Анучин Василий Иванович

По горам и лесам. Глава VII. Ночь в пещере

Василий Анучин. По горам и лесам.

Пещера первого Столба мрачно зияла своею черною пастью, и мы с Кубырем остановились, не решаясь войти под каменный свод.

— А вдруг там кто-нибудь сидит? — спросил Кубырь.

У меня мурашки пробежали по спине, но нужно было бодриться.

— Ну, кто там будет сидеть!

— Темно, ничего не видно. Глубокая она?

— Сажен пять.

— Иди ты вперед, — предложил Кубырь.

И я, преодолевая страх, двинулся вперед.

— Никого нет.

— А ну, крикни.

— Кто тут есть? — спросил я.

Пещера наполнилась звуками, загудела, но никто не отозвался.

Мы немного успокоились.

— Давай устраиваться вот тут, ближе к краю; тут вот и кострище недалеко.

Кубырь еще раз оглянулся кругом и стал разгружаться.

Я ощупал кострище; там лежало несколько больших холодных головешек. Горсть сухих сучков, собранных кругом, — и крошечный костерок весело замигал у порога нашего пристанища.

Свет ободрил нас, и мы перестали так часто озираться.

— Вали побольше.

— Да дров нет.

Но головни, хорошо просохшие под каменным навесом, скоро разгорелись.

— Ну, Кубырь, теперь нужно торопиться и до ночи приготовить все. Ступай за дровами...

— А ты?

— Я пойду пока за водой.

— Знаешь что, — после некоторого молчания сказал Кубырь, — пойдем за водою вместе: все равно мне нужно знать, где здесь водопой.

— Боишься? — спросил я.

— Боюсь, — просто ответил Кубырь.

И сразу обоим стало как-то легче. Теперь не нужно притворяться, и мы, взявшись за руки, побежали за водою.

Только около водопоя мы вспомнили, что сделали большую оплошность и оставили все оружие около костра.

— Что теперь делать?

Но в пещере было благополучно, наше оружие неприкосновенно валялось около входа, и мы почти совсем уже спокойно отправились за дровами.

Прошло часа два. Мы натаскали целый ворох валежнику, нарвали травы для постели, обследовали все закоулки пещеры, несколько раз наведывались к Змеиному Зубу, а он все еще спал. Теперь расхрабрившийся Кубырь один ушел туда же, а я сидел около ярко разгоревшегося костра, присматривая за чайником.

— Э-гей! — донеслось до меня в ночной тишине.

Я прислушался.

— Ва-ась-ка! — взывал кто-то.

— Что-о?

— Иди к нам, дорогу потеряли!

Схватив пылающую головешку, я побежал на крик.

— Сюда!

— Прямо или направо?

Я понял, что они были около поворота на источник.

— Прямо!

Еще несколько минут, и передо мною явились три силуэта.

— Сюда! — кричал я, махая головней.

И вот передо мной весь Союз пяти.

Ликующий Кубырь впереди, за ним, как ни в чем не бывало, Змеиный Зуб с копьем на плече, и улыбающийся Крокодил сзади.

— Санька, ты?

— Я, — улыбнулся тот, не замечая на этот раз нарушения постановления Союза.

— Он совсем здоров, — радостно доложил Крокодил.

— Ну, где твоя пещера?

— Идем.

Пытливо озираясь кругом, наш вождь вступил в пещеру.

— Гм... пещера… Настоящая пещера! — говорил он, ощупывая скалу, — какой шершавый.

— Кто?

— Камень... скала! Я думал, что они гладкие бывают.

Змеиный Зуб еще раз пошлепал ладонью по скале, оглянулся кругом и сказал:

— Хорошо, но жаль, что уже ничего не видно.

Вскипел чайник. Змеиный Зуб снова приготовил нетерпеливо ожидаемую трапезу; мы дружно уселись вокруг дымящегося котелка и молчаливо принялись утолять голод.

Ночь. Чуткая таежная ночь. Над самой пещерой тяжело нависли, бог весть почему только не падающие, скалы первого столба.

Прямо перед нами, высоко вздымаясь в темную синеву звездного неба, рисовался гигантский силуэт подавляюще огромного утеса, гордо царящего над окрестностью.

Темный лес, чутко ловит каждый звук, родящийся в полночной тишине, и близко-близко подступил к самой пещере, словно хочет подслушать нашу тихую беседу. Какие-то неведомые цветы на высоких стеблях повернули к нам свои белые кудрявые головы и заглядывают на яркий костер. А он весело гудит, играет огненными языками и сыплет золотыми искрами. Светлые блики бегают по стенам пещеры — то ярко озарят острый угол скалы, то потухнут в темном углу.

Все молчали.

Не то жутко, не то радостно.

— Как здесь тихо, — прошептал Крокодил.

Но и этот шепот уловило чуткое эхо, и нам показалось, что в глубине пещеры кто-то тоже тихо прошептал:

— Как здесь тихо...

Мы робко сдвинулись в тесную кучку и притаились.

Вспорхнула где-то ночная птица, прошелестела трепетнолистная осина, простонала старая сосна, и снова тихо...

— Хорошо, — чуть слышно произнес Змеиный Зуб.

— Ш-ш-ш! — зашептала трава, а белые цветы укоризненно покачали головами.

И мы молчали.

Костер прогорел и затих. Тогда темные углы пещеры как будто расплылись, загадочный лес придвинулся еще ближе, ниже нагнулись белые цветы, и чудилось, что кто-то неведомый и незримый хочет войти в наше убежище.

Я, не вставая с места, тихонько протянул руку и бросил несколько веток на золотистые угли.

Минута, и сосновые ветки затрещали, закурились смолистым дымком, вспыхнули, и костер снова ожил, зарокотал.

Крокодил погладил меня по плечу и улыбнулся, беззвучно шевеля губами. Я наклонился.

— Хорошо здесь, — прошептал он мне прямо в ухо, — только немножко страшно, — и прикорнул у меня на коленях, словно отдаваясь под мою защиту.

Василий Анучин. По горам и лесам.

 

Author →
Owner →
Offered →
Collection →
Анучин Василий Иванович
Абрамов Борис Николаевич
Абрамов Борис Николаевич
Василий Анучин. По горам и лесам.

Другие записи

Серые мышки
1. Изба Эту ночь мы планировали провести на Столбах в избе Беркут а . Изба новая, рублена из толстенных брёвен. Ее построили в середине 2000 годов старики из компании Елены Александровны Крутовской , к которым примкнул и один из моих друзей — Соколенко Вильям Александрович. Несколько немолодых, можно сказать даже старых...
Столбы. Поэма. Часть 19. Глаголь
Каприз ключа, текущего не прямо, Причиною того невольно стал Что лог, углом загнувшийся упрямо, Глаголем кто-то исстари назвал. Так он и был Глаголевым ложочком, А ключ его — Глаголевым ключом. Крестьянушка-базаец здесь лесочком Охотно промышлял и вывозил по нем. А камень, что над склоном приподнялся, Столбист Глаголем...
Проказа, шутка и карикатура
Димитрию Иннокентиевичу Каратанову не чужды были веселость и шутка. В кругу друзей это был далеко не скучающий человек, но и не экспансивный весельчак. Веселость у него была какая-то своя особенная, внутренняя и выражалась она особо и всегда действовала на окружающих...
Ручные дикари. Об авторе этой книги
В прекрасный осенний день мы поднимались по дороге от Лалетинской пристани к знаменитому заповеднику «Столбы». Сюда мы приехали на катере из Красноярска, вышли на шоссе и, обернувшись, увидели, как среди сосен блеснула нам на прощанье синяя струя Енисея. По нему уже бежал наш катер, такой маленький на широкой реке. И вот мы идём среди позолоченных...
Feedback