Крутовская Елена Александровна

Ручные дикари. Потап Максимович

Потап Максимович — длиннохвостый суслик. Хорошенький такой зверёк: ушки маленькие, круглые, глаза чёрные, как ягоды смородины, а шкурка жёлтая, в крапинку. Если его рассердить — хрюкает и хвостиком дёргает, а хвостик у него от злости делается похожим на ёршик, которым чистят бутылки.

Жил он у нас в небольшой клетке, ел всякую всячину: хлеб, овёс, одуванчики, пил молоко и на даровых харчах скоро стал гладенький, толстый, как поросёнок, даже розовое сало просвечивало на брюшке сквозь редкие волосики.


Потап Максимович вечно всё припрятывал на чёрный день. В клетке у него был склад всяческих продуктов: в одном углу отборный орех, в другом — пшено, в третьем — овёс. И притрагиваться к своим запасам он  никому не позволял...

Забавно он спал: обязательно в своей «кроватке» — картонной коробке из-под ботинок, на мягкой подстилке, да ещё сверху прикроется, бывало, какой-нибудь тряпочкой как одеяльцем.

Развалится в «кроватке», лапки на толстом животике сложит и спит.

Однажды подхожу к клетке — нет Потапа Максимовича! Убежал. Прогрыз в сетке дыру и был таков!


Весь день его не было, а вечеромсмотрим — бегает у крыльца, старается попасть домой. Ручная ворона Карыш и кошка Кисана принялись было за ним охотиться — спрятался под крыльцо. Потом вдруг оказался в комнате.

Прибежал и стал столбиком, на свою клетку заглядывает. Я взяла его на руки, посадила в клетку. Он попил молока и улёгся спать.

Так и повелось: каждое утро Потап Максимович убегал из клетки, а в сумерки возвращался домой.

Обедал он на огороде нашего лесника Семёна Ильича, — там ему было настоящее раздолье! И капуста, и морковка, и
огурцы — всего вволю. Семён Ильич на него не обижался. «Один суслик много не съест», — говорил он. А молоко пить Потап Максимович повадился ходить к ботанику Татьяне Николаевне. Не спросясь хозяйки, заберётся в подпол, сбросит с крынки крышку и пьёт сливки в своё удовольствие.

Картонной коробке он изменил, — должно быть, блохи у него в матрасике завелись, — и на ночь заваливался спать на парусиновый тент, которым была обтянута клетка. Я положила ему носовой платок, он в него завёртывался как в одеяльце.

Как-то Джемс Георгиевич повесил свои носки на край клетки. Утром хватился — нет носков! Расшумелся: куда носки девались? Хорошо, что я догадалась заглянуть к Потапу Максимовичу. Лежит зверёк, свернувшись в комочек, — видно, замёрз. Сверху носовой платок, как простынка, а поверх простынки — носки...

Публикуется по книге.

Е.Крутовская. Дикси.

Л. «Детская литература», 1984

Материал предоставил Б.Н.Абрамов

Автор →
Владелец →
Предоставлено →
Собрание →
Крутовская Елена Александровна
Абрамов Борис Николаевич
Абрамов Борис Николаевич
Е.А.Крутовская. Ручные дикари.

Другие записи

Ручные дикари. Карыш
Оказывается, птицы, как и люди, вовсе не родятся с умением говорить на своем языке. Они приобретают это умение с возрастом. Карыш был весь черный — от перьев до кончика клюва. Это на западе вороны серые. Наши сибирские вороны черны, как нечистая совесть. — У него, наверное, и душа черная, — предполагали мои друзья,...
Столбы. Поэма. Часть 24. Сторожевой
Прекрасна степь Хакасии привольной, По каменным логам чуть дремлющая тень И юрт далекий дым, близь них наездник вольный На иноходце разгоняет лень. Недвижны по краям немой долины Сторожевые бабы на часах Хранят надгробные старины И на живых наводят страх. И спят в долине смерти этой Народы царственных эпох, Их имена...
Байки. Седой
[caption id="attachment_5641" align="alignnone" width="250"] Ферапонтов Анатолий Николаевич[/caption] Еще один столбовский баешник — Толя Ферапонтов, Седой. Я с ним лично знаком не был, хотя по Столбам пересекался. Его устных рассказов, к сожалению, не слышал. А его литературные публикации , на мой...
Обратная связь