50 лет назад, летом 1949 года, в газете «Красноярский рабочий» была впервые опубликована этот рассказ. Благодаря сохранившейся вырезке статьи у автора рисунков к рассказу, народного художника СССР Рудольфа Крустиновича Руйги, мы имеем возможность познакомить наших современников с нравами столбистов старшего поколения

I

Встреча произошла неожиданно. Миша Андреев, шедший впереди, вдруг остановился и поманил рукой товарищей. Как всегда, чуточку заикаясь, он прошептал:

— Откуда такие т-типы? Что твои к-ковбои...

— Так это ж американцы и есть, — сказал Николай Кулаков, выглядывая из-за выступа скалы. — Интуристы. Мне Костя Шестаков, из горкома, рассказывал: пришли наши «Столбы» покорить. Тот долговязый, что впереди, — главный. На Гималаи, говорит, поднимался, все Альпы облазил. Теперь красноярским заповедником заинтересовался...

— Что ж, пускай полазят, — согласился Миша. — Жаль только их костюмчиков.

Комсомольцы улыбнулись. Они представили, как станут иностранцы карабкаться на скалы в своих опереточных ковбойках, и всем стало весело. Нетрудно было вообразить, во что превратятся. все эти клетчатые рубашки и брючки в обтяжку!

Ребята вышли из-за утеса и почти носом к носу столкнулись с гостями. От зоркого глаза Миши Андреева, не ускользнуло, что иностранец, шагавший впереди, слегка отшатнулся.

— Не бойтесь, — сказал Миша. — Мы тоже туристы.

Сопровождавший долговязого круглый человечек с бритой головой произнес несколько слов по-английски, и знатный путешественник нерешительно приподнял руку к широкополой шляпе.

— О-о!.. — протянул он, пытаясь улыбнуться. — Стольбис?

— Столбисты, столбисты! — закивали комсомольцы.

Тогда гость, выпрямясь во весь свой рост и выпятив вперед грудь, монотонно о чем-то заговорил. Он изредка взмахивал в такт своим словам выхоленным указательным пальцем и, глядя куда-то поверх леса, холодно поблескивал большими стеклами очков.

— Лекцию, никак, читает... — прыснул за спиной товарища Николай Кулаков.

Но в это время круглый человечек, исполнявший, по всей вероятности, роль переводчика, объяснил:

— Мистер Джон Смэтс перечислил мировые вершины, на которые он поднимался. Среди них — Кордильеры и третья по высоте точка Гималайского хребта.

— Сильно! — искренне удивился Андреев. — Тут, конечно, таких точек нет...

— Но все-таки мистер Смэтс хочет совершить восхождение на самый неприступный ваш утес.

— Это он зря — насчет самого неприступного, — простодушно ответил Миша. — У нас есть такие столбы, на которые даже не все наши ребята забираются. На первый случай полегче надо.

Джон Смите, которому переводчик передал слова Миши. улыбнулся и ничего не ответил. Он лишь сделал рукой нетерпеливый жест.

— Ладно, пойдем, — согласились комсомольцы. — Только если что случится, пеняй на себя.

II

Туристы шля по каменистой гряде. Узкая тропинка то взбегала на обомшелые валуны, то ныряла в тенистые распадки. Путь то и дело преграждали полусгнившие стволы деревьев. Сухие сучья цеплялись за одежду, царапали лицо и руки.

Комсомольцы уверенно в быстро продвигались вперед. Здесь им были знакомы каждый камень, каждое дерево. Не зря проводили они тут все свои воскресные дни. Прогулки по заповеднику были для них лучшим отдыхом после работы на заводе.

— Хорошо, правда? — Обернулся к гостям раскрасневшийся от быстрой ходьбы Андреев.

— Как сказать... — неопределенно пожал плечами запыхавшийся переводчик. — Могло бы быть лучше...

— Лучше не бывает, — авторитетно заявил влюбленный в свои скалы Сергей Плотников. — Красивее Красноярского заповедника «Столбы» не найти!

В это время тропинка, вильнув среди камней, потерялась у отвесного обрыва. В лицо пахнул свежий ветер. Впереди открылась бескрайная даль. Где-то внизу, у подошвы обрыва, глухо шумели сосны. Туристам на миг показалось, что они стоят на берегу сине-зеленого моря, и волны, накатываясь на скалы, разбиваются об их отшлифованные выступы...

— У нас, в Америке, тоже есть такие заповедники, — начал переводчик. — Мы их называем национальными парками. Но там — сервис, все для богатого посетителя. Захотели вы отдохнуть — к вашим услугам комфортабельные домики. Пожелали подняться без лишних трудов на горный пик — можете сесть в мягкий вагон канатной дороги...

— Когда мистер Смэтс совершал восхождение на Кордильеры, он, очевидно, пользовался мягким вагончиком? — с невинным видом осведомился Николай Кулаков.

— У нас на каждом перекрестке парка вы найдете указатель асфальтированных дорог и тропинок, — продолжал переводчик, пропуская мимо ушей ироническое замечание Николая — На каждом утесе висят надписи: «Отсюда — лучший вид на такую-то долину», «Здесь — столько-то метров над уровнем моря—...

— Вот скучища-то где... — протянул Миша Андреев. — К-какое же отношение имеет в-ваш сервис к альпинизму?

— О, сервис! — откликнулся все время молчавший Джон Смэтс. Снисходительно поглядывая на своих спутников он опять долго и нудно о чем-то заговорил.

— Мистер Смэтс удивлен невниманием администрации заповедника к состоятельным путешественникам. — торопливо переводил человечек с бритой головой. — Он желал бы сфотографироваться на фоне этих живописных утесов с некоторыми.. э-э... аборигенами, но не видит агента, готового выполнить приказ богатого посетителя...

Комсомольцы удивленно переглянулись.

— Скажите вашему мистеру, что плохо его понимаем, — ответил, наконец, нахмурясь Николай Кулаков. — К такому сервису мы не привычны.

— Короче г-говоря, пора дальше двигаться, — прекратил разговор Миша Андреев. — Видите к-каменные брусья, что над тайгой торчат? «Перьями» те скалы называются. Если м-мистеру угодно поупражняться в альпинизме, милости просим.

Миша нырнул под низко нависшие кедровые ветви, за ним гуськом тронулись все ребята. Американец, не ожидавший такого оборота дела, минуту помедлил, потом пожал плечами и тоже зашагал вслед за столбистами.

III

И опять тропинка завиляла между валунов и каменных россыпей. Густые заросли пихтача стояли здесь такой плотной стеной, что внизу царил вечный полумрак.

Но как ни высоко к солнцу тянулись вековые деревья, еще выше их над тайгой вздымались причудливые сиенитовые «Перья». Два стройных колоссальных столба, будто вытесанные каменотесом-исполином, и в самом деле напоминали издали перья. Они были совершенно отвесны, словно подпирающие небосвод сказочные колонны...

Пробираясь по лесу, комсомольцы молчали. Они не интересовались больше впечатлением, произведенным заповедником на гостей. Но на этот раз Джон Смэтс напомнил о себе сам.

— Ол-райт!.. — произнес он уже не столь самоуверенно.

— То-то же! — буркнул Миша. — Взял, к-кажется, на полтона ниже...

Выйдя к подножью утесов, туристы устроили привал. Под раскидистой елкой сложили на покрытую мхом землю рюкзаки, выбросили из карманов лишние вещи. Только Смэтс не пожелал снять с себя многочисленных кожаных футляров с биноклями, фотоаппаратами и прочими дорожными принадлежностями.

— Тронемся? — предложил нетерпеливо Сергей Плотников.

— Пошли, — согласился Миша Андреев, поправляя на себе длинный красный кушая, заменяющий у столбистов веревку.

Первые кручи скалолазы преодолели легко. Надежно став на маленькой площадке, они посмотрели вниз. Джон Смэтс отважно карабкался по их следам; его широкополая шляпа, похожая сверху на диковинный гриб, неуклонно ползла по утесу.

— Ничего, м-может!.. — удовлетворенно произнес Миша Андреев.

Вот Смэтс поравнялся с площадкой, точно рассчитанным движением прыгнул на самый ее край и, молодцевато помахав рукой переводчику, торжествующе крикнул:

— Гуд бай!

Щелкнул затвор фотоаппарата. Кругленький человечек запечатлел на пленке очередную спортивную победу своего патрона.

— Успел-таки сфотографироваться на фоне живописных утесов! — фыркнул Николай Кулаков.

— С аборигенами, — добавил язвительно Миша.

А переводчик, бегая у подножья столба, искал новую, более выгодную для объектива точку.

— Двинулись, братцы! — заторопился Сергей. — Похоже, что гости наши намереваются открыть тут походный фотопавильон.

От площадки путь лежал по почти отвесной скале. Приходилось цепляться за каждый мало-мальски приметный выступ, пользоваться самыми незначительными расселинами и трещинами. Тесно прижимаясь к серой морщинистой стене скалолазы упорно ползли все дальше и дальше.

Вдруг дорогу преградил каменный выступ. Он был так мал, что на нем еле мог удержаться один человек. Андреев, ползший впереди, смелым рывком преодолел это препятствие и, выпрямившись во весь рост, отделился правой стороной тела от стены.

Это был самый смелый прием столбистов. Только так — и больше никаким путем — можно было подняться на «Перья».

Упираясь руками и ногами в отвесные стены, стоящих почти рядом сиенитовых столбов, скалолаз повисал над головокружительной пропастью. Напрягая все мышцы тела, он вершок за вершком поднимался вверх...

И вот, наконец, опасный путь закончен. Столбисты стояли на самой вершине гигантского «пера», и у их ног расстилался необъятный край причудливых скал. Во все стороны мягкими волнами убегала зеленая тайга, на севере в голубой дымке пространства серебрился могучий Енисей, в бездонном небе плыли белоснежные облака. Казалось, что за спиной выросли большие, сильные крылья, и хотелось, взмахнув ими, еще выше взмыть над, прекрасной нашей страной.

— А-а!.. — донесся вдруг снизу дикий животный вопль.

Комсомольцы тревожно переглянулись:

— Американец!

Первым бросился на помощь иностранному туристу Миша Андреев. Еще не успев отдохнуть после трудного подъема, он быстро проделал обратный путь между отвесных стен. от вершины до крошечного выступа.

Стоя ногами на «козырьке», Джон Смэтс обеими руками упирался в противоположную скалу. Как принял он эту позу, трудно было понять. Во всяком случае, «знатный» турист уже, видимо, прощался с жизнью. Зажмурив глаза, чтобы ни видеть зияющей под ним пропасти, он, бледный, как полотно, непрерывно кричал...

Ни минуты не раздумывая. Миша сделал под американцем «мост». Он так уперся руками и ногами в противоположные стены пролета, что услышал, как хрустнули где-то в суставах связки... И, заикаясь от волнения больше, чем обычно, скомандовал:

— Л-ложись н-на выступ!

Американец прекрасно понял русский язык и повторять команды не пришлось. Опершись одной ногой на плечи Андреева, Смэтс принял, наконец, устойчивое положение и тяжело опустился на «козырек».

Спустить «знатного» туриста с выступа уже не составило больших трудов. Он, правда, боялся теперь сделать хоть одно смелое движение, но тут подоспели Плотников с Кулаковым, и все вместе ребята благополучно доставили незадачливого «столбиста» в объятья его спутника.

IV

Вечером комсомольцы расставались с гостями из Америки. Иностранцы хотели еще побродить по заповеднику, ребятам же надо было возвращаться город.

В домике туристской базы было шумно. Джон Смэтс в десятый раз рассказывал своему спутнику о приключении на «Перьях». При этом он так оживленно жестикулировал, что даже не знающие английского языка могли понять, как хладнокровно вел себя на выступе видавший виды альпинист...

Правда, один раз мистер Смэтс скорчил кислую гримасу. Произошло это тогда, когда переводчик сообщил, что он тоже не растерялся и успел сфотографировать момент спасения своего патрона русским комсомольцем. Но не прошло после этого сообщения и десяти минут, как к «знатному» альпинисту снова вернулось хорошее настроение. Ибо в тот момент, когда переводчик вышел за чем-то из комнаты, мистер Смэтс успел переменить в его фотоаппарате кассету...

Но вот комсомольцы стали собираться в обратный путь. Не спеша закинули они за плечи рюкзаки, размяв тугие папироски, прикурили от зажженной кругленьким человечком спички...

Тут Джон Смэтс сказал что-то переводчику, и тот обратился к Андрееву с вопросом:

— Мистер Смэтс просит назвать сумму долларов, которую вы хотели бы от него получить.

— Это за что же? — опешил Миша.

— За спас... э-э... помощь, которую вы ему оказали на скале.

— В-вот как?!. — изумился комсомолец.

Джон Смэтс, видимо, истолковал эти слова по-своему. Усмехнувшись, он полез в карман и, достав желтый бумажник, отсчитал несколько хрустящих ассигнаций.

— Мистер Смэтс просит передать, — снова произнес переводчик, — что в эту сумму он включает и оплату за ваши любезные услуги в качестве проводника по заповеднику.

Вспыхнув до корней волос. Миша Андреев срывающимся от негодования голосом проговорил:

— С-скажите м-мистеру, что слесарь К-красноярского паровозостроительного завода Михаил Андреев гостеприимством н-не торгует!

Круто повернувшись. Миша вышел из домика. Звякнули стекла от резко захлопнутой двери, гулко простучали по крыльцу подкованные сапоги. Под окном послышались размашистые шаги, и все смолкло.

Стоя среди опустевшей комнаты, Джон Смэтс тупо смотрел на пачку долларов...