СПЕЛЕОЛОГИЯ

Что такое ледниковые пещеры и как они образуются? Первые исследования ледниковых пещер начались в Альпах в конце XIX века, единичные посещения их в нашей стране отмечены в 30-х годах XX века, а исследования начались с 80 годов

1. Лед в природе обладает двумя интересными свойствами: пластичностью и хрупкостью. Все знают, что ледники движутся (текут) под уклон под собственным весом. Конечно скорость такого движения невелика — обычно несколько метров в неделю. Во время движения ледник преодолевает на своем пути различные препятствия: выступы и ступени ложа, резкие повороты долин и т.д. наползая на препятствие, лед сильно изгибается и начинает растрескиваться, образуя щелевые трещины до глубины 30 метров, а иногда даже до 100 метров и глубже. На быстро движущихся ледниках трещины живут очень недолго — буквально дни или месяцы, но на ледниках, перемещающихся медленно, могут существовать годами.

Перекрытые снегом, трещины представляют опасность, являющуюся причиной стольких трагедий у альпинистов. Но иногда, горовосходители используют полости, как естественное укрытие во время непогоды — устанавливают свои палатки прямо на дне трещины, где значительно теплее и нет пронизывающего ветра.

2. Полости ледников образуются и под воздействием текущей воды.

Исследовать летом пещерные каналы внутри льда, когда они заполнены текущей ледяной водой, практически невозможно. Попасть в ледниковые пещеры можно только в холодные сезоны года. Тогда в пещерах почти сухо. Первыми в такие полости проникли спелеологи, имеющие опыт прохождения вертикальных карстовых пещер. Именно исследования спелеологов позволили понять строение внутриледных и подледных каналов ледников. Выяснилось, что ледниковые пещеры по строению очень похожи на карстовые, то есть на те, которые образовались в растворимых горных породах — известняках, гипсах, каменной соли. И те и другие часто в плане имеют древовидную форму, где ветки — это мелкие каналы, собирающиеся в единый ствол — магистральную галерею. Выход этой галереи виден на языке ледника, а начало ветвей — это те самые колодцы, которые собирают текущую воду с его поверхности.

Самый глубокий в мире колодец во льду пройден в Гренландии. Глубина его сплошного пролета в 1993 году достигла 173 м. Самая глубокая шахта во льду глубиной 135 м пройдена на одном из ледников архипелага Шпицберген.

А долго ли живут эти полости? Оказывается, крупная пещера может образоваться всего за один летний сезон. Движение ледника, таяние и намерзание льда на стенах пещеры полностью уничтожает полость за 2-3 года. А вот полости, расположенные в неподвижном (мертвом) льду, могут существовать более 10 лет.

Ледяные пещеры необычайно красивы. На стенах пещерных галерей лед просвечивается фонарем на большую глубину, где он кажется бездонно черным. И в то же время гладкие стены играют бликами в лучах фонаря. Со сводов свисают причудливые сталактиты.

Светлые и величественные ледниковые колодцы требуют от спелеолога хорошей технической подготовки, ведь прохождение их основывается исключительно на работе с веревкой. Необычная обстановка в ледниковых пещерах создает и непривычные опасности. Представьте себе ситуацию: исследователь случайно задевает каской конец многометрового сталактита. В тот же момент эта гигантская сосулька из-за хрупкости льда обламывается у основания и, если спелеолог не успеет вовремя отскочить, может прошить его насквозь. Предательски тонкая корочка льда на водобойных ямах в основании колодцев не раз заставляла исследователей принимать ледяную ванну. А неожиданные прорывы талой воды, накопившейся где-то в верхней части колодца — ледяной душ. Нужно быть осторожным и не вызвать обрушения льда во время движения, ведь иногда бывает достаточно слабого удара, чтобы примороженная глыба устремилась вниз. Это вполне возможно, несмотря на то, что во время землетрясений обрушений льда в ледниковых полостях не наблюдалось.

По материалам, любезно предоставленным
Петром МИНЕНКОВЫМ

ИСТОРИЯ ОДНОЙ ПЕСНИ

Парня в горы тяни — рискни

Прошло 20 лет, как не стало Владимира Высоцкого

В далеком уже 1966 году мне довелось возглавлять группу альпинистов, которая принимала участие в создании художественного фильма «Вертикаль». Там мы и познакомились с Владимиром Высоцким. Я горжусь тем, что имел счастье подписывать его удостоверение и вручать ему знак «Альпинист СССР».

Однажды я рассказал ему одну историю, произошедшую на Суганском хребте, на Кавказе.

Мы совершали тренировочное восхождение на вершину Доппах. В группе было 6 человек. Шли одной связкой. Я — первым, навешивал перила. Ледовый склон высотой 150 метров мне удалось пройти довольно быстро. Через каждые 15-20 метров забивал ледовые крючья для страховки. Вышел под скальную стену и принял к себе идущего вторым Ласкина. Потом я снял кошки пошел по скале, зная, что за спиной опытный партнер, с которым мы ходили на вершины высшей категории трудности. Третьим шел Слава Морозов, он находился в начале скальной стены вместе с Риной Ивановой, которая страховала идущего по ледовому склону Наума Гутмана, а замыкающий Леша Кондратьев находился ниже.

Я поднялся метров на 20, не забивая ни одного страховочного крюка — не было подходящих трещин. Вдруг я услышал ужасающий крик. Взглянув вниз, увидел, что часть скального выступа, на котором держалась вся наша страховка, медленно отходит от стены. Кричал Ласкин. Меня охватил гнев и досада — Ласкин стоял рядом с этим отходящим монолитом, но не сбросил с него веревочную петлю, хотя у него было на это вполне достаточно времени. И из-за этого так нелепо, без борьбы погибать! Когда веревка между Ласкиным и выступом натянулась, она сорвала моего напарника. Пролетев метров 10, он сорвал меня. Веревка выстрелила мною, как катапульта, и это дало мне шанс на спасение. Пролетев в свободном падении около 120 метров, я упал на ледовый склон.

Скользя по склону, мы продолжали почти с такой же скоростью падать вниз, только сильные толчки от срыва Славы и Рены замедлили наше падение. Потом было еще несколько рывков — это, не выдержав нагрузки, вылетели ледовые крючья, но они все же сделали свое дело, погасили скорость. Все, кроме меня и Ласкина, были в кошках, а из-за этого падение намного опасней: они временами впивались зубьями в лед и опрокидывали, кувыркали, разворачивали, били тело о склон. Последним сорвало Гутмана, когда он отошел на несколько метров от очередной страховочной точки, на которой оборвалась веревка. Я этого еще не знал. А падение все продолжалось. В нижней части ледовый склон имел длинную горизонтальную трещину с нависающим карнизом, благодаря ему довольно удачно перелетели через трещину. Ниже склон постепенно становился пологим и переходил в снежный. На нем было несколько ледяных глыб-сераков, за одну из них наши веревки зацепились, опоясав ее с двух сторон, и остановили наше падение.

Последний рывок был настолько сильным, что в течении нескольких минут я не мог ни вздохнуть, ни выдохнуть. Постепенно дыхание восстановилось. Когда я смог приподняться и оглядеться, то увидел вокруг трагикомическую картину, на которую, как называется, без слез и смеха было трудно смотреть: все стонали и охали, стараясь как-то высвободится из веревки, принять более удобное положение и выбраться из снега, в который их с силой впечатало. Все шевелились, кроме Славы. С трудом освободившись от веревки — пальцы не работали, — подошел к нему. Слава лежал на спине, головой вниз, стекла очков были разбиты. Я приподнял его за плечи, чтобы развернуть. Он приоткрыл глаза, произнес: «Ну вот и конец экспедиции». Но для меня его слова означал не конец, а начало, надежду на жизнь.

Помогая Славе и оглядывая других, обнаружил, что нас только пятеро — не хватало Леши Кондратьева. И как же полегчало на душе, когда увидел на середине ледового склона целого и невредимого Лешу. Перекликаясь, мы договорились, что он будет спускаться на перемычку осторожно, со страховкой. Для этого у него было 3 ледовых крюка, несколько карабинов и 13-метровая веревка. С Наумом осмотрели Рену и оказали ей посильную помощь. У нее была рваная рана на голове, несколько глубоких ушибов, разодрана кисть руки. У Ласкина внешне было все в порядке, он почти нормально двигался, но заговаривался, речь его стала бессвязной. У Гутмана повреждены обе ноги, но он с трудом передвигался. Из него и меня получился один вполне работоспособный человек. Чуть выше ледовой глыбы мы вдвоем разровняли площадку и установили на ней палатку. Уложив в нее Славу и остальных, разожгли примус и приготовили чай. Оценив обстановку, мы решили, что Алексей отправится в базовый лагерь и вернется с подмогой.

К вечеру пришли спасатели...

На этом я закончил рассказ. После продолжительной паузы Володя спросил: «А что было со Славой?» Я ответил, что серьезных повреждений у него не оказалось, он быстро поправился и через месяц уже работал инструктором альпинизма. На следующий год совершил много спортивных восхождений. А еще через год, в 1957 году, Слава Морозов погиб в горах.

Назавтра утром ко мне в номер пришел радостно возбужденный Высоцкий и сказал: «Давай быстрей спускайся к нам». Я пришел и сел в кресло. Володя расположился на кровати с гитарой в руках. Нас разделял журнальный столик, на котором лежал мелко исписанный листок. Высоцкий смотрел на меня. Мне казалось, что он внутренне готовился к прыжку. И наконец, ударив по струнам, он запел: «Если друг оказался вдруг...».

Так всего за одну ночь была написана эта известная песня.

Леонид ЕЛИСЕЕВ

Перепечатано с сокращениями из газеты «Советский спорт»