В последнюю субботу ноября традиционно отмечается день рождения Красноярского клуба спелеологов. В этом году клубу исполняется 60 лет. Клуб не просто объединяет любителей походов в пещеры, но проводит большую работу по изучению пещер. Изучать есть что — на территории края около 240 пещер, среди них самая длинная в России — Большая Орешная.

День рождения пройдет как «семейный вечер», на котором будут ветераны спелеологического движения, нынешние члены клуба

— В пещеру не хочешь сходить?

Я только с удивлением посмотрел на знакомую. Настолько привычным было убеждение, что все пещеры находятся где-то далеко, в горах, на Кавказе...

-Да нет, автобусом 12-го маршрута можно доехать, и на правом берегу тоже есть. Ну что?

Конечно, я согласился.

Мы отправились в пещеру Женевскую, которая находится в 22-х километрах от Дивногорска. Февраль, все в нашей группе тепло, но и удобно одеты — ведь еще надо нести рюкзак. Первой электричкой мы добрались до Дивногорска, затем доехали до Шумихи, и вот оно — замерзшее Красноярское море, по которому надо идти.

Меня поразил пейзаж, было похоже, что попали на другую планету. Снежная пустыня замерзшего моря, горы, неподвижное белое солнце и среди этого безлюдья, мороза — цепочка людей с рюкзаками.

Пятнадцать километров позади, мы пришли в «Приют» — небольшую избушку, место отдыха перед последним броском к «Женеве». Избушка притулилась на склоне горы, в естественной скальной нише.

После ночевки отшагали последние семь километров уже по замерзшей Бирюсе. И так странно было у склона одной горы увидеть людей — привыкли, что кругом никого нет. Это были спелеологи, уже вышедшие из Женевской. Мы переоделись у разведенного ими костра. Теплые штаны, свитера, сверху — комбинезон. На голову крепим «системы» — фонарики с батарейками, на ноги — толстые носки, сапоги, на руки — рукавицы-верхонки. Кто-то взял веревки, кто-то — рюкзак с едой — пошли. Последние метры вверх по горе — и вот она, пещера. «Дыра», как называют ее спелеологи. И в самом деле — просто дыра в земле — расщелина, в темноту которой уходит веревка.

Один за одним спускаемся. Я включил свою «систему», свет заплясал по гранитным стенам, выхватил из темноты деревянную лестницу, ведущую еще ниже. Сердце колотилось -так все было кругом загадочно и обещающе. Наши проводники — опытные спелеологи — быстро пошли вперед. Большой темный зал-грот, затем узкий лаз, снова грот. Стены влажны и под лучом фонарика похожи на жидкий шоколад. Это глина. Спустились еще ниже и оказались на макушке ледяной горы, по которой и съехали, придерживаясь за веревку. Теперь наша группа разделилась — в пещере удобнее ходить по 5-6 человек. Пошли по огромному длинному коридору, потолка которого не видно. И вдруг наткнулись на палатку, людей-спелеологов, пришедших в пещеру на несколько недель искать новые ходы. Миновали их, и тут наше спокойное «горизонтальное» путешествие закончилось. Чтобы идти дальше, приходилось огибать камни, карабкаться на стены, протискиваться в узких лазах...

Миллионы лет вода, проникающая в горы с поверхности земли, размывает породы, прокладывает себе дорогу, образуя целые, подземные царства. Длинные переходы, огромные залы, черные провалы — и все это может тянуться на километры. Длина ходов Женевской — 7 километров. У другой красноярской пещеры — Большой Орешной — около пятидесяти. В ней, вдобавок, еще несколько этажей — ходы петляют один над другим. Люди, зашедшие в Орешную (а в выходные дни здесь собирается до 150 человек), могут бродить в ней неделю и не встретить друг друга. Естественно, в пещере легко заблудиться. С плутанием в лесу это не сравнить. Час, пять, десять — у тебя постепенно садятся батарейки, тускнеет лампочка... Темнота — полная и без единого звука. Свет в пещере — это жизнь. Бывало, что люди выходили из «дыры» с тлеющими тряпками вместо фонарей. Но выходили те, у кого был либо опыт хождения в этой пещере либо карта. Потому что ходы настолько закручены, переплетены, да еще и тупиками оканчиваются, что без карты пройти невозможно.

Была она и у нас. Я прислушивался к разговору проводников и ловил странные, красивые названия — грот Кольца Сатурна, Аутека, Сады Семирамиды... Насколько метки названия, можно судить по гроту Чемоданы в Большой Орешной. Это огромнейший зал, в котором одна на другой лежат глыбы гранита правильной четырехугольной формы размером с большую комнату. Свет фонаря не добирается ни до стен, ни до потолка «камеры хранения» этих «чемоданов»...

Конечная точка нашего маршрута — Сады Семирамиды, система гротов на окраине пещеры. Нас вели туда специально, чтобы показать одно из красивейших мест «Женевы». Но сколько чудес мы увидели по пути! Чистейшие озера под нависающими глыбами, ледяные горы со сверкающими прозрачными сталактитами наверху...

Без сталактитов и сталагмитов пещер нет. Богата ими и Женевская. Мы были поражены прекрасной светлой Пагодой — сталагмитом характерной формы и такого странно-белого цвета среди коричневых стен. Мы вжимались в стены, проходя по лазу, где вырос ряд сталагмитов, похожих на подсвечники. Не дай Бог сломать их! Это будет непоправимо. Ведь чтобы вода, налепляя одну на другую частички породы, вырастила такое чудо, нужны тысячи лет. Я остановился перед одним сталактитом. На его кончике дрожала прозрачная капля, в которой кружилась крупинка породы. Мгновение — и она прилепилась к сталактиту, сделав его «сосульку» на тысячную долю сантиметра длиннее. А на месте упавшей капли стала расти другая.

Вода в пещерах всюду — под ногами, на стенах, сеется сверху. Вековая тишина здесь нарушается только звоном капель. Некому больше ее потревожить, кроме людей и, быть может... летучих мышей. Пещера — их дом.

Путь к Садам Семирамиды был труден, по крайней мере, для меня. Тяжело было преодолевать отвесы — глубокие провалы, уходящие вниз на 15 метров. Хотя для опытных спелеологов это — обыденность похода. Для них трудности — покорение пещер вроде Торгашинской: она считается самой глубокой в крае. До ее дна 176 метров, стены отвесны. Сложность Женевской по сравнению с Торгашинской невелика, но для «пионеров» (впервые пришедших в пещеру) хватит и «Женевы», чтобы почувствовать, что такое большая усталость.

Но почувствовать потом, на пути домой. Сейчас же ты поражен открывающимся перед тобой зрелищем, ты захвачен им! Сады Семирамиды... Прозрачнейшие, сверкающие озера, бело-желтые занавеси сталактитов, гранитная величественность стен. Я пишу и чувствую, что не смогу передать всего чуда словами, это надо видеть самому...

Путь назад. Время пролетело незаметно, в пещере мы уже больше 10 часов. На привале достали примус, вскипятили вкуснейшую воду из ближайшего озерка, достали чай и сгущенку. После всех чудес пещеры в ней нет ничего прекраснее кружки горячего чаю! Ведь постоянная температура +4° С, да еще влажность. Пока идешь — ничего, но стоит остановиться — замерзаешь через несколько минут.

Мы сидели, отдыхая, кто-то курил. На груди курильщика специальная баночка для пепла и окурков. В пещере нельзя мусорить, не говоря уже о том, чтобы справлять естественные надобности. Все подобные проблемы решаются наверху.

Что еще нельзя здесь? Будить летучих мышей — они могут не заснуть и погибнуть от голода зимой. Ломать сталактиты и сталагмиты. Браться за них руками — чтобы не запачкать, не убить живой рисунок и цвет. Бережное отношение к пещере — закон для всех в нее приходящих. Тысячи лет творила природа, создавая неземную красоту. А мы разрушаем ее, даже стараясь не делать этого, — случайным шлепком грязной веревки, ударом сапога. И потому спелеологи забирают с собой весь мусор, орут на «пионеров», когда те пытаются схватиться за сталагмит, карабкаясь вверх. И все равно некоторые пещеры начинают «болеть». В Караульной, что недалеко от поселка Удачного, стоит уже вонь. Эта пещера очень проста для прохода, вдобавок, она возле города. Ходят туда толпами, и вот результат...

...Мы пили чай и слушали рассказы о пещерах, спелеологах. О том, как неделями работают под землей люди в поисках новых ходов. Ведь для настоящего спелеолога это счастье — найти неизвестную «систему», первому за десятки тысяч лет войти в новый грот, дать ему название. Рассказывали нам и о Белом.

«Белый спелеолог» — хозяин пещер. Он всемогущ и всевластен здесь — только он может быть чисто-белым среди влажной глины на стенах. Он заведет в тупик и поможет выбраться, выведет к прекрасному озеру и измажет в глине. Все зависит от того, какой ты человек и как относишься к Белому. Традиционно ему в подарок оставляют за камнем открытую банку сгущенки. Белого мало кто видел, не все в него верят.

...Мой фонарик уже еле светил, когда мы наконец-то вернулись к выходу. Господи, дневной свет! Такая тоска, такая любовь к нему погнала меня наверх — я сам не ожидал такого чувства. Вышел на поверхность и встал на белый снег. Мой комбинезон из черного стал рыжим от глины. Но это заметил потом, а тогда увидел только голубое утро, светлое небо, березы — все же как я был рад вернуться! Утро — а ведь спустились мы в пещеру вечером, ходили там всю ночь... И я не замечал времени, завороженный красотой там, и я не замечал его, устало стоя на снегу здесь.

Одного знакомства хватило, чтобы я полюбил пещеры той настоящей любовью, которую не выскажешь словами. Я благодарен Богу за то, что он создал такую красоту и дал мне возможность ее увидеть. И я верю, что скажу «здравствуй» этому чуду вновь.

Артур Миханев

Снимки предоставлены Красноярским
клубом спелеологов

«Вечерний Красноярск», 25.11.95 г.

Материал предоставлен Т.П.Севастьяновой