Правее — восточное Шкуродера, за подобным слоновой ноге основанием Второго Пера, на его северо-восточной стене взметнулся к небу целый букет из трех тонких вертикальных ребер-блинов, дополняющих полетный абрис утеса. Самое протяженное среднее ребро напоминает очертаниями то ли иззубренный скифский меч, то ли авиационный пропеллер.

В 1937 году столбист из компании Перисты по прозвищу Авиатор (работал на аэродроме, был курсантом аэроклуба) проложил по каменному Пропеллеру лаз, так и названный Авиатор. Новый лаз стал торжеством свободного скалолазания, героической поэмой Человечности, гимном Человеку. Здесь каждое восхождение — героический балет утверждения разумной жизни на Земле.

В очертаниях скального рельефа Авиатора нет и намека на традиционное прямолинейное скалолазание с его зацепами, захватами, полками и щелями, по которым карабкаются как по испорченной пожарной лестнице. Из гранитных глубин взметнулся двадцатипятиметровый каменный меч, неся угрозу трепетанью жизни. И человек вступает в поединок с великаном, демонстрируя всем телом гибкое торжество разума.

Гордые фразы языка скальных танцев: откидки, маятники, распоры изящными рисунками оплетают прямолинейную первобытную злобу. Столбист легкими, балетными движениями танцует на каменном лезвии торжество преодоления, раскрепощения, свободы.

Верхняя часть скального ребра называется Конверт. Прохождение его состоит из трех последовательных действий: «распечатать Конверт» — забраться в его узкую расщелину, «написать письмо» — подняться по узкой и скользкой полости и «запечатать Конверт» — сделать маятниковый переход в следующую расщелину, опираясь лишь большим пальцем ноги о кромку Конверта.

Возвышенная идея Авиатора нашла отклик в сердцах и душах свободного скального народа и продолжала свое развитие. Ныне Авиатор — комплексный лаз (система лазов), состоящий из трех переплетающихся маршрутов. Три рвущиеся к небу мелодии героизма, романтики, рыцарства сплелись здесь богатырской симфонией Свободы.

 

А.Губанов проходит ход Новый Авиатор

 

 

Левее Пропеллера более толстое ребро образует двадцатиметровый каменный Серп на длинной ручке. И в былые времена удальцы от избытка сил взбирались по Серпу, но далее пути не было. Столбовский ученик В.Капелько, художник В.Мазуров придумал этот путь, а осуществил ученик Мазурова А.Губанов в 1972 году.

Скала была изрядно разрушена эрозией и пришлось основательно помахать скальным молотком и металлической щеткой, расчищая маршрут. Изюминкой Нового Авиатора стал эффектный маятник в воздухе от Серпа на Конверт с опорой на качающемся кармане. Через 26 лет в 1998 году качающийся карман сломал Женя Дмитриенко, возродивший прыжки с Коммунара. Супермены проходят Губановский Авиатор, но уже без маятника.

Третий лаз в системе Авиатора называется Глухой Авиатор и известен с 1950-х годов. Начало лаза находится правее — севернее классического Авиатора, там, где смыкаются подножия Второго и Третьего Перьев. Лазают здесь редко, специальной расчистки не делали, к тому же здесь вечно сыроватое место стока атмосферных осадков, и маршрут выглядит откровенно мрачно.

Трасса Глухого Авиатора украшена разноцветными лишайниками, наскальными папоротничками и даже ежегодно цветущим кустом таволги. Озабоченные мужчины иногда называют этот суровый лаз «матершинным», углядев в одном из каменных выступов на маршруте скульптурное олицетворение этой самой матершины.

Проходится Глухой Авиатор мощным атлетическим распором «ножницы» лицом к склону (правая рука — нога упирается в Третье Перо, левая рука — нога во Второе Перо). Под Конвертом линии классического Авиатора и Глухого Авиатора сходятся, но, как правило, идущий Глухим Авиатором, не размениваясь на конверты и маятники, проходит весь подъем ножницами лицом вглубь расщелины.

Расщелина, разделяющая Третье и Четвертое Перья, была впервые пройдена в 1923 году. Капитально лаз был освоен после 1926 года в связи с постройкой у юго-западного подножия Перьев первой Перушки — базы компании Перисты.

С легкой руки перистов начался новый этап в освоении утеса. Теперь на Перья стали подниматься круглый год и в любое время суток. Следует помнить, что до 1950-х годов освоить новые лазы было совсем не просто. Скальные маршруты расчищались лишь самим процессом лазанья и были в течение десятилетий так же сложны и опасны, как и при первовосхождении.

 

Мемориал В.Теплыха 22.08.1999. Подъем Зверевским ходом.

 

Трасса первопроходцев 1923 года проходит в самой узкой глубине расщелины. Здесь камин достаточно узок, чтобы в случае неудачи безопасно соскользнуть на землю. По выклинивающейся узости проходит естественный сток атмосферной влаги, и стены были покрыты скользким, плохо просыхающим зеленым мхом. Восходителям приходилось изрядно упираться, поднимаясь в предельно тугом распоре меж скользких стен. За чрезмерные, лишенные изящества усилия лаз презрительно обозвали Лошадинным ходом (Силовым).

В 1947 году непопулярным ходом поднялась с компанией перистов первая на этом маршруте женщина, врач-нейрохирург ж.д. больницы Людмила Зверева (1918-1991 гг.). Зверева буквально влюбилась в эту отвесную расщелину и постоянным лазаньем здесь отработала подъем до изящного совершенства.

Следует отметить, что и лаз к тому времени уже как бы раздвоился. Наиболее лихие столбисты стали подниматься в более широкой части камина, рядом с безопасным, но уж очень неизящным маршрутом первопроходцев. Не очень надежный, но весьма эффективный подъем в широком распоре «ножницами» (правая рука — нога в Четвертое Перо, левая рука — нога в Третье Перо, лицо вглубь камина) делали ход по-столбовски привлекательным, артистичным.

Именно на этом маршруте не раз любовался на то, как лазает Зверева, мэтр столбизма И.Ф.Беляк. В его книге 1952 года издания лаз по расщелине между Третьим и Четвертым Перьями был назван Зверевским. Таежный колорит названия иногда вызывал забавные фантазии. В июле 1986 года посчастливилось услышать, как бойкая женщина-экскурсовод объясняла: «А вон Зверевский ход, назван так за звериную технику подъема. Там нужно забиться в щель и зверски скребстись по стенам».

 

 

Володя Теплых за мгновение до срыва

 

В 1980-е годы корифей столбиэма В.К.Теплых в стремлении развить идею Перьев — идею скального полета — выдвинул Зверевский лаз еще ближе к солнцу, проложив в сторону восхода самый сложный из здешних каминных лазов «Широкий Зверевский». Теплых проходил свой «лаз ради лаза» легкими, порхающими маятниками, когда распор «ножницы» выполняется поочередно лишь двумя опорами: то руками, то ногами способом крест-ножницы. Вообще-то этот вид распора грубовато и метко называют «лягушкой».

Но когда лез Теплых, казалось, что в синюю воронку неба, очерченную черными расходящимися скалами, улетал человек-мотылек. Уже купаясь в небесной синеве, порхающий человек, опершись ногами об отвес Четвертого Пера, дотягивался руками до отвеса Третьего Пера, превращаясь в живой мостик между остроконечными исполинами. Расшалившись, человек-мостик позволял себе картинно почесать одну ногу об другую, либо закинуть за спину правую руку. Столь изощренный, цирковой способ лазанья подвел выветрившийся кристалл сиенита, отшелушившийся под ногой.

Володя упал словно гром среди ясного неба, в расцвете физической формы и творческих сил, на лазе, отработанном до совершенства, давно ставшем теплыховской классикой, увековеченной на открытках.

Было ясное, тихое утро, в сиенитовом щебне подножия как в песочнице копошились три малыша, у Спящего Льва стоял профессиональный альпинист-фотограф А.Купцов, привычно щелкая японской супкеркамерой, делающей пять снимков в секунду. Рука профи автоматически вела прицел фотокамеры, снимая смертельный полет, в то время как душа альпиниста взмыла над каменной площадью подножия в стремлении оттолкнуть, предотвратить гибельное падение. Друзья были настолько ошеломлены, что сочли падение знаком свыше. На памятной гранитной плите, вмурованной в основание Третьего Пера слова «Скала его не погубила — скала его взяла себе».

 

 

Мемориал В. Теплыха 1999г. Мемориальная табличка

 

При всем преклонении перед памятью великого скалолаза вряд ли можно согласиться с очередной попыткой превратить Столбы в кладбище. По сути дела поклонники одного героя превратили парящую душу свободной Сибири в надгробие. Грядущие восходители обречены не на веселые и дерзкие поединки со звонкой красотой камня, а на унылые, кощунственные карабканья на могильный памятник.

В.К.Теплых был истинным героем, и вечная память о нем стала частью столбизма без всякой покаянной суеты. Навсегда вошли в историю лазы, носящие его имя. Самый веселый и добрый памятник этому веселому и доброму человеку — ежегодные августовские соревнования скалолазов на 25-метровых гранях лицевой стороны Перьев.

Владимир Теплых стал единственной жертвой Перьев. За столетие интенсивного лазанья Перья не взяли более ни одной человеческой жизни. С Перьев, конечно, падали, но аура прекрасной скалы охраняла смельчаков от гибели.

Миша Кудрявцев из Сакли в 14 лет имел первый разряд по спортивному скалолазанию. И вдруг вспышка наследственного туберкулеза и на два года лечение в Крыму. На больничной койке, сменившей яркую, трудную жизнь, парень тосковал по Столбам, представляя, как однажды вернется и полезет на Перья.

И вернулся, и полез, но за два года праздной, сытой жизни увеличилась масса тела, а мышцы пришли в упадок. Размякшие от лекарств, прежде железные пальцы соскользнули на втором переходе Авиатора и Миша «загремел сверху аж на три перелома». Два месяца сращивал кости, да накачивал былую спортивную форму. Еще прихрамывая, пришел к Перьям и покорил-таки Авиатор. А еще через два года в честь рождения дочери освоил Губановский Новый авиатор.

 

 

Прыжок с пера на перо

 

В 1961 году на восходе солнца, прыгая с Пера на Перо, столбист из избушки Вигвам поскользнулся на сыром камне и рухнул в расщелину Авиатора. На середине гибельного полета к земле тело попало в узость между Пропеллером и Третьим Пером и после стихийного жесткого торможения вывалилось к началу Глухого авиатора. Счастливчик отделался переломом руки, да изрядно ободранной кожей.

Случались и казусные случаи падений, считавшиеся среди скального народа веселыми анекдотами. Известный столбист из избушки Перушка, член общества Беркуты Борис Константинович Бородушкин во время Второй Мировой войны прошел с боями Россию, Украину и Польшу. Победу встретил в поверженном Берлине. Во время Сталинградской битвы тяжело раненый сумел выбраться из горящего танка и выжить.

После фронтового ада лазанье по скалам без страховки казалось безобидным и безопасным. И действительно, Б.К.Бородушкин ходил по самым сложным на Столбах маршрутам и никогда не срывался и не падал. Больше всего любил он помечтать в полудреме, загорая на вершине род ных Перьев. Однажды, когда дремотные мечты сменились крепким сном, Бородушкин свалился в сумрачную пропасть Узкого Шкуродера. Свалился, считай, удачно, заклинившись обнаженным телом в непроходимой узости.

Друзья-перисты с помощью алых кушаков извлекли сибирского мечтателя на свет божий. Вырванный из тигриных когтей Шкуродера столбист был весь располосован длинными кровавыми царапинами. На метеостанции Е.А.Крутовская с помощью гусиного пера промазала йодом кровавые полосы, и задумчиво качая головой, сказала: «Никак не пойму на кого ты, Боренька, похож: то ли на витязя в тигровой шкуре, то ли на самого уссурийского тигра?».

Столбовские острословы окрестили желто-полосатого Бородушкина «леопердом». Впрочем, дразнить его этим словом никто не решался. У лихого танкиста на всякую обиду имелись тяжеленные кулаки.

Еще более легкомысленным было падение с Перьев юного Вадика Скалозуба из избы Шахтерка. Вадик имел акробатическую подготовку и исключительно сильные руки. Мог позволить себе пойти в стойке на руках от избы до ручья, да еще и умыться стоя на одной руке. Лазурной мечтой Скалозуба было потрясать воображение незнакомых девушек, да, поди, попробуй выделиться среди столбовских артистов и ухарей.

И задумал он спуститься с Перьев вниз головой по северо-западной катушке Блинчик (Бабская Катушка). По сложности это не круче Слоника, но гораздо выше и протяженней, да и падать в случае чего не на землю, а на скальные уступы. В ближайшую июльскую субботу 1959 года Вадик Скалозуб осуществил свой проект. В основании катушки встал на гимнастическую страховку друг Стас по прозвищу Глыба. Гимнастическая страховка хороша при срыве с 4-5 метров, а сорвись Скалозуб на самом верху...

Спуск, впрочем, прошел вполне благополучно. На беду внизу оказалось слишком много зрителей, да еще группа девушек с кондитерской фабрики разразилась восторженными аплодисментами герою. От такого внимания заводной Вадик вообще встал на дыбы: «Давай наверх! — взревел он на друга — «Я сейчас с Огурца сойду!».

Флегматичный Стас привычный к экзальтациям товарища спросил:

— Мне что опять снизу страховать?

— Нет, давай наверх, вначале за ноги придержишь!

— А как же внизу?

— А я с Огурца сальто на Гребешок сделаю!

Вадик явно зарвался, Вадик уже стучал о скалу копытами, но одернуть его под рукой никого не случилось. Через пару минут друзья были на вершине Огурца и продолжили представление. Придерживаемый за ноги Вадик Скалозуб встал руками на косую полочку, огибающую Огурец с запада. Публика восторженно загудела, и Скалозуб продолжал спуск, купаясь в волнах девичьего ужаса и восхищения.

Неизвестно, удалось бы ему сделать невероятное сальто через расщелину с почти отвесной скалы. Подвела взмокшая от жары, напряжения и возбуждения ладонь, и герой рухнул в расщелину между основным утесом и Северным Гребешком именуемую Зубодробилкой.

Все обошлось даже без серьезных ушибов. Пострадала лишь кожа, размазанная в процессе трения-скольжения о стены, сужающейся клином расщелины. Выклинивали падучую звезду под осуждающее ворчание мужчин и под сочувственные охи девушек.

С тех пор Скалозуб заметно охладел к Перьям, но стал завсегдатаем на кондитерской фабрике. Шоколадное сияние в те голодные времена превращало бедного скального рыцаря в сказочного принца, окруженного прекрасными фрейлинами в белых халатах. А Перья, ну что Перья? На Перья в те времена мог каждый.

Всеобщую героическую симфонию лазов к вершинам Перьев замыкает Щель Югова (Третья Этажерка) в северо-восточной теневой стене Четвертого Пера. Лаз был пройден без страховки всего два раза одним и тем же человеком — Геннадием Юговым из компании Каргалыга. Произошло это 2 мая и 30 сентября 1959 года перед уходом Югова в армию.

Подъем к щели начинается простенькой катушкой и горизонтальной полкой, выводящей в небольшую Эолову арку Овальная Калитка, соединяющую утреннее солнце, царящее в Зверевской расщелине и вечную тень северо-восточной стены. Из арки Овальной Калитки и уходит в небо зловещая щель, рассекающая насквозь Четвертое Перо и даже его вершину. Классическая, достаточно широкая щель, в которой различными хитрыми расклинками можно закрепить и руки, и ноги«, но Природа установила здecь четыре «НО», делающих восхождение гранью человеческих возможностей.

Люди, назвавшие лаз Этажерка, забыли добавить слово «Пизанская». Хороша этажерка, падающая одновременно на северо-запад и северо-восток! Ветры и воды, свободно гуляющие по сквозному разлому, обнажили здесь нечастые в столбовском сиените острейшие кристаллы кварца, превратившие щель в орудие пыток, эдакие «испанские перчатки». И четвертое препятствие — протяженность щели. Здешние трудности и жестокости на протяжении 2-3, может быть пяти или даже десяти метров украсили бы как ключевой участок маршрут любой сложности, прославив его в мире скалолазов. Но 20 метров Пизанской Этажерки — явный перебор для нервов современных скалолазов. Люди, способные совершать подобные восхождения, остались где-то там в 1959 году.

В 1963 году по Щели Югова поднялся со страховкой король столбовских щелей Николай Молтянский. Его поразила не столь сложность маршрута как кровожадная клыкастость щели, буквально жующая руки. Николай посчитал, что щель проходима и без страховки лидерами чистого столбизма, не знающим веревок. Печально улыбаясь, он повторил классическую фразу Вероники Гудвиль: «Нас испортила веревка!»

В 1966 году попытался покорить Пизанскую Этажерку великий столбист В.К.Теплых, но завис посредине лаза. В те годы Владимир больше всего любил лазать в одиночку. Вот и тогда он был один, один на всех Столбах. Был вечер воскресенья, и народ уже схлынул со скал в сторону города. Не слышно было ни шагов, ни голосов.

Скалолазу удалось глубоко заклиниться — встать на мертвый якорь безнадежного ожидания. Да уж, какая там надежность висеть на дважды отрицательном наклоне, чувствуя спиной каждый ждущий жертву уступ, каждый камень подножия, ощущая, как утекают в скалу последние силы. Даже появись какой-нибудь случайный прохожий или экскурсант, чем бы он смог помочь? Разве что побежать в Нарым, вызвать по телефону спасателей. Тогда в Красноярске был всего один спасатель, бывший тюремный надзиратель В.И.Жирных по прозвищу Дуст, знавший о скалолазании и спасработах лишь понаслышке.

Мы никогда не узнаем, каким чудом держался Теплых около двух часов на Пизанской Этажерке, о чем он думал тогда, и молился ли высшим силам о своем спасении. Если молился, то молитва была услышана. Вдруг зазвучали голоса, зашуршали по дресве быстрые шаги — пришло спасение. На счастье появились возвращавшиеся с Дикого Камня альпинисты из избушки Медичка В.Милько, В.Ушаков, А.Долин. С помощью веревки, с большим трудом удалось спасти совершенно обессилевшего скалолаза.

Прошли годы и однажды мастера и чемпионы спортивного скалолазания, навесив страховочные веревки, стали пробовать коварную щель. Изорвав в кровь руки, кое-кто смог преодолеть жестокий лаз. Однако общее решение гласило — «Щель без страховки не проходима!»