Одной из примет нашего времени стал неуклонный рост на страницах газет пессимизма. Соответственно мажорные, жизнеутверждающие публикации в них занимают все меньше места, лишний раз доказывая закон сохранения энергии. И то верно — нечего на зеркало пенять, коли отражаемая действительность крива...

Такое начало просто провоцирует автора на фразу «... и тем не менее» и на дальнейшее сообщение о том, что предмет данной статьи является приятным исключением и т.п... Но подобные бравурные выражения сгодятся для рекламных текстов, а заповедник «Столбы», о котором пойдет речь, как говорится, в рекламе не нуждается. Он нуждается в другом.

В самом деле, чуть не половина красноярцев бывает здесь регулярно, а остальные уж точно знают, что «Столбы» —это «легкие» города, его «визитная карточка», объект гордости перед приезжими и вообще музей сибирской флоры и фауны под открытым небом. Кто-то, конечно, вспомнит о клещах, но это мелочь: постоянным читателям «Сибирского здоровья» они не страшны — медики, выступающие на наших страницах, не оставили ни одного шанса этим зловредным «энцефалитикам».

И не они — причина той ситуации, в которой заповедник оказался сегодня. Дело в том, что, по словам его директора А. В. Кнорре, заповедник умрет. И, судя по всему, скоро. А город, который по праву гордится своими «Столбами», не только не препятствует их кончине — ускоряет ее.

Нынешнее критическое положение заповедника — не мгновенный результат какого-нибудь стихийного катаклизма или губительного решения чиновника-самодура. Кризис этот не случаен. Он развивался вместе с экономическими реформами в стране. Говорят, нельзя жить в обществе и быть от него свободным.

Все началось восемь лет назад. Сотрудники «Столбов» до сих пор вспоминают времена, когда все заповедники страны находились на попечении Главохоты и централизованное обеспечение гарантировало им все необходимое: от лодочных моторов, форменного обмундирования до денег на коммунальные услуги и приобретение техники, до желанных премий.

В 1991 году Москва посчитала все это расточительным для себя и лишним для заповедников и резко укоротила их финансирование, оставив фонд заработной платы. Однако в то время никто еще не знал, что слово «зарплата» и наличные в кошельке могут стать совершенно разными понятиями.

Но на деньги, предназначенные для сотрудников, животных не прокормишь, охраны не наймешь, техники не купишь — да мало ли что требуется такому многоотраслевому хозяйству. И не отстегивать же работникам по трешке на «развитие общего народного достояния».

Поэтому Алексей Викторович разработал и предложил новую схему финансирования. Она проста.

Зарплата, естественно, продолжает поступать из Федерации, поскольку сотрудники заповедника состоят на государственной службе. Далее. Территория заповедника делится на две части: первая — самая что ни на есть заповедная зона, закрытая для посещений, где не ведется никакой хозяйственной деятельности. Ее, эту зону, должен финансами поддерживать краевой экологический фонд.

Это проблемы края, его природные ресурсы.

Второй сектор — открытый для туристов район плюс живой уголок. Согласно схеме А .В. Кнорре его содержание должно находиться в сфере забот городского экологического фонда. Почему не края, Федерации? Все просто — москвичи или норильчане не «валят валом» на территорию «Столбов»: только 20 % посетителей —приезжие, остальные 80% —горожане.

Но просто только на бумаге, на ней вообще все не так, как в жизни.. Городские власти отказались от предложенной схемы, предложив заповеднику самим зарабатывать на прокорм тех же, к примеру, сирот и калек-зверушек.

Кстати говоря, несмотря на то, что деятельность российских заповедников носит откровенно некоммерческий характер, на вооружении у руководства «Столбов» есть несколько прожектов по поводу потенциальных источников прибыли. Среди которых:

1. Регламентация отношений с городом, который, что ни для кого не секрет, вклинился в заповедник автомобильной дорогой, лагерями детского отдыха, спортивными базами. Соответствующие городские структуры и обслуживают, поддерживают функциональное состояние своей собственности. Но заповедник-то с этого не имеет ни копейки, зато его собственная материальная база изношена на 80 %. Обоюдовыгодным сотрудничеством здесь и не пахнет, а должно бы...

2. Сотрудничество со «столбистами». Сегодняшние их отношения, судя по словам Алексея Викторовича, трудно даже охарактеризовать: какая-то «любовь-ненависть». Многие годы «столбисты» посещают заповедник, имеют на его территории «коллективные избы», доходившие числом до 80. В былое время избы возникали стихийно, официального статуса не имели. Из-за чего постоянно возникали конфликты с немалым уроном для обеих сторон. Пришедший в 1976 году новый директор решал все проблемы махом — дотла сжигал избы. «Столбисты» строили новые. Их снова сжигали. Эта «пиротехника» продолжалась вплоть до 1981 года, когда стихийные турформирования узаконили особым декретом городских властей, определявшим права и обязанности сторон. В частности, от «столбистов» пошли определенные денежные отчисления в пользу заповедника.

Конечно, этот пункт договора и раньше не особо приветствовался туристами, не говоря уже о их теперешних настроениях, когда потребности теряющего свои прежние источники доходов заповедника растут быстрее, чем доходы любителей крутой высокой скалы и дымного костра. Поэтому в качестве естественной реакций на неплатежи ученый совет «Столбов» вынужден разрывать договоры с «нарушителями конвенции» и ликвидировать их базы. Разумеется, эти меры не прибавляют «Столбам» ни популярности, ни денег, но и процветание «дикого отдыха» в ущерб заповеднику — тоже не есть хорошо.

3. Уже давно в воздухе витает идея поступить по примеру Национальных парков за рубежом — ввести плату за вход в заповедник. Кстати, в 70-е годы уже был такой прецедент -сделали платным вход в живой уголок. Но, видно, не хватало у тогдашнего руководства смекалки О. Бендера, наладившего бойкую торговлю билетами в пятигорский Провал, оттого и всей выручки от той «коммерции» едва хватало на зарплату бабушке-билетерше.

Сейчас подобное нововведение могло бы принести выгоду лишь в том случае, если бы заповедник освободили от налогов, а плата за вход не носила символический характер, т.е. не была ниже 10-15 рублей. Но поскольку основная масса визитеров — люди малоимущие, они наверняка постараются обходить мимо билетной кассы — благо «хитрые» тропы им с детских лет знакомы. "Столбы«—не Парк им. Горького, и железной решеткой их не закроешь — полторы тысячи гектаров как-никак!

Что и говорить, реализовать любой из этих пунктов в данных условиях весьма и весьма проблематично. Более того, даже если это и удастся, предполагаемые доходы вряд ли покроют издержки, связанные не то что с реанимацией заповедника, но и просто с удержанием его на плаву. (Вспомните историю с бабушкой-билетершей.) И потому нет у заповедника другой надежды, кроме как на государство. Куда ж без него-то — нашего, независимого?

А. В. Кнорре рассказал мне о своей беседе с губернатором. Непродолжительной, но исчерпывающей. Суть всех проблем и пути их решения А. И. Лебедь сконцентрировал в лаконичной фразе: «Пока не наладится производство, денег
в бюджете на всех не хватит». Правильно. Но только много чего может произойти (и произойдет!), пока на полную мощь заработает индустрия миллионного Красноярска.

Может быть, это и имел в виду директор, говоря о скорой кончине заповедника и напоследок проиллюстрировав свои опасения характерным примером из сегодняшней жизни своего коллектива.

Дело касается научного отдела заповедника, специалисты которого заняты изучением и описанием всех явлений природы, происходящих на огромной территории, включая исследования степени загрязнения окружающей среды, зон повышенной экологической опасности, флоры и фауны «Столбов». Работают они в содружестве со специалистами Института леса и древесины, КГУ, КГПУ. Важность их общей научной деятельности трудно переоценить. Но... В научном отделе заповедника уже закрылись отделения по орнитологии, энтомологии, уходят специалисты из зоологического отделения. Краевой экологический фонд, обеспечивающий финансирование научного отдела, постановил продолжать финансовую поддержку только неоконченных с прошлого года работ до их завершения, а остальные исследования «заморозить». В июле-августе будет сдана в набор «Летопись природы» за 1997 год, которая может стать последней. Затем речь пойдет о закрытии всего отдела.

Что ж, в Красноярске в качестве одного из его символов уже есть полудостроенный-недоразвалившийся небоскреб, слепыми окнами взирающий на город славы сибиряков, могучий Енисей, Сибирскую Швейцарию и его правобережье, на неповторимые в природе «Столбы». Не станут ли они в зримом будущем всем нам, живущим здесь, укором совести.

Тимур ДОКТОРОВ. г. Красноярск. На снимке: А. В. Кнорре. (Фото ДЯДЕНКО).

Комсомольская правда? 1998 г.?

Материал предоставлен Л.Т.Петренко