Тропинка, нырнувшая было вниз, круто повернула налево, и сразу начался подъем. Огромные камни, разбросанные по всей тайге, то и дело попадались на пути, местами лежал колодник, и тропинка извивалась между ними мелкими зигзагами.

Неуверенный в себе, я зорко смотрел по сторонам, стараясь не просмотреть разветвлений дорожки, но густые поросли мощной травы, вздымавшейся значительно выше наших голов, так резко оттеняли тропинку, что сбиться было мудрено. В лесу было прохладно, местами еще блестели слезинки необсохшей росы, хотя солнце, проглядывавшее иногда сквозь густой свод ветвей, стояло уже высоко.

Вот и первый поворот; я взглянул на него и уверенно продолжал путь прямо.

— Стой! — окликнул Змеиный Зуб, — куда это свернула дорожка?

— На Второй столб.

— А это что, вон налево, в горе?

— Где?

— Вон около скалы что-то черное с лапами?

— Это бурелом.

— Что это такое?

-Дерево, которое с корнем выворочено бурей. Дерево упало, а корни поднялись кверху.

— Посмотреть бы!

Через минуту мы стояли вокруг поверженного великана. Сосна в два обхвата толщиной, переломав множество мелких деревьев и придавив к земле гибкий кустарник, завалилась между такими же, как и она, богатырями и беспомощно протягивает к ним вверх уцелевшие сучья. На том месте, где она стояла, зияет черная яма, а оборванные беловатые корни, подняв с собою огромный пласт земли, взвились выше кустарников, и вся эта черная масса стоит, словно какое-то чудовище, приготовившееся к нападению.

«Как же здесь страшно, — подумал я, — когда случится буря, которая валит такие огромные деревья».

Крокодил, очевидно, думал о том же самом. Он боязливо оглянулся на ствол сосны, стоявшей позади его, осторожно передвигая ноги, подошел к дереву и зачем-то пощупал его смолистую кору.

— А почему упало то дерево, а не это вот? — спросил он. — Ведь они одинаковы.

Никто не мог удовлетворить его ответом.

— Должно быть, на это дерево сильнее дуло, — сказал я.

— Почему так? — допытывался Крокодил.

— Не знаю, — признался я.

— И ничего-то все мы не знаем, — горестно воскликнул Крокодил.

Он, несомненно, сказал истину, но она была открытием для всех нас. Змеиный Зуб не то удивленно, не то сконфуженно посмотрел на нас и невнятно пробормотал:

— А ведь это, пожалуй, правда!

— Конечно, — буркнул Кубырь, — и ничего тут нет удивительного!.. Идем дальше.

Мы возвратились молча на тропинку.

— Постой, — остановил меня вождь, — почему ты пошел туда, налево, а не направо?

— Потому что мы, чтоб посмотреть на упавшее дерево, свернули с тропинки налево.

Змеиный Зуб подумал некоторое время и, кивнув в знак согласия головою, поощрительно заметил:

— Ты у нас молодец.

Тропинка все время заметно забирала влево, то есть шла вокруг подножия Столба и неуклонно поднималась в гору.

— Неужели так и до самой вершины дойдем? — спросил, наконец, Змеиный Зуб.

Я не мог не улыбнуться и загадочно ответил:

— Это еще цветочки.

— Ты не торопись так, я совсем запыхался! Постоим маленько, — попросил Крокодил.

Все приостановились.

— Что, скоро?

— Скоро! Вон около того камня, что на сахарную голову походит.

— И на него мы полезем? — ужаснулся Крокодил.

— Позади его, по щели.

— А ты хорошо ли дорогу знаешь? — усомнился Кубырь.

Я не мог утвердительно отвечать на этот вопрос, ответить отрицательно было невозможно, и я прибег к хитрости.

— Можешь вернуться, я тебя не тащу! — отвечал я, принимая вид оскорбленного человека.

— Ну-ну... ладно уж! — виновато улыбнулся Кубырь.

— Смотрите! Смотрите! Что это такое? — испуганно закричал наш вождь, указывая на тропинку впереди.

— Палочка катится, — сказал Крокодил.

— Как же она в гору катится?

— Это змея! — вырвалось у меня.

Все застыли в немом ужасе, следя глазами за невиданным чудовищем. А змея, торопливо извиваясь, проползла по тропинке аршина полтора, затем, блистая стальными чешуями, поднялась до половины туловища, посмотрела на нас, покачалась из стороны в сторону и скрылась в траве.

Мы стояли, не смея пошевельнуться, и пристально смотрели на то место, где она скрылась.

— Вон, какие они бывают, — словно сквозь сон проговорил Змеиный Зуб, — да-а:

Крокодил держался за мой рукав, а Кубырь внимательно осматривал траву около своих ног.

Прошло несколько томительных минут; мы не трогались с места.

— Что же теперь? — обратился я к вождю.

Тот помолчал.

— Вернемтесь в нашу пещеру, ребятушки, — предложил Крокодил, — а на Столб полезем потом.

Я в душе вполне сочувствовал этому плану.

— А если попробовать пройти... укусит или нет? — размышлял вслух Кубырь.

— Укусит, непременно укусит, — спешил уверить нас Крокодил, — как подойдешь к тому месту, она выскочит, и прямо за ногу — цап!

У меня в правой ноге пробежала легкая судорога.

— А если обойти это место подальше? — спросил Змеиный Зуб.

— Там сидят другие змеи, под каждым деревом по змее, — твердил Крокодил.

Все невольно начали озираться и перебирать ногами.

— Ну, уж ты наговорил! Под каждым деревом по змее!

— Конечно, — продолжал Крокодил, — разве здесь одна змея живет? — спросил он у меня.

— Много.

— Ну, вот видишь.

— Трусишка! — пренебрежительно фыркнул Кубырь.

— А иди ты вперед, пойдем и мы, — решил вождь.

Кубырь сделал над собой усилие и отсчитал три шага вперед; до страшного места оставалось два.

Мы стояли на месте.

— Ну? — полуобернулся к нам Кубырь.

— Не ходи, Кубырь, не ходи, миленький, — взмолился Крокодил.

Кубырь приостановился, потом сделал один нерешительный шаг; мы все с трепетом следили за ним, — и вот разыгралась катастрофа.

Я сам очень хорошо видел, что Кубырь наступил на какой-то сучок, иссохшая ветка которого царапнула Кубыря по сапогу, но Крокодил так отчаянно завизжал: «Змея»!, Кубырь так стремительно рванулся с места, что я тоже поверил, что это была змея. Отважный Змеиный Зуб бросился на помощь, но Кубырь уже бежал и бежал вперед. Змеиный Зуб рванулся за ним, вслед ему пустился я, а за мною Крокодил.

— Куда же вы? Куда же вы? Там змея! Назад нужно! — кричал он, не отставая, впрочем, от меня ни на шаг.

Но его никто не слушал, и все мы стремительно мчались вперед.

Подъем становился все круче и круче. Густые поросли травы остались позади, и теперь тропинка вилась между колоннадой сосен, где по земле стелется один мох, густо усыпанный рыжею прошлогоднею хвоей. Это отсутствие таинственных порослей подействовало успокоительно; наш бег стал заметно замедляться, и, пробежав еще сажен десяток, мы наконец остановились у подножия какого-то высокого отвесного утеса.

Кубырь взобрался на ближайший огромный плоский камень, похожий на гигантскую ковригу, и растянулся там во весь рост.

— Айда, ребята, сюда, тут уже никого нет! — крикнул он.

Мы все последовали за ним и, поджимая под себя ноги, расселись.

— У-у-ух!!

И на сердце сразу стало легче.

— Штука! — весело проговорил Кубырь.

— Да, история! — согласился Змеиный Зуб.

— Тебя не укусила?

— Нет, — тряхнул головой Кубырь.

— А почему же ты бежал?

— Кто-то закричал: <змея!> Я и не думал бежать, да ноги сами побежали.

— Я видел, что змея около ноги у тебя болтнулась, — сообщил Крокодил.

— Ну? — встревожился Кубырь.

— А потом, — продолжал Крокодил, — она, должно быть, куснула тебя, ты и побежал.

— Ты бы посмотрел себе ногу, — предложил Змеиный Зуб.

В одну секунду Кубырь стащил сапог, засучил штанину и отдался нашим исследованиям.

Мы с серьезным видом поворачивали его ногу во все стороны, тщательно осмотрели ее всю, но не нашли никаких опасных признаков.

— Здесь все целешенько. Только вот синяк сидит под коленом.

— Синяк вчерашний! А что не кусал меня никто, это я вам и раньше говорил.

Мы окончательно успокоились и принялись болтать.

— Всего-то в ней не больше трех четвертей, а такая опасная штука! — удивлялся Змеиный Зуб.

— Противная она, — проговорил, делая гримасу, Крокодил.

— А почему она убежала в траву?

— Куда же ей больше?

— Почему она не кинулась на нас?

— Чего же ей кидаться-то? — спросил я.

— Некоторые змеи, — многозначительно заговорил вождь, — глотают людей и даже быков!

Крокодил вытаращил глазенки.

— И эта глотает? — спросил он.

— Наверное, — небрежно обронил вождь.

— Глотает людей и быков? — поразился Крокодил.

— Да что ты, у Майн Рида не читал об этом, что ли?- рассердился наконец Змеиный Зуб.

Крокодил был в недоумении.

— Читать-то читал, — бормотал он, — только как же это так? Сама три четверти ростом, а глотает быков?!

— Да что ты, дурак, привязался! — раздражался Змеиный Зуб, — не каждая же змея должна глотать людей и быков. Которая поменьше, та глотает мальчишек и телят. А которая еще меньше, та другое что-нибудь глотает!..

— Кошек, — подсказал Кубырь.

— Ну, вот кошек, или собачонок маленьких... Ты должен сперва прочитать всего Майн Рида, а тогда уж и соваться в разговоры, — наставительно добавил вождь.

Но Крокодил не унимался.

— А разве здесь, — спрашивал он, — живут кошки и маленькие собачонки?

Вождь злобно молчал.

— Чего же ты сердишься? — миролюбиво говорил Крокодил, — я ведь тебя не обидел. А если эта змея не может проглотить быка, так я разве виноват? Пусть она мышей глотает.

Крокодил помолчал минутку и потом добавил:

— А Майн Рид, наверное, все врет.

— Майн Рид врет? — воскликнули все враз.

— Конечно, — спокойно продолжал речь Крокодил, — все врет. И про мустангов, и про индейцев, и про змей, которые быков глотают, врет.

И никто ничего не сказал в защиту Майн Рида, хотя, случись это не сегодня, Крокодил, наверное, получил бы самую большую порцию лещей. Теперь же — в нашу жизнь вошло что-то новое.