Слалом по рецепту

            В начале 70х гг. приехал я как-то в конце июня на Ивановский снежник покататься на лыжах. Утром вышел на склон, а там подряд стоят 17 подъёмников. Народ съехался со всего Союза: каждая команда со своим подъёмником. И поскольку столбисты – народ не стеснительный, я начал с крайнего; и продвигался слева направо, поднимаясь раза по 2-3 на каждом подъёмнике. Никто особо не возражал.

            Где-то в середине подъёмников встал я в очередь с детишками, у которых была тренировка. И тут ко мне строго обратилась девчушка лет 10-12; маленькая, нос пуговкой, глаза круглые (как оказалось, Катюшка Хрусталёва).

            - Дяденька! Это наш подъёмник, у нас тренировка, а вы зачем сюда влезли?

Я, для виду смутившись, объясняю ей:

• Извините, у меня болезнь – расширение желудка, и врач мне прописал 20 спусков в день, вот я и лечусь.

Она немного сбавила тон:

• Вы спросите тренера.
• А кто тренер?
• Николай Федотович.

Подкатываю к тренеру:

• Здравствуйте, вы Николай Федотович?

(А тренер – Коля Молтянский, с которым мы уже лет 20 вместе – и на Столбах, и в горах, и на лыжах). Он, не удивившись, говорит:

• Да, я Николай Федотович, здравствуйте.
• Мне доктор прописал 20 спусков в день от расширения желудка; скажите, пожалуйста, этой сердитой девушке, что я лечусь, а не для собственного удовольствия катаюсь.
• Ну, раз доктор прописал, тогда, конечно, надо лечиться, - говорит Колька и пропускает меня к подъёмнику. Съехав пару раз, подхожу к следующему подъёмнику, а там народ уже интересуется:
• Ну, как рецепт, выполняется?

А вечером у костра я был представлен той же Катюшке и другим воспитанникам Николая, как близкий друг и соратник по Столбам.

         Тетя Алла и пещерная жемчужина

На заре красноярской спелеологии (в 60-х годах XX в.) Игорем Ефремовым и компанией была организована школа спелеологов. Как-то зимой субботним вечером школа в составе 18 девчат и 15 парней спустилась в Торгашинскую пещеру. В Большой грот спускались классическим дюльфером: веревка под правым бедром, через левое плечо, и едешь вниз на страховке, вися в воздухе. А до этого надо пройти по крутой катушке метров 6-7, потом спрыгнуть с карниза и скользить по веревке в пустоте. Смотрю снизу – по катушке идет девушка Вера, довольно увесистая, и зачем-то задирает ноги. Я не успел рот раскрыть, чтобы сделать замечание, а она уже перевернулась вниз головой. Кричу: «Игорь, спускай!». Игорь Ефремов стравил страховку, я принял Веру внизу. Она даже испугаться не успела – стоит и глазами хлопает.

            Но это было только начало. Дальше надо было подняться по наклонному ребру и пролезть вверх через калибровку; то есть влезть в сужающийся конус, пройти узкое место, а дальше конус расширялся и выходил в соседний грот. И вот часть народа уже за калибровкой, а в неё лезет толстая рыжая девушка по прозвищу тётя Алла. Прошла она узкое место – очко- до пояса, а дальше – стоп: казенная часть застряла. Попробовала назад – шиш! Передняя часть закупорила проход. Поняла она, что села крепко, и заскучала. Народ по обе стороны калибровки заволновался, предлагались разные варианты освобождения тёти Аллы; в конце концов, все обратились ко мне:

• Ты, говорят, тут самый опытный, ну и действуй!

Подумал я немного и командую:

• Пусть самый здоровый подходит по ребру, берёт тётю Аллу за ноги и по моей команде дёргает изо всех сил.

И вот лезу в калибровку ногами вперед, дохожу до тёти Аллы и говорю ей, чтоб готовилась к худшему. Она приготовилась. Тогда сгибаю ноги в коленях, резко бью ногами в триконях ей по каске и командую: Раз! Одновременно товарищ с той стороны дёргает её за ноги. Она орёт диким голосом. Следом вторая попытка – она орёт уже тише. После третьей попытки она уже не орет – повизгивает тихонько. Где-то после 7-8 попыток тётя Алла вылетает из очка, как пробка из бутылки.

После этого народ кинулся через откупоренную калибровку в Жемчужный коридор к нижнему озеру. Я нашел там пещерную жемчужину с голубиное яйцо и подарил тёте Алле, чтоб её утешить. Тащил сначала во рту, затем завернул в тряпку и уложил в кружку. Поднял до выхода из пещеры, и уже наверху вручил тёте Алле. Она завернула жемчужину в какие-то тряпочки и сунула в рюкзак. На спуске к посёлку Торгашино села на рюкзак и съехала на нём вниз. Жемчужина, конечно, всмятку!

            Мне так её было жалко; да не тётю Аллу, а жемчужину! И понял я, что не надо делать два добрых дела враз: либо вышибай тётю Аллу из калибровки, либо дари жемчужину.

Штурм Коляжинского провала

В марте 1963 года был предпринят штурм дна Коляжинского провала.

Второй экспедицией руководил Виктор Пономарев - столбист, спелеолог, а впоследствии чемпион СССР по альпинизму (кроме того, большой любитель пения – как-то мы с ним пели песни с 10-ти вечера до 4-х утра и ни разу не повторились). Экспедиция действовала по заданию Красноярского геологоуправления. В ее составе был штатный геолог - Жанна Цыкина. Мы изготовили лебедку, опробовали телефонную связь, каждый участник экипировался каской с фонарем и встроенными телефонными наушниками.

Выехали двумя группами по 10 человек: одна – самолетом, вторая - в крытом грузовике по льду Енисея. Добрались почти без приключений. Только «автогруппа» чуть не отравилась автомобильными выхлопами - пришлось переставить глушитель патрубком вниз. А в группе «авиаторов» произошло следующее: по прилете в Даурское Гена Коваленко сплясал рок-н-ролл на коньке крыши аэропорта и раздробил его в щепки триконями, в которые был обут.

В Коляжихе нам дали лошадь с санями. Сгрузили мы на нее снаряжение и, утопая по пояс в снегу, пробились к провалу. Поставили лагерь. Шестеро прометеевцев заселили маленькую палатку (чтобы в ней было потеплей, они оградили свое жилище снежной стеной). Остальные расположились в большой палатке с печкой.

На воронку провала накрест уложили две большие - по 20 метров - березы. В центре установили лебедку и оборудовали места для спускающихся и телефониста, который страховал спускающихся эксцентриковым тормозом и одновременно держал с ними связь. Первым запустили руководителя экспедиции. Когда он спустился на 60 метров, у лебедки срезало шпонку, и Витю долго поднимали вручную. Затем поставили запасную лебедку Саши Пляскина, и она отработала до конца экспедиции без сбоев.

На следующий день под землю ушел Валерий Бобрин. После обеда настала очередь Гены Коваленко. Спустившись на 100 метров, он дошел до узкого места, развернулся вниз головой и пытался пройти глубже. Тут его атаковали комары, которые зимовали на этой глубине при t 6°С. По телефону Гена передал наверх о нападении насекомых. Сверху ответили: «Сейчас мы тебе спустим кольца». «А зачем?». «Комаров кольцевать». Надо сказать, что в составе экспедиции был зоолог Коля Оводов. У него были алюминиевые кольца, которыми он кольцевал летучих мышей. Но Гена, вися вниз головой на стометровой глубине, воспринял это серьезно и стал ждать кольца. Тем временем ему для бодрости по телефону стали рассказывать анекдоты. Он воодушевился и тоже что-то выдал. В это время трубку передали Люде Зайцевой, которая так хотела услышать вести с глубины. Она послушала и, смутившись, бросила трубку.

Наша эпопея продолжалась неделю. Выяснили, что глубина вертикальной трещины 120-130 метров, но значительных боковых отходов она не имеет. Это же подтвердил и спуск Коли Кожушкина, Альберта Бакланова и Саши Шаповалова, пробывших под землей 10 часов. Одним из заключительных аккордов было то, что у Гены Коваленко с ноги свалился в провал ботинок. Расстроившись, он снял с ноги второй и швырнул его в глубину. Надо было видеть Генино изумление, когда товарищ, спустившись на три метра ниже, вытащил первый ботинок…

После окончания экспедиции в деревенском клубе состоялись танцы. Присутствовали местные девчата и мы: все, как один, в тулупах, штормовых брезентовых штанах и в горных ботинках – триконях. В углу стоял рояль. За него сел Сагиб из компании Прометей – и понеслось!

Наутро часть «пещерников» уехала на машине. Леня Петренко сварил ведро киселя и поставил в прорубь остудить. Мешает кисель палкой. Подходит местный товарищ и спрашивает: «Ты что делаешь?». «Не видишь, кисель варю».

Потом мы пришли на аэродром. В здание не пошли – вдруг вздумают ремонт требовать. Улеглись прямо на взлетной полосе на тулупах загорать. Тут и самолет на посадку заходит – мы хватаем одежду и разбегаемся, чтобы винтом не зацепило. Так все и закончилось.

Я здесь стою, а башка моя - там…

Меня вчера укусил гиппопотам,

Когда я в джунгли вечером залез.

 Я здесь стою, а нога моя  там…

Гиппопотам ушёл обратно в лес.

(из песни)

Был август 1963 г. На Союзном сборе спелеологов в Крыму мы жили целый месяц на плато Караби-Яйла (в переводе с татарского – Чёрная бабушка). Лазили по пещерам, делали их глазомерную съёмку, мерили температуру и влажность, ну и много чего ещё, под руководством симферопольского геолога Виктора Николаевича Дублянского.

Как-то запустили меня на страховке в неглубокий (около 3х метров) колодец, который перешёл в узкий горизонтальный коридор. Прошёл я по нему метров 15-20 и в стенке на уровне головы увидел небольшую дыру. Недолго думая, сунул туда голову, встав при этом на цыпочки. Фонарь на каске высветил примерно такой же параллельный моему коридор. Потащил голову обратно – не тут-то было!

Каска не даёт вытащить голову, а расстегнуть ремешок, чтобы снять её, не могу – пальцы в дыру не проходят. Вот, думаю, попал!

Положение моё было незавидное. На цыпочках долго не простоишь, кричать – бесполезно, наверху не услышат, а если услышат и потянут страховку, могут и голову сгоряча оторвать…

А на поясе висел у меня скальный молоток. И стал я клювом молотка долбить камень возле шеи; вслепую, на ощупь. Пока долбил, по шее ни разу чудом не попал. Продолбил дыру побольше, вытащил голову с каской и тут же сел отдохнуть, так как ноги от напряжения не держали…

Трагикомедия (спелеобайка)

Как-то зимой 1962 года компания Грифов спускалась в Торгашинскую пещеру. Подошли трое парней - абреки: в жилетках расшитых, в фесках, с кушаками. Короче, в полной столбовской форме. Спустились они с нами до Жуткого Треугольника, сели за каменный стол в углу грота. На стол выставили бутылку водки. Говорят нам: «Вы идите, а мы вас тут подождем». Ну ладно. Мы сходили в грот Красоты, сфотографировались там на фоне сталактитов, известковых натеков и других красот. Идем обратно. Абреки все сидят, бутылку не допили (так пещера действует). Из Жуткого Треугольника поднялись по старой тросовой лестнице. А из Снежного грота по лесенке можно было подняться только метров 10-12. А выше, где отвес переходит в крутую катушку, подниматься следовало, перехватываясь за узлы толстой стальной проволоки. И вот один из абреков завис почти на выходе из пещеры и кричит: «Не могу больше! Падаю!» Отпускает руки и валится вниз… Но далеко не улетел – в это время Витька Молтянский (в будущем оперный певец), самый мощный из нас, сидя в гротике Молельня, поднимал на шестимиллиметровом репшнуре связку рюкзаков. И вот на эту связку сел с маху падающий абрек. Возросшую нагрузку Витька выдержал, но выдал такой дикий мат своим хорошо поставленным баритоном! А затем вытянул рюкзаки вместе с незадачливым седоком.

Кубинка

По заданию Красноярского геологоуправления в начале 1960-х годов спелеологи исследовали Бирюсинский карстовый район, документируя открываемые пещеры и вычисляя их объем, так как район этот должен был затопляться Красноярским морем при подъеме воды на 100 метров, и данные эти были очень важны. В ходе работ спелеологи заинтересовались ясно видимым отверстием в 300-метровой скальной стене на левом берегу Бирюсы в 1,5-2 км от ее впадения в Енисей.

На 12 мая 1962 года был запланирован штурм до дна. Накануне вечером руководство разработало план: была сформирована штурмовая группа, группа топосъемки, группа боковых ходов, вспомогательная и другие группы. И вот в семь часов утра штурмовая группа (И. Ефремов, А. Бакланов, Г. Коваленко, М. Мамонтов, В. Пономарев и автор) начала спуск. У каждого – по 30 м веревки, по 15 м тросовой лестницы, смотанной и висящей на поясе, по 15-метровому куску плоской парашютной стропы, намотанной на поясе. Первые три отвеса прошли по заранее навешанным веревкам. Прошли отвесы после грота Грандиозный, и вошли в Озерный коридор. Идем в низком широком распоре над водой. Витя Пономарев нашел в стене нишу, влез туда и сидит, как сыч в дупле. Вылезать и идти дальше трудно: распор широкий, потолок низкий; т.е. надо согнуться в пояснице, и, распираясь руками и ногами между стенок коридора, двигаться над водой. Прошел он немного таким образом, и, махнув рукой, зашлепал дальше по колено в воде, не реагируя на наши подковырки.

Коридор кончается известняковой плотиной, т.е. поперек коридора в несколько рядов перегородки – «гуры» из белейших кристаллов известняка, а в конце водного зеркала – известняковые тонкие полукруглые лепестки, лежащие на поверхности воды и изогнутые навстречу потоку. Стараемся не нарушать эту красоту, но ступить буквально некуда, и мы идем по белым кристаллам.

За Озерным коридором видна крутая катушка, а дальше – отвес. Кидаем веревку вниз. Спускают на страховке меня. Прохожу крутую катушку метра три длиной, прыгаю с карниза, зависаю на миг в пустоте, и тут же получаю за шиворот ледяной душ. Это вода перетекает через плотину в конце коридора, растекается по катушке и хлещет водопадом с карниза. Она такая чистая, что в свете фонаря ее не видно на катушке. Быстро скольжу вниз по веревке, приземлившись, отбегаю в сторону. Оглядываюсь по сторонам. Я нахожусь на широкой перемычке. С одной стороны – спуск дальше на дно, с другой – пологий глинистый склон, заканчивающийся озером в форме треугольника со сторонами примерно по 6-7 метров. Глина толщиной в полметра. Сверху капала вода и пробила в глине отверстия диаметром в сантиметр до самого твердого основания, образовались тоненькие вертикальные глиняные столбики. Жаль даже ступать на это чудо природы. Озеро с одной стороны ограничено этим глинистым склоном. Другая сторона – мрачный отвес. Зато с третьей стороны - сталактиты, свисающие ровными рядами. Красота неописуемая!

Спустились остальные. На дно отправляется Альберт Бакланов – «Тигровое Ухо» из команды «Прометей». Он доходит через 25 метров до тупика, оканчивающимся водой, оставляет записку о нашем пребывании и возвращается к нам.  А мы-то  подсознательно надеялись,  что выйдем наружу где-нибудь на берегу Енисея, и не придется подниматься по пути спуска. Увы! Настраиваемся на долгий подъем. Вверх идет самый опытный – Геня Коваленко. Его задача – пройти отвес над водопадом и страховать остальных. Один за другим уходят вверх ребята. И вот на тросовой лестнице Миша Мамонтов – самый тяжелый из нас. Дойдя до карниза, где поток воды наибольший, он говорит: «Я устал, отдохну немного». И устраивается на лесенке в ладонь шириной на отдых, а его поливает ледяной поток. Наконец, он с новыми силами выходит наверх. Я выхожу последним. Под холодными струями вылетел пулей.

Подходит группа топосъемки, обмениваемся впечатлениями. Нас пропускают наверх. Следующая группа, исследующая боковые ходы, также пропускает нас. И на всех следующих отвесах для нас – штурмовой группы – дают «зеленый свет». Потревоженные летучие мыши носятся по пещере, в узких местах задевая нас крыльями по носу.

Из пещеры выходим в 11 часов вечера. Поднимаемся к костру. Нас поздравляют с рекордом Союза по глубине, а нам хочется спать. Ищу спальник и не могу найти. Залажу к Васе Хейну. Он обижается и хочет куда-то уйти, оставив спальник мне. Ловлю его за ногу и уговариваю остаться, так как мы – народ не толстый, и вдвоем поместимся. После этого отключаюсь. Утром, проснувшись, вижу выспавшегося, свежего Борю Мартюшева. Оказывается, он подумал, что я ушел в Красноярск, и, за неимением своего, влез в мой спальник.

В мае 1963 года, когда пещера была пройдена уже до глубины 120 м, Красноярск посетил Фидель Кастро, и пещеру решили назвать Кубинской.