Заповедник «Столбы» — яркая и значительная страница жизни Красноярска.

Становление его связано со многими известными именами. И, пожалуй, главное из них — Александр Леопольдович Яворский. Член географического общества, ботаник, А.Л.Яворский был первым директором первого заповедника края.

Прежде, чем войти в систему союзных заповедников, «Столбы» прошли ряд этапов.

I — Яворский А.Л., II, III — братья Крутовские
(Красноярская гимназия, 1909 г.)Издавна любимая красноярцами живописная местность была взята под охрану города еще в конце прошлого столетия. В апреле 1920 г. Енисейский губревком вынес постановление о запрещении рубки леса и ломки камня в районе «Столбов» и объявил «защитной» территорию на площади в 4 квадратных версты вокруг них. В 1925 г. по инициативе передовой интеллигенции, в частности, директора краевого музея Я.А.Тугаринова и художника Д.И.Каратанова, был поднят вопрос об объявлении «Столбов» заповедником, и 30 апреля 1925 г. вышло соответствующее постановление. А.Л.Яворский продолжает свою основную работу в музее, организует первые научные исследования в заповеднике. Уже к осени 1925 г. близ скалы «Предтеча» на Каштаковской тропе было построено здание метеостанции. В 1927 г. Яворский положил начало ботаническим исследованиям.

Одновременно с организацией заповедника началась активная работа по пропаганде охраны природы среди посетителей-столбистов. Инициатором и вдохновителем этой работы был Александр Леопольдович.

Совместно с А.Н.Соболевым они выпустили брошюру «Столбы» и открытки скал; начали публиковаться различные материалы о заповеднике в печати.

По воспоминаниям Е.А.Крутовской, Александру Леопольдовичу в становлении заповедника помогало то, что он сам был столбистом, а главное — человеком, уверенным в правоте своего дела. В истории «Столбов», как и во всякой истории, есть свои приливы и отливы, свои «смутные времена». Но основная задача, стоявшая перед Яворским — сотворение заповедника — была выполнена с честью.

А.В.Кнорре,
директор заповедника «Столбы»

Ученый-ботаник, краевед, педагог, библиофил, коллекционер, мемуарист, художник-любитель, поэт... Столбист. О ком можно сказать все это? Старожилы города, не сомневаясь, назовут имя Александра Леопольдовича Яворского.

Подлинный универсализм был свойством всей его личности. Жизнелюб, щедро открытый людям, он никогда не был «пробивным», но пробиться в его сердце мог каждый, кто нуждался в помощи и советах... Жизнь этого человека для многих стала легендой, и хотелось бы открыть читателям некоторые реальные факты удивительной судьбы Александра Яворского.

Передо мной скупые строки «Автобиографии», где каждая веха — сюжет для большого рассказа. «Хождение по мукам моей жизни, схема по годам, пока не забылось»: «1902 г... так как я с одноклассником Миняйло убегал от уроков и нас поймали на ст.Минино, то остался на второй год в 3-ем классе (мужской гимназии — Л.П.)», «1905 г. Столбы. Каратанов.». С известным красноярским художником Дмитрием Иннокентьевичем Каратановым Яворского связывала тесная дружба на протяжении всей жизни. Вместе они бродили по тайге, сплавлялись по сибирским рекам, ходили на Столбы. Каратанов приходил в семью репрессированного друга даже в те времена, когда это преследовалось.

С 1905 года Яворский стал «постоянным добровольным посетителем и бесплатным помощником» краеведческого музея, в котором и начал работать после учебы на естественном отделении физико-математического факультета Киевского университета в 1918 году. Сначала в должности «консерватора», а затем возглавил ботанический отдел.

Енисей, Ангара, Кан, Мана, Сынжул, Шира — вот далеко не полный перечень маршрутов, где он участвовал и в составе проводившихся музеем экспедиций, и просто путешествовал с друзьями. Но Столбы всегда занимали в его жизни особое место. Это о них он писал:

У нас два дома — тот и этот.
И сам не ведаешь порой,
Особенно в разгаре лета,
Который настоящий твой

«Сердцу сказочных камней» были посвящены не только все часы свободного досуга«, но и серия научных и популярных работ о заповеднике, многие рисунки, стихи, уникальная поэма, в которой Александр Леопольдович описал почти всю географию Столбов, быт, традиции, романтику столбистской жизни того времени. «Этот заповедник, с уверенностью могу сказать, единственный в СССР по своей оригинальности освоения человеком и его поведения там», — читаем мы в его письме руководителю Памирской экспедиции Крыленко. А.Л.Яворский записал историю создания многих столбистских избушек и стоянок, оставил интересные сведения о жизни ходивших туда компаний. Прекрасно пенимая, что столбистская микро­топонимия — часть нашей общей культуры, Яворский описал происхождение многих названий на Столбах. Как филолог, я впервые столкнулась именно с филологической стороной столь удивительно разносторонней деятельности Александра Леопольдовича. Собранные им сведения — бесценный вклад в создаваемую ныне Книгу столбистских имен.

По воспоминаниям столбистского старожила А.В.Василовского, который близко знал Александра Леопольдовича и ходил с ним в избушку «Дырявая», что на Кузмичевской поляне, Яворский с первых слов мог оживить любую компанию, много шутил, превосходно лазал (80-летний Яворский еще залезал на Пагоду). «Будучи человеком энциклопедических знаний, он никогда не подавлял своей эрудицией, был очень прост, приветлив, в лесу мог подолгу рассказывать о каждой травинке. Никогда не судил людей, умел увидеть за внешней шелухой в человеке главное», — рассказывает Анатолий Васильевич. «Встретить такого человека — счастье на всю жизнь».

А вот что вспоминал о своем наставнике В.М.Абалаков («Советский спорт», 1981, 27 декабря): «Простую мальчишескую страсть лазать по головоломным стенкам он превращал в нечто большее — в своеобразную азбуку человеческих отношений. Мы узнавали, что такое дружба, мужество, что такое доброта...». Забравшись однажды по нехоженому пути на приличную высоту, Виталий никак не мог спуститься. «...Я остро ощутил, что единственная ниточка, связывающая меня с жизнью — вера в меня этого человека и его моральная поддержка. Растеряйся я тогда, раскисни — и неизвестно, чем бы все кончилось. Он давал мне команды снизу, и я, наверху, чувствовал его спокойную волю. Ту самую выработанную, тренированную волю, которой у меня еще не было. До сих пор считаю, что Яворский спас меня».

30-е годы были отмечены в жизни Александра Леопольдовича интенсивной преподавательской деятельностью: он преподавал фитопатологию в лесотехническом институте, вел ботанику в школах, с 1934 года работал в пединституте, где вскоре возглавил кафедру ботаники.

...В автобиографии короткая запись: «1937 год. 22 сентября. Обыск и арест. КПЗ. Тюрьма». По воспоминаниям А.В.Василовского, когда на очередном допросе следователь замахнулся для удара, Александр Леопольдович, всегда ценивший в человеке чувство собственного достоинства, схватил табуретку и сказал, что не побоится запустить ею. Терять было нечего... Дочь Яворского, Алевтина Александровна Павлова, вспоминает, что его не пытали, но «изматывали ночными допросами и никак не могли в чем-либо обвинить. Некоторое время допрашивали, затем отводили в камеру и, как только он засыпал, снова вызывали на допрос, и так по несколько раз в ночь. Следователи в течение ночи меняли друг друга... На очередном допросе следователь, разнервничавшись, крикнул отцу: „Да неужели ты никогда не рассказывал контрреволюционных анекдотов?“, на что отец ответил: „Да уж не помню, может, и рассказывал“. На этом допрос прекратился, и больше отца не вызывали». Тройкой НКВД Красноярского края он был осужден по ст.17, 58-8 и 58-10 УК РСФСР на 10 лет с правом переписки. Теплых вещей передать не удалось. Зимой он прибыл на строительство «Ветлага»...

Льву Гобову, приславшему ему в лагерь столбовские фотографии, Яворский посвятил стихотворение «Живи и не тужи никак». Приведу его последние строки:

Пусть тот грустит, кто радостей не ведал,
Ночевок у костра под куполом светил.
Кто мягко спал, лишь за столом обедал.
От скуки патефон стократно заводил.

Ты — на ногах, я ж — весь в воспоминаньях,
А вспомнить есть чего, богат пройденный путь.
Живи и не тужи, и в радостных скитаньях
Меня, бродягу, вспомнить не забудь

«Живи и не тужи» — было написано в то время, когда, по воспоминаниям Алевтины Александровны, от ночевок на снегу он год не чувствовал ног, когда от цинги искривились челюсти и выпали зубы, когда отчаявшиеся бросались в котлы с кипящей водой и сваривались заживо.

...Через 10 лет он вернулся. В тяжелых деревянных ящиках были картины из листьев, тетради стихов, книга собранных за это время песен о ямщиках.

А в начале 1949-го его арестовали снова. С открытой формой туберкулеза, полученного в тюрьме, был направлен в новый район административной ссылки — Сухобузимо, совхоз «Таежный» Норилькомбината. Вновь работа, но связанная с профессией — селекция картофеля, который можно было вырастить и успеть доставить за навигацию на Север. Записи в трудовой книжке с 1949 по 1954 гг.: рабочий, ботаник опытного поля, агротехник, старший агроном, бригадир-агротехник опытного поля. Благодарности — образцовое выполнение обязательств в первомайском соревновании, за выполнение плана на весеннем севе, по итогам весеннего сева. Рядом сторожами его опытного поля работали бывший полковник, известный поэт-переводчик с древнекитайского...

Пенсионером он продолжал писать стихи, создавал картины, участвовал в выставках в Красноярске, Москве, Ленинграде, его работы побывали в Брюсселе и Париже. С 1968 года начал собирать экслибрисы (собрал более 4-х тысяч). Продолжал ученые изыскания в пединституте (занимался трутовыми грибами), вел раздел «Грибы» в ежегоднике «Флора и фауна» (был уникальным специалистом в этой области). Собирал материалы по истории Красноярска и Сибири, сдавал их в архив и музей. Разыскал множество безымянных могил декабристов в Красноярске, собрал сведения о каждом и там, где были полусгнившие деревянные кресты, укрепил заказанные на свои деньги таблички. В период сноса «деревянного» Красноярска Александр Леопольдович фотографировал самые интересные старые дома и описывал историю их владельцев. В архивном наследии Яворского — хронологическая летопись Красноярска, составленная на основе документов, воспоминаний старожилов и личных впечатлений, воспоминания о В.И.Сурикове, Д.И.Каратанове, первом директоре краеведческого музея А.Я.Тугаринове, и многих других людях науки и искусства Сибири.

За год до смерти: «Начал подборку „Только одно из многих“. Глохну. Слепну. Давно не был в музее да и нигде». Ровесник музея, с которым неразрывно была связана вся его жизнь, он умер в Благовещение, 7 апреля 1977 года.

Прошло 15 лет, отметил свое столетие музей, но про Яворского вспоминают не так часто, как хотелось бы.

А ведь богат не только пройденный путь Александра Леопольдовича, богатство — его творческое наследие, без которого трудно представить архив «Столбов», историю культурной жизни Красноярска. Однако до сих пор нет сборника научных трудов талантливого ученого, его интереснейших рассказов — «страничек» о сибирской природе. Не стали достоянием общественности поэма о «Столбах» и многочисленные стихи. Среди сотен улиц Красноярска нет улицы Яворского, его верного летописца и архивариуса, краеведческие труды которого справедливо называют «живой исторической энциклопедией» города.

Хочется верить, что красноярцы еще найдут способы запечатлеть память об этом человеке. И как любимые им Откликные отвечают человеческому голосу эхом, пусть и этот очерк станет откликом нашей благодарной памяти об Александре Леопольдовиче Яворском.

Лиля Подберезкина

Фрагмент фотографии из архива В.Б.Смирновой

«Столбовские вертикали», № 1, лето-92

Материал предоставлен В.И.Хвостенко

Подпись под фото:
I — Яворский А.Л.,
II, III — братья Крутовские
(Красноярская гимназия, 1909 г.)