«Коммунизма пик (до 1962 Сталина пик) наиб. высокая вершина в СССР (7495 м), в хр. Академии наук на Памире...».

(Советский Энциклопедический словарь. 1979).

«7 сентября штурмовая» группа вернулась в лагерь..." На другой день утром мы стали свертывать лагерь... На камне высекли надпись: «Здесь находился ледниковый лагерь 29-го отряда ТПЭ. Отсюда 22 августа 1933 г. штурмовая группа отряда начала восхождение на высшую вершину СССР пик Сталина высотой в 7495 метров. Вершина взята 3 сентября».

(«Известия», 16/18 ноября 1933 г.).

50 лет назад была покорена высочайшая вершина Советского Союза. Это было событие не только и не столько спортивное. В канун знаменательной для советского альпинизма даты мы пригласили в редакцию тех, кто так или иначе причастен к первовосхождению, кто помнят и ценит героев памирской экспедиции. Мы предлагаем читателям запись беседы о первом восхождении на пик Коммунизма и о значении спортивного подвига 50-летней давности.

Слово — лауреату Государственной премии, профессору, доктору физико-математических наук, заведующему кафедрой Всесоюзного заочного института железнодорожного транспорта Андрею Николаевичу Горбунову — сыну академика Н.П. Горбунова, руководившего экспедицией, которая завершилась покорением высочайшей вершины СССР:

— Рассказ о покорении Вершины — вершины с большой буквы — надо вести, пожалуй, с 1928 года, когда было положено начало, исследованию Памира. Весомый вклад в изучение этой необозримой горной страны внесли видные государственные деятеля и ученые — Н.В.Крыленко, Н.П.Горбунов, О.Ю.Шмидт, А.Е.Ферсман, Д.И.Щербаков.

Участники первой же памирской экспедиции увидели с ледника Федченко вершину в виде палатки. И была установлена высота ее — 7495 метров. А до того высочайшей вершиной СССР считался пик Ленина (7.134) в северной части Памира.

В 1932 году была предпринята попытка с двух сторон взойти на неизвестный пик. Из-за ошибки в расчетах сделать это не удалось. Но ошибка позволила уточнить подходы к высочайшей вершине страны, восхождение на которую было возложено на 29-й отряд комплексной таджикско-памирской экспедиции Совнаркома СССР и Академии наук СССР. Задание правительства предусматривало также установить на вершине автоматическую метеостанцию. Как видно, экспедиция преследовала не только спортивные, но и научные цели.

О восхождении вспоминает участник штурмовой группы Георгий Михайлович Шиянов — впоследствии Герой Советского Союза, летчик-испытатель:

— В мае экспедиция покинула Москву и прибыла в Ош — конечный железнодорожный пункт и начало древнего караванного пути на Памир. Перед нашим приездом как раз закончилось строительство знаменитого памирского тракта, и мы проделали 200-километровый путь на автомобилях, остановившись на Погранзаставе Бордоба.

Там я увидел настоящий Памир — грандиозный горный массив. После Кавказа он производил сильное впечатление. Много лет прошло с тех пор, а первое впечатление осталось.

Из Бордобы походным порядком пошли по Алайской долине, по Терс-Агарскому ущелью, по ледникам Федченко и Бивачному к подножию нашей главной вершины. Так началась главная часть 80-дневной экспедиции.

За полвека, прошедших с тех пор, немало пришлось пережить драматических событий. Но до сих пор не могу позабыть первые дни на Памире... Переправа через бешеные реки... Путь по ледникам — через трещины и морены... Колоссальные масштабы этого затерянного мира...

Первый лагерь организовали на высоте 2900 метров — на склоне левого края ледника Федченко. Это был по современным понятиям базовый лагерь. Второй лагерь (3900 метров) — на правой морене ледника Бивачного, на берегу голубого озерца. Третий лагерь (5600 метров) был у подножия пика Орджоникидзе. Оттуда, в сущности, велась осада главной вершины. Следующий лагерь (5900 м) был на краю фирновой трещины. Наконец, соорудили лагерь на отметке 6400 метров.

План штурма, предложенный нашим руководителем Николаем Петровичем Горбуновым, предполагал, что на вершину пойдем 22-23 августа двумя группами. В первой были Евгений Абалаков, Данила Гущин, я и три носильщика. Во второй были руководитель экспедиции Александр Гетье, Антон Цак и два носильщика.

С самого начала напряженный план штурма затрещал, как говорится, по швам.

Началось с того, что я отравился консервами. В первой группе остались, по сути дела, двое. Я был плохим им помощником. Затем носильщики отказались подниматься выше лагеря-5900. В довершение всего Гущин попал в камнепад и ему разбило руку. Какое-то время он еще двигался вперед, но потом так же, как я и Цак, сошел с дистанции. Тогда же начальнику экспедиции удалось уговорить носильщиков, и те подняли метеостанцию в лагерь-6400. Продукты были уже на исходе.

Абалаков и Гущин занесли метеостанцию на высоту 6900 метров. До сих пор меня поражает, как это им удалось вдвоем на такой высоте управиться с деревянным 25-килограммовым ящиком, передвигаясь по пояс в снегу.

Все шестеро из штурмовой группы собрались в лагере-6900. Вершина была близка, но троим пришлось отказаться от штурма. У Гущина распухла и плохо действовала рука. Я не оправился от отравления и чувствовал себя слабым. Цаку грозило обморожение в слишком тесной обуви. После того как была установлена и запущена метеостанция, мы, трое неудачников, начали спуск вниз.

Оставшиеся наверху пережили несколько драматических дней. Вначале грянул мороз — он достигал минус 46. Потом налетел сильнейший ураган. Два дня свирепствовала пурга. Утром Абалаков откапывал товарищей из соседней палатки. А там вместе с руководителем экспедиции лежал больной Гетье — сильный сердечный приступ.

Утро 3 сентября выдалось отменное. И в это утро было принято решение подниматься на вершину. Оставалось продуктов всего ничего — банка рыбных консервов и плитка шоколада.

В десять ноль-ноль Абалаков и Горбунов пошли на решающий штурм. Под ногами — фирновые поля со скрытыми трещинами. Давала о себе знать высота. Абалаков пошел вперед, Горбунов отстал метров на сто. Потом он рассказывал, что видел впереди рядом с Абалаковым... самого себя. Несколько раз протирал очки, но галлюцинация не исчезала.

Абалаков поднялся на предвершинный острый гребень. Шел без страховки, крайне усталый. Уже стемнело. Примерно в 17.10 он оказался один на вершине. Погода была отличная. Можно представить, какая панорама перед ним развертывалась. Но в воздухе висела какая-то ледяная пыль. И Абалаков видел свою гигантскую тень на фоне туманной дымки. Он поднял руку — и тень ожила.

Около 45 минут провел первовосходитель на вершине. Как велит традиция, он сложил небольшой тур, оставив под каменьями в консервной банке записку с кратким сообщением о восхождении.

Спускаясь с вершины, Абалаков встретил Горбунова, который взошел на северо-восточную вершину (7380) и направлялся к главной. Не дойдя до нее несколько десятков метров, он вынужден был повернуть обратно.

Глубокой ночью оба вернулись в лагерь. Влезая в палатку, Горбунов доложил дожидавшемуся их больному Гетье: «Вершина взята, ноги целы». Ну, насчет ног он несколько преувеличивал: позже ему пришлось ампутировать три пальца на одной и два пальца на другой ноге. Вскоре после возвращения временно ослеп, ходивший без солнцезащитных очков, Абалаков.

И вот эти трое — ослепший Абалаков, Горбунов с отмороженными ногами и руками, не оправившийся после сердечного приступа Гетье — начали спуск к лагерю-6900. И там они по рации сообщили: задание правительства выполнено.

Виталий Михайлович Абалаков — одни из старейших советских альпинистов, брат первовосходителя на пик Коммунизма:

— Николай Петрович Горбунов приглашал меня в экспедицию, но я отказался тогда от восхождения. Впрочем, не это главное. Важнее подчеркнуть значение покорения вершины. Это было спортивное событие огромного значения. Это был научный подвиг. Это было и значительное событие общественного звучания. Страна высоко оценила покорение высочайшей вершины, которое рассматривалось в контексте с другими событиями того же 1933 года: после каракумского автопробега, экспедиции подводных работ, полета на стратостате — шаг к разгадке Памира.

Восхождение дало мощнейший толчок к развитию альпинизма. О нем рассказывали фильм и грампластинка, книги и газетные репортажи. Тогда это все было впервые и производило неотразимое впечатление. Покорение пика Коммунизма положило начало высотному альпинизму в нашей стране. Мой брат был первым восходителем. За 50 лет вершину покорили около тысячи альпинистов.

Припоминаю встречу с Горбуновым в 1934 году весле моего восхождения на пик Ленина. Тогда руководитель экспедиции признался: да, экспедиция была организована не лучшим образом, не хватало альпинистского опыта — все было тогда впервые. Должен сказать сегодня: то, что сделала экспедиция, вызывает удивление и восхищение, то, что сделал ее руководитель — 44-летний человек без альпинистского опыта, не встречалось прежде в мировой практике восхождений на семитысячники и является выдающимся подвигом. Не случайно мой брат однажды сказал мне о Горбунове: «Он — пример для меня на всю жизнь».

Евгений Дмитриевич Симонов, литератор:

— Позвольте добавить несколько штрихов к портрету первовосходителя. Я о нем немало писал. Его не раз будут вспоминать и в будущем. Евгений Абалаков — весьма своеобразная фигура в нашем альпинизме. Он был необыкновенно добр. И был наделен недюжинной выносливостью. Недаром таджики и киргизы, работавшие в экспедиции носильщиками, называли его «яком» — по имени добродушного и сильного обитателя высоких гор. Это был человек высочайшей психологической устойчивости. Как альпинист он выделялся мастерством преодоления скальных участков — сказывалось, что получил он выучку на знаменитых красноярских «Столбах».

Мало кто знает, что он по профессии скульптор. И хороший скульптор — участник и лауреат нескольких выставок. И один из талантливейших учеников знаменитого скульптора — Веры Игнатьевны Мухиной, которая возлагала на него большие надежды.

Эдуард Мысловский, заслуженный мастер спорта, второй советский альпинист, покоривший Эверест:

— Первые памирские экспедиции открыли нам горы. И открыли нам вид спорта — альпинизм. Важно очень: с самого начала альпинизм возник как прикладной вид спорта. И стало обычным: спортсмены помогают устанавливать в горах метеостанции и строить ГЭС, в вести георазведку.

Если мысленно проследить путь от первого восхождения на высочайшую вершину СССР до первого восхождения советских альпинистов на высочайшую вершину мира, то признаем: прогресс удивительный.

Мы получили богатое нравственное наследие от первопроходцев на пик Коммунизма. Восхождение на пик Коммунизма — выдающееся достижение, если учитывать тогдашний уровень альпинистской техники. Вы знаете, современный альпинист с техникой 30-х годов едва ли поднялся бы теперь вершину по тому маршруту, какой проложила экспедиция Горбунова.

А вот что осталось неизменным, так это закваска. Если говорить о ней, то она та же, что и у нынешнего поколения альпинистов. Нам есть с кого брать пример. Советский спортивный характер проявился и в драматических моментах восхождения 1933 года, и в кризисных ситуациях при штурме Эвереста в 1982 году. Тогда и теперь — одинаково альпинистам поручалось выполнить ответственное задание. Тогда и теперь — одинаково не обошлось без риска в горах. Тогда и теперь — одинаково люди мечтали о победе и достигли главной вершины.

В.Базунов

Материал предоставлен Б.Ганцелевич