Воспитай себя

Жизнь Виталия Михайловича Абалакова, заслуженного мастера спорта, заслуженного тренера СССР, кавалера орденов Ленина и Дружбы народов, первопроходца пика Победы и многих других вершин, бессменного капитана знаменитой спартаковской команды, совершившей сложнейшие восхождения на вершины Кавказа, Тянь-Шаня, Памира, Алтая, — это сама история советского альпинизма. Абалаков внес в него понятие надежности, реальной безаварийности, разработал и сконструировал страховочные приспособления, которыми пользуется не одно поколение советских и зарубежных альпинистов.

... «Все мы далеки от альпинистского идеала, — писал известный горовосходитель Владимир Шатаев в своей книге „Категория трудности“, — и лишь немногие приближаются к тому реальному эталону, каковым стал для нас Абалаков-старший, всемирно известный восходитель, альпинист номер один страны».

Сегодня В.М.Абалаков беседует с нашим корреспондентом Е.Голдобенко.

— Виталий Михайлович, Вы достигли в жизни многих вершин — и в прямом и в переносном смысле. Но ведь, чтобы дойти до вершины, сначала надо ее наметить. Когда, по Вашему мнению, человек уже в состоянии определить свой жизненный маршрут?

— В любом возрасте, главное — вовремя понять, что тебя волнует. Когда говорят о «вундеркиндах» в спорте, я не совсем согласен с буквальным пониманием этого слова, поскольку считаю этих ребят удачливыми маленькими тружениками. Тружениками — потому что им приходится очень много заниматься (другое дело в охотку!). А удачливыми — потому что в столь раннем возрасте они еще не могут сами направить свой талант — необходимо везение: чтобы рядом были внимательные взрослые люди.

— А когда в путь отправились Вы?

— Мне повезло — я нашел себя рано. Изобретательством и конструированием начал заниматься с восьми лет (мастерил автоматические игрушки), а в альпинизм пришел в тринадцать. Вместе с братом совершал перовые восхождения в красноярском заповеднике «Столбы». Это и было везением: там я познакомился с удивительным человеком — заведующим заповедником, преподавателем ботаники Александром Леонидовичем Яворским. Простую мальчишескую страсть лазить по головоломным стенкам он превращал в нечто большее — в своеобразную азбуку человеческих отношений. Мы узнавали, что такое дружба, мужество, что такое доброта...

Тринадцать-пятнадцать лет — возраст, когда кажется, что ты все можешь. Однажды, подстрекаемый этим упоительным чувством, я забрался по немыслимому, а потому и нехоженому до меня пути на приличную высоту. Но слезть никак не мог. Веревками мы тогда не пользовались, и я остро ощутил, что единственная ниточка. связывающая меня с жизнью — вера в меня этого человека и его моральная поддержка. Растеряйся я тогда, раскисни — и неизвестно, чем бы все кончилось. Он давал мне команды снизу, и я, наверху, чувствовал его спокойную волю. Ту самую выработанную, тренированную волю, которой у меня еще не было. До сих пор считаю, что Яворский спас меня. Протянуть руку помощи можно и тогда, когда дотянуться друг до друга в буквальном смысле нет никакой возможности. Занимаясь в «Столбах», мы, подростки, постигали азы нравственности, а начиналось все с вопросов: «Каков я, что могу, на что способен?».

— То, что надо готовиться к трудностям — истина бесспорная. Но вот как? Как, по Вашему, надо вести тренировки (большей частью самотренировки) духа?

— Как обычные спортивные тренировки — начиная с малых нагрузок. Наверное, каждому человеку есть с чего начать такие самотренировки. Кто-то, может быть, просто (среди недели сделает утреннюю гимнастику, которую он уже несколько лет откладывает «на следующий понедельник».

Другой выскажет собственное мнение на собрании, где он раньше предпочитал отмалчиваться. Да мало ли сколько их может быть — этих ежедневных незначительных преодолений, маленьких побед над собой. Если это войдет в привычку, в характер, то наступит момент, когда количество перейдет в качество, и может появиться сильная личность, способная вынести самые тяжкие жизненные испытания.

Сила духа мне потребовалась скоро — уже в 1936 году. После тяжелого обморожения на Хан-Тенгри мне ампутировали треть ступни и верхние фаланги пальцев обеих рук. Врачи не сомневались — ни о каком спорте не может быть и речи. От предложенной инвалидности я отказался, потому что уже тогда принял твердое решение: в альпинизм вернусь обязательно. Вернулся, правда, только через десять лет. Вмешалась война.

В годы войны я, конструктор-изобретатель, создавал приспособления для восстановления здоровья раненых. В госпиталях, где я испытывал свои приборы, мне довелось столкнуться с настоящим мужеством. Там я видел раненых, имевших полное моральное право на демобилизацию, но они делали все, чтобы вернуться на фронт. Там я видел паренька с ампутированными ногами, левой рукой и кистью правой, сила воли которого просто поражала. Он не мог двигаться самостоятельно, поэтому ребята носили его из палаты в палату, где он пел для раненых — старался своим прекрасным голосом поднять им настроение...

Практически, только после войны я начал серьезно заниматься альпинизмом. Правда, в связке стал всегда ходить первым. Первым, как известно, идет тот, кто сильнее. Причем за время восхождения лидер неоднократно меняется. Считать себя всегда самым сильным было бы слишком самонадеянным с моей стороны сложно страховать, и я беспощадными тренировками должен был держать себя и такой форме, чтобы и идти первым.

— Мне кажется, в альпинизме, этом коллективном виде спорта, человек, как нигде, пожалуй, остается с самим собой, с cобственной совестью. Здесь понятие «я» равнозначно понятию «мы». И потому ответственность каждого перед всеми неизмеримо повышается. Недаром спортивный термин «связка» давно уже стал понятием, определяющим нравственные категории.

— Вы знаете, к сожалению, есть люди, которые и в нашем суровом спорте умудряются существовать спокойно, без особого напряжения нравственных сил. Выбирают несложные маршруты, на случай непогоды у них есть удобная палатка, теплый мешок и преферанс. Они наметили себе цель — титулы и звания. Но случись им попасть в сложную ситуацию — неминуема беда. Беда для всей команды. Именно потому, что в связке каждый в ответе за всех. А эти люди, избегая трудностей, не выработали в себе необходимого для настоящего альпиниста чрезвычайно важного нравственного качества: чувства локтя, чувства ответственности.

— Когда принимается решение, связанное с риском для жизни, достаточно ли одной уверенности в своих силах?

— В той экспедиция на Хан-Тенгри, о которой я упоминал, больше недели нам пытались помочь летчики. Самолеты летали над нами, но не могли приземлиться. И когда на помощь мы почти потеряли надежду, когда уже погиб швейцарский альпинист Ленц Саладин, когда не мог самостоятельно двигаться Миша Дадиомов, уже перед самым Пржевальском, на небольшой площадке мы увидели маленький санитарный самолет. Как он умудрился сесть — загадка, но еще большая загадка, как он надеялся подняться с неровной, усеянной камнями и валунами площадки. На взлете при ударе о камень у самолета лопнула крестовая растяжка. Мы не взлетели. Дадиомов был в очень тяжелом состоянии, поэтому он остался с летчиком, а я один на выбившейся из сил лошаденке всю ночь добирался до Пржевальска. На следующий день им сбросили новую растяжку, и самолет все-таки взлетел.

Летчик был человеком отчаянным, но риск, на который он шел, оправдывался тем, что на­до было спасать человека.

— Вы думали о смелости этого летчика, а он, наверное, поражался героизму альпинистов, которые шли на трудности, на риск по причинам для многих непонятным.

— Не знаю, что думал он, но я после Хан-Тенгри пересмотрел свои взгляды на альпинизм. Для меня четко обозначилась грань между риском и авантюрой. Риск всегда должен быть чем-то оправдан. Его обязательно должна подкреплять четко продуманная тактика. Если же за риском не стоит ничего, кроме самоуверенности, — это уже авантюра. Сейчас я знаю наверняка, что идти тогда на Хан-Тенгри мы не имели права. Когда шла подготовка к восхождению, я не входил в состав группы, но болезнь одного участников и некоторые административные сложности требовали моего присутствия. Август близился к концу, и метеоусловия на Центральном Тянь-Шане становились опасными. На подготовку экспедиции были затрачены средства и время, отмена казалась позором. Лишь в конце месяца (по графику восхождения к этому сроку мы должны были уже вернуться) группа, ради экономии времени, минуя этап акклиматизации, без забpoски промежуточных лагерей рванула вверх. На спуске нас, обессиленных, настиг буран, температура упала до минус тридцати. Печальный результат этого восхождения вы знаете...

Такие уроки дорого обходятся и долго помнятся. Одно могу сказать: за пятнадцать лет моего руководства спартаковской командой у нас не было ни одного несчастного случая, ни одной травмы. Успех обеспечен здравым подходом к делу.

— Альпинизм -это сложнейшая школа жизни. И воспитывает человека в альпинизме не только коллектив, работающий в тяжелейших, экстремальных условиях, но и природа. Bедь человек познает себя, как писал Экзюпери, лишь в борьбе с препятствиями. А природа сопротивляется человеку...

— Я не согласен с Вами. Природа может быть опасна для неподготовленного человека. И чем больше он чувствует свою растерянность перед ней, тем большую опасность она представляет. Некоторые особенно почувствовали это на себе в годы войны. Холодные ночевки часто в дождь, в непросохшей одежде, в непривычных полевых условиях выводили неподготовленных людей из состояния моральной устойчивости еще до боя. Для тех, кто знает и понимает природу, она не страшна. Умение ориентироваться, знать, как добыть себе пропитание, устроить ночлег необходимо тем, кто готовит себя к профессии геолога, нефтяника, гляциолога, горного топографа... Многие виды туризма, такие, например, как горный или водный, представляют прекрасную возможность восполнить эти пробелы. Они дают человеку самое главное — представление о его возможностях.

— Потребность познать себя свидетельствует об определенном интеллектуальном уровне человека. Чем выше этот уровень, тем настоятельнее необходимость ответить на вопрос: «На что я способен? Какой я?» Но ведь часто в спорт прихо­дят настолько молодые люди, что они еще не в состоянии задать себе такой вопрос.

— Спорт помогает выявить свой уровень, свои таланты. Мы часто читаем о людях, достигших в спорте величайших вершин и узнаем, как тяжело им давалась эта высота, каким трудом достигали они ее.

Спорт дает возможность самовоспитания, но это еще не все — ведь это только шанс. Надо добиваться того, чтобы возможность эта была использована. Тенденция омоложения спорта действительно создала ситуацию, когда в спорт приходят столь юные люди, что они сами осознать эти бесценные возможности спорта еще не могут. Потому необходимо так строить с ними работу, чтобы за успехами, за рекордами они не забывали о необходимости самовоспитания, самосовершенствования, формирования собственной личности.

Тренеры должны смотреть далеко вперед и понимать, что с пьедестала все равно приходится спускаться на землю. И если намеченная в жизни высота совпадает лишь с высотой пьедестала, то по этой логике жизнь спортсмена должна на этом и закончиться.

Я могу привести в пример свою спартаковскую команду: все ее члены, уйдя из большого спорта, не потеряли жизненную опору. Сейчас многие из них — кандидаты и доктора наук, ведущие инженеры... Это интересные, культурные люди и обязаны они этим в немалой степени спорту, который приучил их смолоду организовывать свое время, научил много трудиться.

За двадцать лет работы во ВНИИФКе я видел способных ребят и девчонок, которые, отдавая все силы спорту, не оставляли времени для культурного совершенствования. Я имею в виду культуру в самом глубоком смысле слова — не осведомленность, а фундаментальные знания, не поверхностное проглядывание модных журналов, а серьезное чтение настоящей литературы.

Тренеры должны приложить все силы, чтобы их воспитанники стремились не только к рекордам, но и к самосовершенствованию, а значит, к культуре. Культуре не показной, рассчитанной на внешний эффект, но истинной, ведущей к глубокому пониманию и знанию того, что вокруг, и себя самого.

Это прекрасно, когда смолоду человек увидит свою вершину, к которой он будет стремиться всю оставшуюся жизнь. Но идти к ней надо не с пустой душой, иначе не преодолеешь всех преград, иначе не преодолеешь себя.

Е.Голдобенко

«Советский спорт» от 27 декабря 1981 г.

Материал предоставлен Б.Ганцелевич