Ферапонтов Анатолий Николаевич

Байки от столбистов - III. Черная метка

Столбы прививают человеку любовь к свободе, понимание ее самоценности и острую неприязнь ко всяческим ковам, запретам, нелепой регламентации. Это вовсе не означает, однако, равенства между понятиями «столбист» и «разгильдяй»; любому сообществу непременно свойственны различные самоограничения: тот, кто не принимает внутренних, неписаных правил компании и столбизма в целом, будет отторгнут и изгнан со Столбов, — не обязательно физическими средствами.

Нынче, из возрастного далека, я оглядываюсь с благодарностью на своих учителей; да и самой судьбе благодарен за то, что учителя у меня были, и я не отмахнулся от них в высокомерии юношеского максимализма. Позже, когда я работал тренером, мне понадобилась вся эта наука, а наверное, и ее не хватило.

Вряд ли оценка собственного характера — благодарное занятие; каждый, однако, время от времени занят самоанализом. Могу сказать, что контрастность характера моего — во многом от влияния Дуськи и Сереги Прусакова. Рассуждениям же о свободе, пониманию ее основ учили меня Бурмата, Беня и Коновал. Совершенно разные, несхожие друг с другом в большинстве ситуаций, они притягивали именно этим: небанальностью своей. Они же объяснили мне, что личная несвобода всегда внутри нас, и лишь от самого человека зависит; что же до главной причины несвободы российской, отсутствия альтернатив, виной тому всевластие палаческой партии КПСС. Много позже, когда едва зашаталась, едва была поставлена под сомнение монополия коммунистов на правду-кривду, именно мы, столбисты, открыли первую в крае истинно частную, без непременных учредителей — свадебных генералов газету, назвав ее по примеру дореволюционной партии кадетов «Речь».

Учредил, финансировал и издавал ее один человек, Сергей Бирюков; талантливейший скалолаз, он по молодости лишь своей не пробился в сборную края 1975 года, но подготовил для того чемпионата СССР интересные и сложные трассы. К сожалению, тяжелая травма, полученная следующей зимой на санной трассе, остановила его как спортсмена. Верстал нашу газету скалолаз из команды Спартака Виктор Казаков, а основным автором был я, пишущий эту бесконечную книгу. Мы выпустили всего 16 злых, откровенно антикоммунистических номеров, но тут случился август-91, компартию разогнали, и воевать, как нам тогда казалось, стало не с кем.

Правда, мы рано похоронили коммунистов, и нам придется делать это еще, пожалуй, не раз. А тут на российских просторах объявилось дополнительно и чудо-юдо отечественного фашизма и юдофобства; в нашем городе особенно активна была группа Русского национального единства. В их идеях не было ни капли здравого смысла; злобностью и уровнем притязаний своих они, однако, намного превосходили тогдашних коммунистов, и я не замедлил вступить с ними в газетную полемику. То есть, полемикой это назвать можно лишь с изрядной натяжкой: о чем можно спорить с людьми, которые, имея интеллект хронических второгодников, путаясь в бессвязности партийных установок, публикуют на всеядных страницах «Красноярочки» всевозможную чушь? Но все-таки они представляли опасность тем уже, что в обществе нашем, политически девственном, было немало граждан, готовых пойти просто за громким голосом, который обещает «русский рай» и мировое господство.

Среди журналистов, разумеется, не только я понял эту опасность, не один я и объявил ей войну; наверное, у меня это все же лучше получалось, поскольку однажды в редакцию «Своего голоса» пришел незваный гость: молодой, застегнутый на все пуговицы человек, войдя в большой зал для корреспондентов, молча пропечатал шаг к дальней стене, где был мой стол, вынул, как бы из воздуха, конверт и положил его передо мной.

О том, кого этот молодой человек представляет, я догадался уже в первые секунды: наши заочные взаимоотношения с местным фюрерком РНЕ взбухли тогда до такой степени, что чего-то подобного я ожидал, не исключая и попыток физического устрашения. Стало быть, и встретил я визитера не так, как обычно со вниманием встречают в редакциях читателей, а насмешливой фразой: «Скажи-ка, паренек, где это так здорово манекенов ходить обучают?». Так же молча он развернулся через левое плечо и удалился строевым шагом.

В зале кроме меня был еще наш ответсек Володя Василенко; верно оценив ситуацию, он засмеялся: «Слушай, готов поспорить, что эти мудаки тебе „черную метку“ принесли». — "Уж не иначе«,- усмехнулся и я в ответ. В бумаге, отпечатанной на бланке РНЕ, украшенной соответствующими печатями и начинавшейся словами «Анатолию Ферапонтову, демократу, но не гражданину», и впрямь была прямая угроза. На потеху всей редакции и нашим добрым гостям, я приклеил ее на стенку над моим столом. Жаль, она перестала быть уникальным документом после того, как была слово в слово напечатана все в той же «Красноярочке».

Годы уже прошли, и — где теперь те лихие ребята из РНЕ, да и где оно само? А мы — живем, и я по-прежнему пишу, не забывая о том, чему меня учили Бурмата, Беня и Коновал.

Автор →
Владелец →
Предоставлено →
Собрание →
Ферапонтов Анатолий Николаевич
Ферапонтов Анатолий Николаевич
Ферапонтов Анатолий Николаевич
Ферапонтов А.Н. Байки III

Другие записи

Байки от столбистов - III. Обделили
В тот злополучный понедельник добрая моя знакомая Мария Ивановна решилась пойти к зубному врачу. По-детски боясь любой боли, паникуя при мысли о бормашине и невыносимо ужасных зубодерных щипцах, она долго откладывала этот визит, но, проснувшись утром в понедельник, вдруг решилась. Эх, подумать бы ей еще денек! — но что...
Красноярские Столбы: поход по речке Моховой
В первое воскресенье декабря 2010 года наша группа из трех человек (Владимир и Надежда Матвеевы и Сергей Стригунов) решила пройтись по речке Моховой, которая протекает по заповеднику «Красноярские Столбы». Для лучшего понимания нашего рассказа советую иметь под рукой карту заповедника (при отсутствии можно обратиться: www.stolby.ru ;...
Манская стенка. Гроза
После того как зимой 77-78го года егеря сожгли нашу стоянку на Скрытном, мы с Николаичем подались на Д икари. Целое лето плотно там шлялись. Крепость. Дикарь. Грифы. Неделями в тайге, комаров кормили. До самых развалов доходили. Даже залезли по дури...
Прохладное лето 1998.
Солитер Где-то слева под ребрами притаилась тупая ноющая боль. Захар прощупал ее руками и почти убедился, что за ночь она набухла и утолщилась.  Неверные ноги тянули его к зеркалу, а рвотные позывы к унитазу. Он поймал горлом кислый ком, стремящийся...
Обратная связь