Петр Кузнецов: «Лезли, лезли и наконец залезли»
В минувшее воскресенье утром в аэропорту «Емельяново» приземлился самолет. На нем прилетели красноярские альпинисты, которые в составе российской команды проложили новый путь на вершину Эверест — по центру Северной стены. Иностранцы уже окрестили их «русской сенсацией», поскольку россияне осуществили прохождение, на которое до них никто не решался.

Ежегодно в Гималаи на штурм Эвереста отправляются сотни альпинистов из разных стран. Не всем удается подняться на высоту более 8 тыс.м над уровнем мирового океана. Для железногорца Петра Кузнецова это уже третье восхождение на гору Джомолун­гма. Причем два из них — по новым маршрутам

Возвращение домой
В аэропорту первопроходцев встречали родные, друзья, руководитель Красноярской федерации по альпинизму и, естественно, журналисты. Но больше всех волновался 6-летний Алеша Кузнецов. Все-таки 4 месяца не видел отца, страшно соскучился. Поэтому журналисты уступили право малышу первым кинуться на шею так долго отсутствовавшему родителю. После радостных приветствий, объятий с родными, друзьями наши альпинисты дали короткое интервью журналистам. А по дороге домой — в Железногорск — Петр Кузнецов рассказал корреспонденту «АиФ на Енисее» подробности о своем восхождении.

— Петр, какие ощущения после возвращения на красноярскую землю?

— Столько о ней мечтали! Обычно экспедиции продолжаются 2-2,5 месяца, а здесь почти четыре. Устали, конечно, и соскучились. И по земле, и по друзьям. Сейчас, наверное, полгода будем отходить.

— Про вас написали: «русская сенсация». Приятно?

— Вообще, в этом году две очень сильные экспедиции работали. Наша и команда Одинцова из Санкт-Петербурга, которая покоряла в Гималаях еще одну вершину — Жанну. Маршрут очень сложный, стена чем выше, тем круче. И только с третьей попытки ребята прошли.

Визит к «Матери Богов»
— Как Ваша Северная стена, была покорной?

— Пройдена стена, которая вот уже несколько десятилетий завораживает. Теперь на Эверест есть самый сложный маршрут, и он — российский. Его, конечно, нельзя назвать запредельным, хотя технически стена серьезная. Общая крутизна примерно 45 градусов, но есть участки вертикальные, есть поля, по которым можно просто идти, но все равно приходилось провешивать веревки, чтобы потом можно было спуститься и не заблудиться на случай непогоды.

— Никто не пострадал?

— Были моменты камнепадов, даже немножко схода лавин. Но мы как-то проскользнули. Были мелкие попадания камнями по ногам, по каскам, а вообще, я считаю, прошли безаварийно. Правда, когда мы уже выходили на штурм, завалило снегом, пришлось вернуться. Все равно хватило сил еще раз подняться и завершить начатое.

— Самый сложный момент в этом маршруте?

— Трудно сказать. Была просто рутинная работа: лезли, лезли и наконец залезли. Вообще, экспедиция у нас получилась двойная. Сначала мы сходили на непальскую вершину Ама-Даблан, тоже красивая и довольно сложная гора. Высота приличная.

— Тренировка перед серьезным восхождением?

— Если честно, можно было и без нее. Устали.

— Как вы оцениваете подготовку альпинистов?

— Ребята, конечно, не все равносильны. Были и более опытные, и те, кто никогда не бывал на таких высотах. Но благодаря усилиям всей команды получилось такое восхождение. Из 13 (спортивный состав экспедиции) 8 человек взошли на вершину.

— Вы возглавляли группу «Сибирь». Кто в нее входил?

— Глеб Соколов из Новосибирска, Володя Архипов из Сосновоборска (он, к сожалению, не дошел 500 м до вершины), Евгений Виноградский из Екатеринбурга, пожалуй, самый опытный из нас — пятый раз поднялся на Эверест. Ну и я — как руководитель группы. В общем, все удачно прошло. И мечта, которую мы три года назад озвучили, осуществилась.

Планы «Снежного барса»
— Петр, вы сказали, что полгода отдохнете, и помолчали. Не означает ли это, что уже есть планы?

— В планах — вершина К-2 (это Чогори в Каракоруме) и еще один новый маршрут на Эверест.

— Но ведь самый сложный уже пройден.

— Мы решили самый быстрый, народный сделать. Хочется в книгу рекордов по­пасть по первопрохождению на Эвересте. У меня уже два есть. Как минимум надо еще один пройти.

— А свое первое восхождение помните? Когда это было?

— В 1978 году на Кавказе, вершина Гумачи-тау — самая низшая категория. И первого инструктора помню — Элла Михайловна Бессонова из Нижнего Тагила.

— И сколько на вашем сче­ту покоренных вершин?

— Около 250.

— А география?

— Горы бывшего Союза практически все облазил, на Камчатке, за границей — в основном Гималаи. Еще год назад было восхождение в Антарктиде. Причем самое сложное восхождение в жизни я сделал именно здесь.

— Про вас пишут, что вы — пятикратный «Снежный барс»

— «Снежный барс» — это покоритель четырех семитысячников в бывшем СССР: пик Ленина, пик Корженевской, пик Коммунизма и пик Победы. Еще пик Хан-Тенгри. Вот их надо было пройти. На Хан-Тенгри я был два раза, на Победе, Коммунизме — два, а на Ленина — семь раз. Вкупе получается три или четыре. Но вообще, «Снежный барс» присваивается один раз.

Гора собирает дань
— Для Вас альпинизм — это спорт, увлечение или образ жизни?

— Я уже затрудняюсь сказать. Раньше было спортивное увлечение, а сейчас, наверное, образ жизни все-таки. Главное, что и родные, и друзья помогают, и руководители, где работаю, отпускают.

— Помимо двух российских команд, сколько экспедиций пытались штурмовать магическую высоту?

— Только со стороны Тибета было 24 экспедиции. А со стороны Непала обычно больше. В этом году больше ста человек взошли на вершину. Но были, конечно, и трагические случаи.

— Не зря, наверное, про Эверест (с непальского — «Мать богов») говорят, что каждый год гора собирает дань. Какова цена восхождения нынче?

— Со стороны Тибета 10 человек погибли, со стороны Непала — 2. Причем все произошло за три дня: 17-го, 18-го, 19 мая. А 19-го у меня день рождения. Мы работали, сыпалось очень много снега, но у нас безаварийно на стене прошло, а люди по гребню и по «классике» гибли.

— А вам приходилось в горах терять друзей?

— В 1996 году мы поднимались на Эверест по новому маршруту. Когда вышли на 8300, ребята ночевали ниже на полке, а нам с Сашей Бекасовым ничего не оставалось, как напроситься в чужие палатки. Я попал в австро-венгерскую группу, а Саша — к японцам. В ту ночь у меня на руках скончался венгр, у него пневмония очень быстро развилась. Мы ему и кислород давали, и массаж делали, кололи что-то — бесполезно, через 4 часа он умер.

1991 год, первая российская экспедиция на восьмитысячник Чо-Ойю. На спуске, когда возвращались, сорвался камень и попал нашему врачу Юре Гребенюку по голове. Он не должен был идти на высоту, но руководство разрешило. В другой раз Чо-Ойю покоряла красноярско-немецкая экспедиция. Но немцы поднимались отдельно. Мы уже сходили на вершину, сидели в базовом лагере, отмечали, а в это время у альпиниста из немецкой группы отек легких начался, и он умер на высоте 7800 м.

— Получается, что в основном люди погибали, потому что простывали.

— Погодные условия и высоту выдерживали не все.

— Несмотря на трагедии, команды продолжают путь?

— Группа, в которой был Юра, возвращалась с вершины. Иностранные экспедиции, как правило, оставляют и идут дальше. У нас по-другому. Если человек погибает, его обязательно спускают вниз.

— Альпинизм, получается, — опасный вид спорта.

— Он считается экстремальным. Хотя по травматизму не на первом месте.

— Как родные относятся к этому?

— Конечно, переживают. В этот раз спонсоры дали нам два спутниковых телефона, и мы могли часто общаться с родными.

— Что заставляет вас вновь и вновь идти в горы?

— Привычка, наверное. Можно по-разному отвечать на этот вопрос. Горы настолько затягивают... Причем не само восхождение, а задолго до него. Когда планируешь, готовишься, просчитываешь, созваниваешься с друзьями, обсуждаешь маршрут, ищешь деньги. А когда находишь, ничего не остается, как лезть.

Беседовала Ольга Лобзина
«АиФ» на Енисее", № 24, июнь 2004 г.