Стоял теплый, весенний вечер. Мы — лбы-переростки от скуки резались в мослы. На сгущающиеся сумерки всем плевать, а уроки попозже. Надвигаются праздники, за ними и лето. Весна не осень. Она несет ощущение движения. Как приятен воздух ее. Я могу снять пиджак и идти в одной рубашке. Свежий ветер еще холодит грудь, но спину греют жаркие лучи солнца. Все меняется, все растет.

Вдруг разом в одну из еще редких теплых ночей город становится чуть зеленым. Зелень робка, непостоянна, она скромно надеется на благополучный исход событий. Ее нежная, светлая нерешительность по-особому трогает за душу.

Скоро плодовые деревья станут бело-розовыми. Мягкая волна запахов затопит город. Она достанет и нас, обитателей унылых четырехэтажных коробок. Впрочем, нет, дом наш, заплетенный сплошной сетью дикого винограда, всегда был чем-то особенным. Участник такого количества событий в твоей жизни, поневоле станет живым.

Но день кончился, и на улице зажгли фонари. Там, где их не было, окончательно стемнело, и я подумывал, куда податься. На праздники, давали немного денег, и их можно потратить в свое удовольствие. Кто-то подкапливал на вино по рубль две, кто-то покуривал, и я в том числе. И еще нравилась музыка, но кассеты, слава Богу, иногда покупали родители.

Покуривал я почти официально. После того, как отец пару раз забирал меня из милиции за выпивку по подъездам и прочее, родители редко вмешивались в мои детские дела. И поэтому, когда двое пацанов из нашего двора предложили поехать на Капчагай отдохнуть, решение было принято безотлагательно и лично мной.

Не знаю, почему они подошли именно ко мне. С одним из них, отношения сложились более-менее приятельские — мы вместе носились с мячом по двору. Со вторым куда как сложнее.

Олег мастер разного рода похождений по подвалам, закрытым углам и чердакам. Я сопровождал его не однажды. Но он вкрутую помешан на приключениях такого рода. Ближе к этим событиям мы с ним пару раз жестоко, без причины подрались. Тогда радостный гомон — аккомпанемент наших сотоварищей заполнял вытоптанный пятак поля. Подзуживали старшие, гладиаторам нужен цирк. Из обоих сражений я вышел сухим из воды, а он с синяками и обидами.

И все же, он выбрал именно меня. Узнав тех, кто стоял за его плечами во время вербовки, я говорю — ничего удивительного. Ему так и сказали — маменькиных сынков не брать. А Олег? Он стал другим, и ребячьи обиды не имели никакого значения.

Мне доверительно сообщили, что едем мы с секцией, но это так, для отвода родителей. Отдохнем — класс. Да и мужики неплохие, без нудности. Собираемся в два часа на автовокзале, под башней с ходиками на кумполе. Посоветовали взять рюкзак, пару одеял и чегой-нибудь вкусненького дня на три, а лучше на четыре. Я так и сказал опешившим от неожиданности родителям.

Они не отказали, но и отпускали без всякой охоты. В секциях я занимался и раньше. В начале плаванием довольно долго — года три. Затем бокс, который закончился забавным поединком толстого и тонкого. У тонкого были длинные руки и он нокаутировал меня в глаз.

Так все и осталось, глаз видел хуже чем другой, а бокс без меня. Приключился еще роман с борьбой, но длился он с перерывами, быстрой сменой тренеров и секций. Тренеры находили меня перспективным, как и остальных толстых мальчишек. Вот сало в мышцы перекачаем, такой парень получится, настырный и с головой, — говорили тренера.

Нудноватые ребята с определенной целью что есть мочи лупили груши, вели бой с тенью или подбрасывали человекоподобные тюфяки. Они стремились не оказаться обиженными, а я таковым себя не ощущал. Их целеустремленность в битве друг с другом не завораживала, а наводила зеленую скуку. Видеть Спартака в начале его карьеры не всегда интересное занятие. Да и кто ж из них вырастет в Спартака? Забавная, вечно лающая друг на друга стая, очерченная перебитыми носами и ушами в форме вареников.

А мы ходили в горы теплой компанией из нашего класса. Заправляла Ольга — пионервожатая. Маленькая росточком (мы перепрыгнули ее в этом очень скоро), она стремилась сделать из нас что-то, ведомое одной ей.

Рано утром, в очередное воскресенье, мы выходили с котомками из дому и когда удачно, когда не очень, пытались загрузиться в автобус, едущий в горы. По прибытии, мы обследовали очередное ущелье, доходя пешочком до самых высот, до горного, звенящего воздуха, прохлады родников. Там, наверху, начиналось пиршество. Компания опорожняла котомки на общий стол и проявляла завидный аппетит. Веселились не то что в школе. Ольга нас не стесняла. Кричали, орали, бесились до потери пульса. А потом домой, вниз. Для начала бегом, а в конце — еле волоча избитые ноги.

Однажды осенью, когда трава высохла, оставив хрупкую, почти невесомую подушку нежити по склонам гор, мы с другом Серегой приотстали от однокашников. Решили забраться вверх по мелкой осыпи к скале и покарабкаться.

Скала была белая и шершавая, сплошь покрытая сухим, пыльным мхом. Сергей испугался, а я полез наискосок. Склон круто ушел вниз, обнажив каменный отвес и оставил меня наедине с высотой. Я стушевался и не знал, что делать дальше.

Как-то особенно остро пахло полынью и иной горечью. Ноги ползли вниз сами, руки потели и разжимались. Я испугался и прыгнул. Очень быстро меня встретила мягкая осыпь и обидные колючки. Исполосовался как Винни Пух, от удара жутью болели суставы, но через пять минут мы с Серегой благополучно присоединились к остальным. Правда в каком виде? Время от времени, Сергей крутил пальцем у виска, в знак моего полного идиотизма. Но Ольга ничего не сказала.

А еще наша школа занималась геологией. Академия наук проводила детскую экспедицию на Курдай, и два параллельных класса попали на мероприятие республиканского масштаба.

Нас увезли за двести километров от родного дома и бросили вместе с преподавателями географии посреди сухих жарких предгорий Кунгей-Алато. Базовый лагерь разбивали взрослые геологи. Они каждую мелочь предусмотрели — и палатки, и быт. Рядом с лагерем текла мелкая теплая речушка, по берегу притулились старые, кряжистые ивы.

Мы перегородили ее мутные, мелковатые воды, отрыли котлован и купались до умопомрачения. В свободное от занятия время молодые геолухи учились варить макароны и прочее, разводить костер, принимать радости походной жизни.

Народец пообтрепался и накуролесился вволю. Я нашел маленький полудрагоценный камень гранат, да и потерял его по простоте. Одновременно с добычей драгоценностей начиналась золотая лихорадка. Тесная трехголовая компания из параллельного «А» класса упорно намывала халькопирит в россыпи, как металл, исключительно похожий на золото. Кто-то раскопал нечто напоминающее серебро. В свою очередь наш тройственный союз с Серегой и Ник-Дилом отправился в разведку на скалы.

Я сдуру надыбал стенку, которую не могли пройти прочие слаборазвитые. Отваги хватало с лихвой, и приступ стены был неминуем. Немногие столпившиеся в отдалении зрители видели, как я с нее летанул. Сам помню скорчившихся внизу подельников. Видно никто из них не хотел быть подушкой, на которую так необходимо приземлиться.

Вторичный удар о грешную землю получился не слабый. Легкие намертво стянул огненный обруч, и я никак не мог расширить пространство груди. Сбежались сотоварищи, даже наша училка успела подтянуться к месту происшествия, а все никак.

Глаза лезли из орбит. Надвигалась жуткая, кромешная темнота, когда неожиданно отпустило. Опьяняюще сладкий, подкрашенный сыростью речки воздух ворвался в слипшиеся нутро. Говорят, я немного заматерился, но училка не ругалась, а лепетала что-то про запрещенного Господа.

Таким крайне нелепым образом я стал известен всем компаниям других школ, а синяк, добавочно поставленный Ник-Дилом, сделал мой побитый колорит практически неповторимым.

Синяк тот вышел в деле тривиальном, почти бытовом. Серега смастерил лук, здоровый и тугой как у Робин-Гуда. Стрелы, ну совсем настоящие, наверное, сантиметр в диаметре. Тут нас есть позвали — кашу рисовую на молоке.

Не знаю, как лук оказался в руках этого идиота? Направил его на меня, натянул что есть мочи. Сиди, не двигайся — говорит. Я не сдвинулся, только ложка из рук выпала. Он этой дубиной прямо под глаз угодил. А если б дернулся? Тут я не матерился, а замолчал в тряпочку и ушел подальше.

Потом еще много чего произошло. И на ослах катались, и заброшенные урановые рудники осматривали, и между собой ссорились, и с девчонками, но так, общим фоном. Это уже не экспедиция, а сложности детства и прочее.