Величко Михаил Федорович «Красноярский рабочий»

Обеды возле Беркутянки

По окраинам большого таежного заповедника шла когда-то хорошая лыжня. Бежала она по тайге, по горам, по долинам нетронутых речек, круто взбиралась на хребты и полого спускалась в низины. Сто лет ходи — не наскучит. Не одну пару лыж мы тут стерли, не одни ботинки поизносили.

И всегда в одно и то же время в одном и том же месте останавливались на обед. Место было глухим, затишным: узкая долина небольшой речки под названием Беркутянка.

Эти обеды были настоящим праздником. Каждый пытался принести что-нибудь необычное, повкуснее да посытнее. Всегда готовили первое, всегда заваривали чай. На обед собирались человек шесть-десять. Редко сюда приходил новичок.

Ходили мы по тайге не скопом, не толпой, а по одному, по двое, редко — три-четыре человека вместе.

Приедешь, бывало, к стоянке, снимешь лыжи, отставишь их в сторону. Тихо и полутемно в зимнем лесу. Даже тогда, когда гулял над тайгой ветер, тут было покойно и безмятежно, мирно и уединенно, Только медленно сыплется из тусклого серебряного неба белая холодная мука и воет где-то высоко-высоко буран — будто далекая музыка играет.

И вдруг откуда-то с ближней ветки раздастся весеннее «фьють». Прилетели! Глядишь, гаички и московки перепархивают с дерева на дерево, поползни ходят по стволам красных сосен вверх и вниз, что-то собирают там или делают вид, что собирают. Мы притворяемся, будто не замечаем их. И опять раздается тревожащее — «фьють» Чего-де это вы нас не видите? Ну-ка, распаковывайте рюкзаки, добывайте оттуда, что вы нам принесли, что припасли...

Был среди нас один человек — роста небольшого, но жилистый, крепкий. Мишей его звали. Он никого не допускал до таежной кухни, сам борщи варил, сам чай настаивал. Говорят, служил он на флоте и был там классным коком, да не где-нибудь в экипаже, а якобы у самого адмирала. Миша был душевно щедрый, добрый человек. Он, наш адмиральский кок, и стал первым, кого признали птицы своим покровителем и другом: к нему первому сел на плечо поползень, у него стали брать синицы крохи с ладоней. И только потом установился прямой контакт пичуг с нами.

И ведь что интересно. Ни одна птаха ни разу не садилась на плечи новичка, не брала у него корм с руки.

На втором или третьем году наших хождений, явились на таежный обед новые гости — парочка соек, крупные, нарядные, броские. Одно слово — красавицы. Первое время прилетят, сядут в отдалении и посматривают, что тут творится, Подлетят поближе, а все взять пищу в непосредственной близости от человека не решаются. Оставим мы им что-нибудь, уйдем, тут уж они сами себе хозяева — пируют.

Однажды я пришел на Беркутянку, когда обед закончился и друзья мои, лыжники, уже ушли. У оставленного костра, припорошенного снегом, питались две сойки и вся синице-поползневая стайка. Тут уж сойки чувствовали себя полными хозяйками, гоняли синиц и поползней. Все собрали, ничего на потом не оставили...

Я бы едва ли стал рассказывать об этих вот обедах на таежной Беркутянке. Дело-то вроде совершенно обычное. Да пошел со мной однажды по заповедному маршруту ленинградский знакомый, любознательный человек. Отправились мы в путь вчетвером. Добрались до нашего «ресторана» на Беркутянке, вскипятили чай. Ни поползней, ни гаечек, ни соек... Пьем мы чай, отдыхаем. И ведь учуяли птицы запах дыма и хоть не все, а явились за угощением... Сойка прямо с лету опустилась мне на плечо, на другое тут же сели поползень и большая синица.

Ленинградец как-то даже растерялся, сделал такие большие глаза, что ребята рассмеялись...

Потом в Ленинграде, представляя меня кому-то из своих знакомых, он сказал:

— Он, знаете ли, настоящий волшебник. К нему в тайге птицы на плечи садятся, он разговаривает с ними. И те понимают его!

— Ну, у нас таких-то волшебников — пруд пруди!

В самом деле, для всех нас было все это обычным делом, а для человека со стороны — чудо.

По прошествии многих лет заповедник запретил нам ходить по доброй лыжне. Компания распалась. Обеды на Беркутянке прекратились. Вместе с ними кончился и контакт с лесными крылатыми знакомцами. Как-то они теперь поживают?

М.Величко

«Красноярский рабочий»

Материал предоставлен В.И.Хвостенко

Автор →
Предоставлено →
Величко Михаил Федорович «Красноярский рабочий»
Хвостенко Валерий Иванович

Другие записи

"Роев ручей" в мае будет неузнать
В администрации города состоялось рабочее совещание, посвященное положению дел в парке флоры и фауны «Роев ручей». Рассмотрены вопросы, связанные с дальнейшим строительством и обустройством парка. В ходе обсуждения высказан ряд критических замечаний, связанных с недостаточной проработкой концепции: для того чтобы строить, а не пе­рестраивать, проектировщикам института «Красноярскгражданпроект» и генподрядчику — ОАО...
Была знакома с любой травинкой
«Столбы»: связка интеллектуалов" В одном из мартовских номеров нашей газеты мы рассказывали о человеке, ставшем как бы символом красноярского заповедника «Столбы» — директоре «живого уголка» заповедника Елене Александровне Крутовской. Рассказала о ней ее двоюродная сестра Екатерина Дмитриевна Нащокина. Затем появились...
Первый директор заповедника
Имя Александра Леопольдовича Яворского долгое время было под запретом. Даже в 1960 году, когда он был давно реабилитирован и «Красноярский комсомолец» посвятил целую страницу 35-летию создания заповедника, о первом директоре «Столбов» не было сказано ни слова. А ведь в это...
Вокруг свистели камни
Идите туда: там опасно! По южной стене на пик Коммунизма (7495 м) — высочайшую вершину страны еще никто не поднимался. По отзывам многих альпинистов — гиблое место. Чрезвычайно опасный маршрут. Не случайно обходят его стороной. Молодых предупреждают: не ходите туда...
Обратная связь