Спасатель международного класса

Родился 2 декабря 1958 г. в Красноярске.
1982 г. — окончил биологический факультет Красноярского госуниверситета. Занимался в секции альпинизма.
До 1996 г. работал научным сотрудником НИИ Сельского Хозяйства в лаборатории биотехнологии растений.
1979 г.- выполнил норматив мастера спорта СССР по скалолазанию.
1987 г.- стал мастером спорта СССР по альпинизму.
С 1994 г. работает в системе МЧС России в Сибирском поисково-спасательном отряде.
Совершил восхождения на Кавказе, Альпах, Татрах, Саянах, Алтае, Памире, Тянь-Шане, в. Мустагата в Кашгарском хребте.
1990 г.- участвовал в 1-ой Профсоюзной Гималайской экспедиции на вершину Лхоцзе (8501 м) по Южной стене. К 1991 г. побывал на всех семитысячниках бывшего СССР.
Весна 1992 г.- в составе Сибирско-Швабской экспедиции поднялся на вершину Дхаулагири (8167 м).
1996 г.- в составе экспедиции команды Красноярского края на Эверест (8848 м) проложил новый маршрут по Северо-Восточной стене.
1998 г.- участвовал в трансарктическом лыжном переходе «Россия — Северный Полюс — Канада», длившемся 120 дней.
Инструктор альпинизма 3-й категории.
1987 г. — Чемпион СССР по альпинизму.
За восхождение на все семитысячники Советского Союза удостоен звания «Снежный барс». Награждён орденом «За личное мужество». После поисково-спасательных работ в Нефтегорске ему вручена медаль «За спасение погибавших».
В декабре 2000 г. в честь празднования 10-летия МЧС России в Москве был лично представлен президенту В. Путину.

Увлекается фотографией.

Валерий Коханов

С чего началось Ваше увлечение альпинизмом?

Я познакомился с ребятами из нашего двора, которые ходили на «Столбы», они пригласили меня сходить с ними. Позднее, к нам в школу в 1973 году пришел студент-практикант, с которым мы ходили тоже на «Столбы» и в пещеры, которые находятся недалеко от Красноярска. После этого он пригласил меня и нескольких ребят в секцию альпинизма, которая была при Государственном университете. Видимо, мы ему чем-то сильно приглянулись.

А почему Вы поступили в Госуниверситет на биологический факультет?

У человека должно же быть какое-то хобби (смеется). У меня им было скалолазание. Но если серьезно, меня тянуло тогда к цветочкам-бабочкам, а не, например, к машинам. Поэтому после некоторых сомнений я и выбрал биологический факультет. Поступил туда, правда, не с первого раза. Во время перерыва между поступлениями я год работал в институте биофизики.

А как же Ваше хобби?

Им я тоже активно занимался в этот год работы. Лазил по «Столбам» и не заметил, как плавно в моих альпинистских навыках произошли качественные изменения. Потом, уже во время учебы на 1 курсе (а это было в 1977 году), мне предложили участвовать во всесоюзных соревнованиях по альпинизму. На этих соревнованиях я много чего выиграл и занял различные места. И уже после этого у меня появился профессиональный интерес к этому виду спорта. Через полтора года я стал мастером спорта — одним из первых в спортивном студенческом обществе «Буревестник».

А потом?

А потом я окончил университет и стал серьезно заниматься альпинизмом, так как мастеру спорта по скалолазанию необходимо было иметь еще и третий разряд по альпинизму. Конечно, я в горы ездить начал раньше, чем заниматься альпинизмом. В принципе, альпинизм требует серьезной дисциплины и сложной подготовки, а мне хотелось побывать везде и всюду. Поэтому, пока я не столкнулся с необходимостью иметь третий разряд, я альпинизмом и не занимался. Постепенно я втянулся в альпинизм. Вообще, он интересен тем, что это командный вид спорта, и есть возможность везде путешествовать. Можно сказать, что благодаря этому, за 5 лет учебы я объехал весь Крым, был в Средней Азии, Армении. Стоить отметить, что есть такой термин, как «психологический фактор». Он также играл немалую роль в моем хобби. Благодаря альпинизму, у меня появилось очень много друзей и просто людей, с которыми очень интересно общаться. Тем более, что большинство из тех, с кем я занимался скалолазанием, потом перешли на другую ступень — альпинизм.

Как Вам в те годы, учитывая, что Вы были студентом, удавалось находить деньги на дорогое снаряжение?

Я жил во времена СССР, тогда с этим было немножко попроще. Хорошего снаряжения было очень мало. Но если мы ехали на чемпионат, то нас снаряжала всем необходимым команда, которая отвечала за этот вид спорта. Например, у нас была команда КрасМАШа. В то время это было сильное и мощное предприятие. Они позволяли себе содержать не только, например, команду хоккеистов, но и альпинистов. Часть экспедиций тогда проходила через спорткомитет края или государственный спорткомитет. И финансировались они, соответственно, оттуда. Сейчас со снаряжением проблем нет — были бы деньги. А тогда наоборот, деньги были — а снаряжения купить просто было негде.

Одно из самых ваших последних путешествий — это поход в одиночестве по льду Байкала общей протяженностью 700 км, который состоялся в 2002 году. Как Вам пришла в голову такая идея, и как Вы ее реализовали?

Мне на тот момент захотелось чего-то нового. К тому времени я уже и на Эверест слазил, и Арктику прошел, поэтому душа требовала чего-то такого, чего действительно в моей жизни еще не было. А после того, как я побывал в Арктике, осталось некая легкая ностальгия по походам на лыжах, постановкой палатки на льду и тому подобным вещам. Кроме этого, просто хотелось себя немножко попробовать в условиях одиночества. При подготовке к этому походу мне очень помогли хорошие знакомые, которые мне сшили палатку. В тех условиях почти полного отсутствия снаряжения приходилось собирать все с миру по нитке. Необходимо было учитывать, что Байкал опасен своими становыми трещинами, сильными ветрами, да и глубина озера все-таки очень большая — 1700 метров. Кроме этого, можно было этот поход ассоциировать с моей работой в Сибирском региональном поисково-спасательном отряде. Зона ответственности с озером Байкал находится на нашей территории, туристов туда ходит много, а изучение территории проходит спонтанно. То есть, получилось, что я совместил приятное с полезным, а после приезда с Байкала написал отчет по этому мероприятию.

А есть какие-то особенности в подобном приключении, если сравнивать его с путешествием, например, в Арктику?

В каждом походе есть свои особенности. Но здесь, например, такой нюанс: периодически на хорошую погоду трещит лед и кажется, что ты сейчас провалишься в воду. Особенно хорошо это чувствуется в палатке, когда спишь — треск и гул слышен очень отчетливо. Если в Арктике лед трещал, то надо было ждать разломов. А здесь это в порядке вещей. Но страшно в первые разы, конечно, было.

А что бы Вы могли рассказать по поводу трансарктического лыжного перехода «Россия — Северный Полюс — Канада», в котором Вы принимали участие?

Вот здесь, на мой взгляд, все получилось случайно, благодаря сложившимся обстоятельствам. Мне даже не пришлось особенно задумываться о том, насколько это опасно и что я там буду делать. И только когда я оказался в Арктике, то понял, что это не мое, и в такой обстановке я еще не был.

Опишите кратко, что Вы ощущали на тот момент?

Это сложно, ведь все эмоции не передашь словами. Во-первых, это сплошное однообразие: постоянно только лед и снег, ежедневная тяжелая монотонная работа. Например, сани, которые мы тащили каждый день. Во-вторых, это погодные условия — минус 48 градусов С. К тому же, что-то постоянно ломается и выходит из строя, приходится все ремонтировать на ходу.

Но вы же все живы и все хорошо?

Сходили — значит, нам просто повезло. Знаете, этот поход еще никто не повторил, хотя и пытались.

А планы путешествия в Антарктиду реализовались?

Нет, к сожалению. Сначала не было денег, потом не было хорошего товарища. С первым встречным в такое серьезное путешествие тоже ведь не пойдешь. Человек должен быть проверен в трудных ситуациях. В Антарктиде нам пришлось бы идти минимум три тысячи километров. Идея-то осталось, и сил, в общем, тоже пока хватает. Знаете, говорят, идее надо отлежаться... Если сложится судьба — схожу.

На Ваш взгляд путешественника, чем отличается Арктика от Антарктиды? Наверняка, Вы многое про это знаете?

Арктика характеризуется небольшими морозами и сильными метелями с нулевой видимостью. К тому же там высокая влажность, открытая вода... То есть, складывается ощущение, что ты живешь на воде. Те, кто был в Арктике и в Антарктике, рассказывали, что в Арктике сложнее, потому что природное положение там нестабильное. В Антарктиде более устойчивая почва. Бывало, в Арктике утром стартуешь, вечером финишируешь, а утром, после выхода из палатки выясняется, что нас опять отнесло назад. В основном, нас относило от полюса к берегу.

А какие-нибудь интересные ситуации у Вас были в этом путешествии?

У моих друзей уже чем-то вроде байки стала история, которая там приключилась со мной на самом деле. К нам в палатку ночью заглянул белый медведь. То есть мы проснулись от его шебуршания. Необходимо что-то было сразу предпринять, не начнешь же на него кричать «Пошел вон отсюда!». Хорошо, я сообразил и нащупал в рюкзаке свой фотоаппарат. И, представьте, я его отгонял вспышками объектива! Все пальцы себе обморозил, пока сделал три кадра. А друзья мои теперь говорят, что я специально медведя фотографировал (смеется). Кстати, кадры, которые я тогда сделал — получились. И теперь у меня есть замечательные эксклюзивные фотографии с белым медведем.

А как Вы считаете, насколько реален стереотип, который сложился у многих, о том, что альпинизм — это романтика?

Но ведь без этого нельзя... Как же жить без романтики? Ведь на самом деле, альпинизм — это строгая дисциплина и тяжелый монотонный труд, от которых человек, как ни странно, получает удовольствие. Причем, у каждого удовольствие особенное. У кого-то это моральное удовлетворение и счастье возникают от побежденной вершины. Кому-то хватает одного взгляда с вершины на восходящее солнце. Кого-то бесконечно восхищает блеск снега в горах... Просто так ничего не дается: за тяжелый труд во время восхождения человек получает награду в виде таких прекрасных мимолетных мгновений в жизни.

А от чего лично Вы получаете удовольствие в горах?

Сложно сказать, от чего именно. От всего понемногу. Как я уже говорил, восхождение, как и любые длительные путешествия — это тяжелый физический труд. Потом человек приезжает домой, и ему снова этого не хватает. В итоге он опять срывается и куда-то едет. У меня часто бывает такое. А потом ты вновь сидишь дома и думаешь: «Ну, как же так получается? Ведь было так тяжело идти, а сейчас в воспоминаниях это самые интересные минуты в моей жизни?»

Давайте поговорим о Вашей нынешней работе. Сколько лет Вы работаете в Сибирском региональном поисково-спасательном отряде?

Уже почти 10 лет. В 1994 году наш отряд официально сформировали. Сюда был очень большой набор. А на тот момент я работал в НИИ сельского хозяйства, занимался биотехнологиями. Конечно, после перестройки в 1985 году эта структура начала потихоньку загнивать, хотя мне и было очень интересно там работать. Но так сложилось в жизни, что мне пришлось идти работать спасателем, и здесь мне очень нравится.

А каково это — быть спасателем?

Это жить в постоянном напряжении, потому что тебя могут в любой момент вызвать на спасательные работы, и ты должен будешь ехать. А если ты не успел по каким-то причинам прибыть на место, то могут быть проблемы, например, в виде лишения премий. Ну и моральная неудовлетворенность, конечно. Не оттого, что тебя лишили премии, а оттого, что ты не успел побывать там, где работали другие наши ребята-спасатели. Мы же бываем в самых разных местах страны. Вот, например, во время землетрясений на Алтае мы туда ездили. Конечно, не всегда удается посмотреть территорию из-за большого количества работы. Но, с другой стороны, сам ты в такие места, может быть, никогда и не попадешь. Тем не менее, в основном, у нас работают люди из сферы туризма и альпинизма. Есть, например, у нас парни молодые — хорошие специалисты, которые пришли к нам из молодежного городского клуба «Путешественник».

Есть ли у нас в Красноярске специализированные заведения, где готовят молодых спасателей?

Именно на спасателей — нет. Но, например, в Красноярске есть детско-юношеская спортивная школа по скалолазанию. Или есть клуб «Путешественник», где существует несколько направлений, учат на спелеологов, водников, спасателей. Эта одна из немногих школ, которая охватывает несколько направлений. Кроме этого, есть многочисленные клубы туризма. Вообще, это направление в России всегда было распространено. Ведь чем бы человек в городе не занимался, рано или поздно он захочет уехать на природу.

А как наши красноярские альпинисты выглядят в плане мастерства на фоне других альпинистов, например, региональных или, может быть, даже мировых?

Очень хорошо, намного лучше альпинистов с других территорий. Особенно так было раньше, когда существовала финансовая поддержка от государства. Конечно, немаловажную роль здесь играет сама территория края. У нас много снега, суровые климатические условия, «Столбы» рядом. Естественно, что большую роль здесь играет и то, что у нас в Красноярске хорошая материально-техническая спортивная база. Сейчас в Красноярске есть много спортзалов, где находятся так называемые «стенки» — тренажеры, где тренируются и начинающие альпинисты, и люди, достаточно долго этим занимающиеся.

А где в России готовят лучших специалистов-альпинистов?

У нас в Красноярске (смеется). Где-то, может, и готовят на подобном уровне. Но явно не лучше. Ведь известно, что наши красноярцы-скалолазы выигрывают Кубки мира и занимают первые места на соревнованиях различного уровня. Я знаю много людей, которые приехали сюда специально для того, чтобы здесь заниматься этим видом спорта. У нас помимо технических возможностей, еще и моральный климат располагает к подобным занятиям.

На Ваш взгляд, когда было легче заниматься альпинизмом и скалолазанием: сейчас или при Советском Союзе?

Сегодня ты вправе выбрать, куда именно ты хочешь поехать. Раньше ведь соревнования ограничивались конкретными районами. Может быть, тебе хотелось всю жизнь покорить вон ту вершину, но соревнования проходят на соседней, и ты ничего не можешь с этим поделать. Сейчас, конечно, возможностей в этом плане больше. Но, с другой стороны, сейчас за это надо платить самому или искать спонсоров.

Вы часто получали травмы во время своих путешествий или восхождений?

Нет, травмы я получал, в основном, на тренировках. В горах мне, наверно, просто везло. Последний раз перелом пальца был в 2001 году. Тогда я сломал мизинец, и то, обнаружил это уже дома. Были случаи, когда я срывался и повисал на веревке, но каких-то серьезных падений у меня никогда не было. И опять же, если человек упадет с высоты даже 20 метров — он уже на всю жизнь будет калекой.

А в каких странах Вы, как путешественник, хотели бы побывать?

Во всех, где не был. А если серьезно, то мне хотелось бы съездить в Монголию, Китай, Индию. Чтобы прочувствовать страну — надо в ней немножко пожить. Ведь только после трех-четырех месяцев жизни можно сказать, что ты был в этой стране. Прочувствовать колорит этой местности, понять менталитет жителей страны. Никогда не понимал людей, которые приезжают в качестве туристов на 1-2 дня в страну, а потом с гордостью говорят: «Я там был».

У Вас есть жизненные принципы?

Каких-то конкретных — нет. Но есть то, без чего я не мог никогда жить, да и сейчас не могу. Если я на выходных не сходил куда-то на природу, то неделя для меня сливается в длинную унылую серую полосу. А когда, напротив, я побывал на «Столбах» или где-то еще — сразу появляется чувство, что жизнь наполняется яркими красками ...

Беседовала Оксана Семенюк

Портал «Лаборатория новостей» 24.02.2004