с причала нас переправляло в Затон плавсредство. Народу всегда было под завязку. Весело, шумно. Что это были за мгновенья, с гитарами, песнями! А «Незабудка ясноглазая, милая моя» была неизменной в нашем репертуаре. Наверное, поэтому левобережье сплоченнее было, мы все друг друга знали в лицо и большинство по именам.

«Боевое крещение»

Володя формировал мою личность, готовил еще одного столбиста. Сам-то он, несомненно, асс и по форме наряда, а главное по мастерству. Изучив мой строптивый нрав, никогда не лишал меня самостоятельности. Он впереди, я за ним везде. Вверх лезем, вниз прыгаем, где только можно. Ночные восхождения, след в след. Рассветы на Втором Столбе. Знакомство: с избушками и их постояльцами, со столбовскими традициями. Но останавливались на ночлег обычно в Нарыме. Все помнят нарымские вечера, гулянья шумные до рассвета. Я в центре веселья с «цыганочкой с выходом из-за печки». Строптивый козел Яшка добавлял веселья: подстережет зазевавшегося и пырнет под зад, — не любил, когда столбисты наклонялись, показывая ему свои заплаты на мягком месте.

На скалы ходили и ночью. Первое мое знакомство с Митрой запомнилось на всю жизнь. Я уже знала, что ход там сложный и внутренне приготовилась не сплоховать, не поддаться страху. Володя впереди, я за ним, чувствуя на камнях тепло его рук. Он меня инструктирует, все получается. Мы под вершиной, он выходит на большой карман: я, прижавшись к камню вплотную, стою на полочке. Но вот карман под его тяжестью обламывается начисто, будто его ножом срезали. Пишу и снова переживаю этот момент наяву. Но асс он и в Африке асс! Ничуть не притормозив, Володя выскочил вверх и помог мне. Мы оба избежали большой неприятности.

Наши набеги на Столбы продолжались. Он старался познакомить меня со всеми ходами и способами их преодоления. Были и на Такмаке, прошлись кирпичиками. Кушак он использовал только для помощи туристам и нуждающимся.

Блины на Перьях

Был у нас один замечательный аттракцион: «Блины на Перьях». Наш коронный номер; Перья были изучены, исхожены и испрыганы нами, где только можно. И мы решили поставить жирную точку в протокольной записи об окончании мною подготовительного класса школы столбизма. Решили — сделали. Поднявшись Зверевским на самое крайнее перо, затащили на веревке тесто для блинов, дрова и все остальное. Тесто Володя готовил дома, а сковорода — кусок жести. Мы пекли блины на маленькой площадке, Володя лил тесто, я переворачивала, а дым и жар делали свое дело. Они просто спихивали нас с пера, мешали видеть, что мы делаем. Блины получались черные и твердые как диски. Но это были мои первые блины в жизни. А толпа внизу ревела и требовала: «Кинь блин, кинь блин!» И мы кидали черные от сажи блины, они, плавно кружась, опускались в руки ненасытной толпы и тут же растерзывались на мелкие кусочки. Конечно, не все блины находили свой конец в желудках орущих и просящих. Некоторые улетали в неизвестность. Может, это их сейчас называют НЛО? Как знать? По многочисленным просьбам зрителей мы еще дважды повторили наш номер, но уже с патефоном. Кажется, кто-то специально решил нам подыграть. Внизу организовалось массовое гулянье с песнями и танцами. А мы на пере, как на стелле в эпицентре праздника. Иногда самой не верится. Было? Не было? А посмотрю на фотографии, — все правда. Это было, было!

Фесочка

К этому времени у меня уже была чудная фесочка, я ее смастерила сама. И блины пекла в ней. Многие столбисты просили подарить им ее. Наверное, в шутку. Но они дарили мне бисер, брошки, значки. Сяду было к Деду возле Хомутика. А парни уж тут как тут с гитарами, поем. В зеркальце глядятся, прихорашиваются, а зеркальце у меня на фесочке, в центре. Подарила я все-таки ее, сама не помню кому. Вот только на фотографии память осталась.

Отзовись, друг!

Помню, в детстве очень зефир любила розовый, душистый, воздушный, сладкий. Вот и жизнь моя на Столбах чем-то напоминает мне этот розовый зефир. Спасибо моему лучшему товарищу, первому из всех столбистов Володе. Это он подарил мне радость и счастье. Володя, ау! Узнаешь ли себя и меня на фотографиях? Отзовись через «Столбист».

Мистер «ножки»

Володя не мог регулярно посещать Столбы, а я работала так, что не всегда выходные совпадали с воскресеньями. Но вирус столбизма крепко засел во мне. И стала я ходить сама по себе. На Столбах народ особенный. Отзывчивые, гостеприимные, все влюбленные в скалы, весельчаки-приколисты, но в сложных ситуациях в любой момент кинутся на помощь. Один Витя Власов — Гапон — чего стоит с его красивыми, первоклассными ножками. Виртуоз свободного лазания. Другой бы нос задрал, а он как все. Заходи, располагайся, место на нарах определит и под свою защиту возьмет. Четко определял, кто зачем идет. И мы его выручали. Он только с авоськой поднимается на Второй, а за ним по пятам стражи порядка. Очень они его не любили за тунеядство. А человек просто без Столбов жить не мог. Ну, а я одна или иногда с попутчиками бежим его предупреждать: «Витя, спасайся, к тебе пришли». Он авоську нам поручит, а сам прыг и попробуй достань его. Хороший был Витя. Привет ему от Нины.

Встречи

Пришлось раз ночевать в Зюзиной компании. Его мама кашеварила, кормила нас и поила компотом в годину Зюзиной гибели. Были еще незабываемые встречи.

Спускаюсь я как-то со Второго. А на танцплощадке массовое гулянье. Девушек много. В центре внимания Прометеи с гитарами, с черной гитарой виртуоз, главный аксакал Алик Бакланов — Ухо. Это была первая встреча с Прометеями. Такой потрясающей игры до сих пор мне не приходилось слышать. До сих пор я была ничья, просто любила свободу. А тут захотелось влиться в их поющий коллектив. В антракте я познакомилась с Аликом и попросила меня приручить. Но получила отказ, кажется, это был чисто мужской коллектив и устав у них был неприемлемый для меня.

А еще опять же на Втором Столбе, где-то в какой-то щели повстречала мотоспортсменок с тренером. Они нуждались в помощи, и я их выручила. И, видимо, понравилась тренеру. Она стала усердно уговаривать меня вступить в ДОСАФ и тренироваться в ее команде. Обещала сделать из меня чемпионку мира. Заманчивое было предложение. Но Столбам изменить я не смогла, сроднились мы.

Была и такая встреча, что до сих пор мурашки по коже бегают. Поднимаюсь утром по тропе от Нарыма. Рассвет на Второй встречать. Вижу, спускаются парни с тяжелой ношей. Встали, отдыхают. Я подошла. «Привет», «Привет». Вижу, труп на брезенте лежит, раздулся, а вместо лица — сплошная масса. Не знаю, зачем я так внимательно его рассматривала. Разошлись, я вверх, а ноги буксуют, мысли черные в голове. Но подгоняю себя, и даже песни пыталась петь для храбрости. Поднимаюсь Свободой. Когда шла Двухэтажкой, у меня колени выбивали дрожь, а руки плясали, в щель не могла попасть. Но до конька дошла. И тут чувствую, что дальше сил нет идти. А идти надо, чтоб страх преодолеть. Спустилась по щели до площадки и поднялась другой щелью уголком. Долго еще этим способом пользовалась. Рассвет скрасил мои мрачные мысли. Поднялись еще люди, и стало веселее.

А еще был со мной очень поучительный случай в моей дикой столбистской биографии. Предоставленная самой себе, я методично изучала все камни, скалы, ходы, стоянки. Как-то среди недели прибежала после работы, надо до вечера успеть обследовать очередную скалу, чтоб еще на автобус попасть. Поднялась по катушкам, а потом по щели. Сижу, балдею в полном одиночестве от жизни такой неземной. И тишина, ни души, одним словом — глушь. Стал дождик моросить. Надо спускаться, пока камни не намокли, а они нехоженые и в лишайнике. Я вниз, туда, сюда, не могу спуститься. Щель забита мхом, травой, и плита косая, меня маятником с нее сбрасывает. Ищу другую щель, но безрезультатно. Сижу, думаю: долго мне тут жить придется? Нашла выход, стала песни орать, может, кто услышит. И услышали! Слышу и я треск кустов. Ну, думаю я, зверей распугала, а выбегают запыхавшиеся, растрепанные парни и девушки. Я им про свою беду, они мне про свою — заблудились и давно. Стали думать, как меня спасти, чтоб потом я их спасла. Наклонили березку длинную и тонкую, упругую, еле сдерживают ее. Но все-таки до меня достает. Я ее оседлала, спускаюсь, а она упрямится, выгибается, не нравится ей насилие. Спружинила она резко. Вот где тарзанья практика пригодилась, частенько в детстве мы на березах раскачивались, а потом прыгали. Приземлилась я в густых зарослях, ломая кусты. Прорех на моих штанах прибавилось заметно, и крапива обожгла сильно. Но вперед наука: не зная броду, не суйся в воду. Разыскали меня спасители мои, на ноги поставили, и повела я их домой.

Нина РЕЗВОВА
г. Кохма, Ивановской обл.