Ферапонтов Анатолий Николаевич

Байки от столбистов - III. Крещенские морозы 1998 года

Хочется куда-нибудь: на запад, на восток, в Тьмутаракань, к черту на кулички. Судьба и какой-никакой спортивный опыт помотали меня в свое время по просторам Родины чудесной. Теперь все это кажется лишь мгновением в жизни, а оно на то и мгновение, чтоб мигнуть, мелькнуть, исчезнуть.

Но — память! Она-то все хранит. Алтайские предгорные степи, расцвеченные желтыми и рыжими альпийскими маками и бурная Катунь, вся усеянная порогами. Раскаленный песок на берегу и свинцовая рябь ледяного Байкала. Святой Владимир над Днепром и — с чего бы это? — приятное сибирскому уху: «Обережно, двери зачиняются. Наступна станьция — Дарниця». Терпко пахучая, ярко-звездная степная ночь где-то на границе между таджиками и узбеками, пост ГАИ. Я лежу в кузове тяжелого КАМАЗа, смотрю на непривычно огромные южные звезды и слушаю громкий — на всю невидимую ночью степь — радиоплач под чего-то там струнное, но, опять же, — с чего бы это — сердцу понятный плач, — не оттого ли, что плач, как и смех, не нуждаются в переводе?

Золоченые шпили над Невой и утиная стая на осеннем Гатчинском пруду; моросит октябрьский дождик, и нам с дочуркой зябко даже хлебом их кормить, а утки плавают в холоднющей воде, как и мы неделей раньше в теплом еще Черном море.

Лесной пожар под Ай-Петри; пылают вековые красавицы-сосны, а кажется — волосы на твоей голове. Деловитый холодок дневной Риги и разгульное сумасшествие ее пьяных ночных баров. Всегдашнее тепло Старого Таллина: коньяк в Девичьей башне подают вместе с улыбкой, яхту напрокат в Пирите — пожалуйста.

Кто не видел Тбилиси с Мтацминды, не гулял по вечернему проспекту Руставели, кто не заходил в кабачки где-нибудь в Боржоми, чтобы выпить бутылочку Кахетинского № 8, тот многое потерял.

Огромные Демидовские пруды на Среднем Урале,- торопливо пихаешь пальцы в подземные укромины и выбрасываешь девчушкам на берег некрупных раков, — нате, ловите шустрых! Потом сидишь с удочкой, дергаешь обильных чебаков и ершей на уху, а спустя пару часов — суетливо гребешь веслами вовсе не туда, куда тебе нужно, а куда гонят волны внезапного шторма, и дочурка щебечет на корме легкой, на шторм вовсе не рассчитанной лодки: чего ей бояться, ведь папка рядом:

Православный праздник Троицы в небольшой церкви на рубеже украинцев-униатов и католиков-поляков. Крестный ход, и благость разлита, но — укоризненное: «Вы, русские, веру коммунистам продали», — и нечего возразить.

Знаменитую границу между Россией и Абхазией по речке Псоу я пересекал много раз, и беспрепятственно. Семинарские занятия в нашем Адлере заканчивались в два часа дня, и аккурат к этому времени закрывали свои двери все адлерские гастрономы. Но именно по Псоу проходит часовой пояс, и гастрономы абхазского поселка Леселидзе, — пять минут на такси — тотчас открывались. Ну, какой мент или погранец откажет страждущему? На третий-четвертый день мы распробовали леселидзевскую домашнюю чачу и на занятия перестали ходить вовсе.

Алые от тюльпанов склоны гор неподалеку от Ташкента и снежные вершины горных пиков, едва не нависающие над красавцем-городом Алма-Ата. Пустые мечети Самарканда и такой же пустой, заброшенный собор в Мцхете, — может, оттого и особенно щемяще красивый.

Я брожу по Риге и, заходя в магазины или кафе, говорю: «Здравствуйте!», но слышу в ответ злое и назидательное: «Лаба дена!»; но что же, какие обиды, если латыш поздоровается с тобой на своем языке в Красноярске? Ах, не нам, завоевателям, понять это.

Лучшее обслуживание в украинских ресторанах, лучший кофе — в Сухуми, а лучшее вино — в часе езды от Кишинева, у русского деда Еремы. Впрочем, есть же еще и ялтинский «Белый мускат Червоного каменю» и «Черный доктор» — тоже из Массандры.

Севастополь, парад в честь Дня победы. Нахимовский проспект весь облеплен народом, под знакомую музыку славных маршей в морскую развалочку идут по живому, плотному коридору экипаж за экипажем; вдруг — издалека, волной — тысячеголосый женский визг; он все ближе и ближе, и вот уже визжат мои соседки: по проспекту, гордо подняв головы, тупо уставив глаза в небо, проходит морская пехота.

...Очень холодно. Очень хочется лета.

Автор →
Владелец →
Предоставлено →
Собрание →
Ферапонтов Анатолий Николаевич
Ферапонтов Анатолий Николаевич
Ферапонтов Анатолий Николаевич
Ферапонтов А.Н. Байки III

Другие записи

Красноярская мадонна. Хронология столбизма. IY. Советский период. 50-е годы. 1956
1956 год . Сгорела изба Дырявая. У просеки от Второго Столба к Нелидовским Камням, на левом берегу Столбовского Калтата построена спортбаза горного техникума — изба-гигант Шахтерка (9×12 м). [caption id="attachment_1365" align="alignright" width="300"] Босиком по Танцплощадке[/caption]   Среди столбистов модны джаз, буги-вуги, рок-н-ролл. Компании Пуп-сик и Прометеи,...
Байки от столбистов - III. Байки от Владимира Лебедева. Все мы иногда бываем такими
Чемпионат страны по скалолазанию 1981 года проводился в Ереване. Гостеприимная страна Армения, кавказская. Каждой команде тамошнее руководство выделило шефов: екатеринбуржцам, к примеру, достался винзавод, красноярцам — электротехнический, что показалось нам, конечно, ужасающей несправедливостью. Но все эти предприятия старались не ударить в грязь лицом ни перед нами, ни друг перед...
Красноярская мадонна. Хронология столбизма. IY. Советский период. 50-е годы. 1959
1959 год . Специалистами уточнена площадь заповедника до 47 154 га. Под Соболиным перевалом на Моховой построена изба Дача будущими мастерами пешеходного туризма Е.С.Долговым и А.М.Уклеиным. Первый случай насильственной смерти на Столбах. Некто Смаля из Каргалыги выстрелом из обреза убил заезжего туриста. В.Брытков (Бурмата) сочинил...
Столбы. Поэма. Часть 14. Второй
Посвящается Авениру Т. Воскресный день, чуть солнце на восходе, На Первом и Втором, и там и тут, На каждом выторенном ходе Столбисты пестрой змейкою ползут. И в воздухе таежном чистом, чутком, Их раздаются голоса, И эхо уходящею погудкой Разносит их по дремлющим лесам. И Первый и Второй на перекличке, И эхо бродит, бьется о гранит. Столбиста ноги,...
Обратная связь