Презентация рубрики

Воспользовавшись модным словом «презентация», мы хотели бы открыть новую рубрику и пригласить к участию в ней всех. Сегодня (и еще несколько номеров) в названии рубрики позицию «вместо точек» займет КАФЕДРА РУССКОГО ЯЗЫКА, но вообще-то в замысле она может быть предоставлена любому университетскому коллективу, имеющему научный архив.

Обосновать нужность такой рубрики в университесткой газете — проще простого. Ощущение принадлежности университету, чувство «университетскости», если можно так сказать, должно подпитываться информативно: чем занимаются коллеги, что изучают и что изучили; хотя бы самые общие представления об этом — важный компонент нормального университетского самоощущения. Стоит ли говорить, что у нас по этой части явная «информативная недостаточность»? Дело не только в том, что «мы ленивы и нелюбопытны» — можно было бы читать отчеты НИР друг друга. Дело в том, что добытое специальное знание, чтобы ему стать общеуниверситетским достоянием, должно быть пересказано, переведено на язык, понятный специалистам в иных областях знаний. Перевод на общенаучный с сугубо специального — вот что требуется для формирования общеуниверситетского фонда знаний. Говоря иначе, мы предлагаем всем, кто сочтет добытое им знание-понимание интересным, общезначимым в масштабах университета, — заняться популяризаторством: рассказать о своих результатах коллегам.

Думается, эта затея может принести пользу и читающей публике, и тем, кто захочет стать автором открывающейся рубрики. Ведь для авторов это возможность взглянуть на свое интеллектуальное богатство с иной точки зрения, иначе оценить его. Почему-то мне кажется, что такая возможность особенно привлекательна — даже в плане самоутверждения — для молодых ученых, только что защитивших диссертации или работающих над ними.

И сегодня автор рубрики — сотрудник кафедры рус­ского языка Лилия Зуфаровна Подберезкина, наша выпускница. Продолжая работу над темой своего дипломного сочинения, она исследует уникальный феномен культуры Красноярска — столбизм. Исследует его как лингвист. Но за лингвистическими наблюдениями «просвечивают» интереснейшие общекультурные факты. О значимости полученных Лилей результатов говорит хотя бы то, что ее материалами заинтересовались специалисты из Института языкознания и Института русского языка АН СССР: Л.П.Крысин использовал небольшую часть этих материалов в своей книге «Социолингвистические аспекты изучения современного русского языка» (М: Наука, 1969), а большая статья Л.Подберезкикой «Язык столбистов» опубликована в сборнике «Язык и личность» (М: Наука, 1989). Думается, и читатели УЖ познакомятся с материалами не без интереса. Тем более что о Столбах, столбистах, столбизме многие из вас знают отнюдь не по­наслышке.

Итак, рубрика открывается... Хочется надеяться, что от желающих выступить в ней отбоя не будет.

Т.В.Шмелева

В переводе... со столбистского
Пожалуй, каждый красноярец знает, кто такие столбисты. Чтобы стать столбистом, нужно не только хорошо лазить по Столбам, знать многочисленные ходы на них и приемы лазания, чтить традиции «столбистокого братства» и жить по его законам — нужно еще, оказывается, знать особый язык. Разумеется, каждый столбист скажет, что никакого такого языка вовсе нет, однако послушайте его «советы» на любой скале, или рассказы в избушке, или знаменитые «хохмочки»... Вы узнаете, например, что «у Вопросика много карманов», а «Ухо ходят по-разному», что «на Первом хитрушки знатные», а «Вадик, черт», все их «берет»; что тут, например, «немножко пузо», там «выход был только за счет пупырька» а здесь «ни одного серьезного кармана»; вы услышите, что «из Письма выходят на Пропеллер», а «феску абреки за Коммунар давали», что «подкаменщики — пролетарии Столбов»; в столбистских дневниках вы прочтете, что Эдельвейс, угостив на прощание Грифы прекрасными казацкими балладами, «отошел к себе», а столбистский суд приговорил виновных к «десяти калошам»...

Словом, если вы новичок и к тому же не красноярец, вам непременно понадобится переводчик. Он объяснит вам, что, скажем, в реплике «Я подкаменщиком пять лет был» подкаменщики — столбисты, ночующие «под камнями» (каменными навесами, козырьками), в удобных скальных укрытиях. В диалоге «Что руки в крови? — Да по Роялю шел». Рояль — ход на Коммунар (отдельная возвышенность Первого столба), где при заклинке рук в щель возникает положение, как при игре на рояле (неопытные столбисты при прохождении этим ходом обдирают руки).

А в совете «Шура, хватайся за соплю!» сопля — самая мелкая зацепка для одного-двух пальцев, особенно «скользкая» в жаркую погоду.

Чтобы окончательно развеять неизбежные сомнения («у столбистов свой язык?»), приглашаю вас в небольшое путешествие: на Столбы со столбистами.

Итак, если вы в раздумье стоите перед величественным столбом, а рядом вдруг оказались несколько веселых столбистов, узнать которых не трудно по характерным элементам экипировки — калошам (в некоторых компаниях — фескам, развилкам), вас непременно уговорят взобраться на вершину. Подниматься на скалу — по-столбистски просто идти: Каким (ходом) пойдем?; Я вообще-то ходил там; Идешь все по отвесу и там вон карман... Перед началом такой «ходьбы» вам дадут калоши и любезно предложат подканифолиться, т.е. натереть калоши канифолью, чтобы они лучше держали. (Калоши плохо держат, тянутся в жаркую или сырую погоду, когда камень скользкий, и если они полысели, т.е. стерлась подошва). Наконец вы начинаете идти, цепляясь за многочисленные карманы, дверные ручки, пупырьки, вставая ногами на блины и полки, оставляя позади бесконечные катушки, отрицалки, камины, коньки и испытывая порой неловкость от того, что «здесь даже корова задом заходит». Подбадриваемые на середине пути утешительными известиями («тут по четвергам вертолет летает»), вы замечаете, что на разных участках хода можно идти разными способами: в расклинку, в распорку, на трении, на равновесии, в откидку и просто на наглости.

Говоря о прохождении какого-либо хода или его сложного элемента, столбисты используют глагол выйти: «Ты выходил так? — Нет еще; Я тут вышел, Шурик свидетель. Освоить ход (хитрушку) у столбистов значит взять его: Сейчас покажет, как Хомут брать; Я такой вариант у турника не брал.

В разговоре о нередких на Столбах „ситуациях риска“, связанных с неожиданными срывами, падениями, столбист никогда не скажет „он упал“, „она разбилась“. Для этого используются глаголы поломаться (упасть, получив травму), уйти, улететь и даже ломануться, свистануться, сквозануться: В то воскресенье девчонка на Первом с Пятен ушла; Это Попов, помнишь»? На Первом улетел, когда девчонку спасал; ...ну и на катушечке, на переходе, свистанулись, конечно.

...Глядя на быстро и уверенно обгоняющих вас столбистов и столбисток (женщин на Столбах почему-то именуют тетками) вы обнаруживаете среди них грифов, изюбров, хилых, голубку и членов многих других столбистских компаний, каждая из которых имеет свое наименование. По названиям изб и стоянок именуются и посещающие их столбисты — перисты, фермеры, шахтеры...

Избушек и многих компаний давно уже нет, но названия остались, их помнят.

Я думаю, вы убедились: без переводчика со столбистского не обойтись на всем пути. А если вам доводилось «путешествовать» без такового, то вы наверняка попадали в затруднительные ситуации. Хотелось бы узнать ваше мнение: нужен ли красноярцам Словарь столбистов? Заранее скажу, что по моим подсчетам в нем было бы не менее 700 слов (географических названий, придуманных столбистами, терминов, специальной лексики). Каким вы представляете словарь: краткий справочник или «столбистская энциклопедия»?

Приглашаю вас в соавторы.

Л.Подберезкина

«Что» и «как» в столбистском
Действительно, если у столбистов есть свой язык, о чем я рассуждала в прошлый раз, то как же он «сделан»? Для лингвиста здесь представляют интерес два момента: во-первых, что именуется, какие реалии получают специальное обозначение в данном языковом коллективе, и как осуществляется процесс называния, какие способы и языковые средства при этом используются. Этими что и как различаются языки медиков, летчиков, студентов и многих других общностей, у которых сложились свои языки.

Столбистов отличает от них прежде всего свое за­крепленное место («Столбы») и вид занятий (лазание по скалам, совместный активный отдых, общение). Столбы для столбистов — «второй дом», часть быта. И чем больше осваивают они этот «дом», тем детальнее происходит и его языковое освоение. Не случайно свое собственное имя получают здесь пень (Хитрый), дерево (У-дерево, Королева), тропа (Столбовка, Манская тропа), поляна (Кузьмичева поляна), участки местности (Мокруха, Заколдованный лес). Удельный вес микротопонимов (названий скал, камней, троп), а также названий изб и стоянок столбистов составляет в их словаре почти 60%.

Получают свои имена и другие реалии «столбистского быта»: лазы на скалы, элементы их прохождения, используемые по ходу подъема или спуска выступы, зацепки, щели, углубления; виды скального рельефа.

Специальное обозначение получают типичные столбистские ситуации (подробнее я говорила о них в прошлой статье). Калошевание, например, первоначально представляло собой меру наказания за нарушение «кодекса законов» избы (компании) и другие провинности, а впоследствии стало еще частью обряда посвящения в столбисты: «Калошевание — это столбистская присяга такая. За первый покоренный столб опытный столбист бьет но­вичка три раза калошей по заднему месту, а тот должен сказать: «Спасибо за науку».

Сюжет о том, что составляет язык столбистов, завершают имена лиц. Их, помимо названий компаний, и их членов, немного. Среди самих столбистов есть избачи, (избушечники) и подкаменщики, столбятники («бывалые» столбисты) и столбистики (дети столбистов). Нестолбисты попадают в категории туриков, однодневников, гастролеров, иностранцев (иногородних туристов и скалолазов) и, возможно, известные вам другие.

Как же происходит процесс наименования? Нетрудно заметить, что в языке столбистов много имен собственных. Разнообразие «индивидуальных» наименований отмечает всякий приходящий на Столбы, и это неудивительно: предельно индивидуализирован сам мир столбистов. Собственное имя в нем получают не только традиционные и «нетрадиционные» географические объекты (например, Дуськина щелка, Михайловский карман, Зыряновские катушки, Галин садик и т.п.), но даже движение во время лазания (например, Маятник и Пропеллер при прохождении ходом Авиатор на скале Перья).

Свой подбор и оформление собственных имен свойственен каждому языковому коллективу. У столбистов эти особенности связаны прежде всего с характером их деятельности (лазание по столбам, посещение изб и стоянок), общественной психологией («природное» чувство юмора, наблюдательность, «смекалистость», широта кругозора), культурными традициями (в частности, предписание «кодексом законов» роли гида любому столбисту, что предполагает знание этимологии имен, причин появления названия, связанных с ним историй, легенд)

В этой статье я хочу поделиться некоторыми наблюдениями над тем, как создавались и создаются столбистами многочисленные слова-названия.

Несмотря на буйную стихию их языкотворческой фантазии, в присвоении имен есть своя логика. Процесс наименования у столбистов связан прежде всего с «узнаванием» образа. Отражая людскую наблюдательность, названия скал, камней, мест на скалах как бы отвечает на вопрос «на кого (что) похож?» (не случайно первое испытание для новичков и гостей — угадать в камне образ). В столбистской топонимии широко представлен мир животных: Кабарга, Беркут, Кит (скалы), Черепаха, Верблюд, Бегемот (камни); мир человека: Близнецы, Прадед, Монах (скалы), Голова Манской бабы, Плечо Деда (места на скалах); предметный мир: Ковриги, Барьеры, Колокольня (скалы), Кресло, Унитазик, Конверт (места на скалах).

Характерные метафоры представляют названия кам­ней: Гриб, Картошка, Черепаха; участков скал — элементов прохождения ходов: Двухэтажка, Комната, Язык; изб и стоянок: Решето (изба с большими щелями наверху), Чум (стоянка в виде чума) и др. Интересные сравнения лежат в основе многих составных наименований: Великий Могол (не Монгол!) — скала, названная по сходству с маской Великого Могола (династия правителей в Индии), Тараканий лобик — гладкий покатый камень на Первом столбе, Медовый месяц — уютная, удобная для стоянки площадка под скалой Крепость и др.

Очевидно, что сам набор источников образного мышления столбистов говорит об их интеллектуальном уровне и широте представлений: от «предметных» и «человеческих», например, названия скал Бородок (инструмент для пробивания дыр) и Орочон (северная народность) — до реалий индийской культуры: Пагода (не погода!) — «ступенчатая» скала, названная по сходству с буддийскими храмами (пагодами); Будда — скала, в определенном ракурсе напоминающая сидящего в позе будды человека; уже упоминавшийся Великий Могол и т.д.

Отличаясь высокой культурой и выразительностью, многие имена несут вместе с тем самую разнообразную информацию. Название группы скал Откликные, например, связано с хорошо слышимым здесь эхом; подняться на гладкий камень Мечта мечтают многие столбисты; при прохождении ходом Поцелуйчик нужно «целовать камушек» (прижиматься лицом к скале); столбисты из компании Чипчики очень легко лазили по скалам («чип-чик-чик — и уже там»). Названия ходов отражают их характерный признак, индивидуальную особенность: Кровососик — ход на Слоник, где при заклинке рук в щель обдираются костяшки пальцев; Шкуродер — ход на скалу Перья, где нужно спускаться в прочной одежде, иначе — «шкуру обдерешь»; Аллилуйя (Аллилуйчик) — опасный ход на скалу Митра, при прохождении которого столбисту нужно «петь аллилуйю» и многие другие.

Ряд наименований связан с событиями и фактами общественной жизни. Посещение Столбов в середине 19 века енисейским архиереем Никодимом вызвало появление названий Грешник, Авель, Каин (скалы), Архиерейская площадка. Понятия сторожевой и военной службы отразились в названиях скал Караульный, Острожный, Сторожевой, Ермак и др.

«Символические» имена начала века отразили многие понятия и символы революционного времени: Коммунар (вершина на первом столбе), Гапон, Лаппо (камни), Комса, Антифраки, Красные дьяволята (компании) и др.

Все рассмотренные нами группы наименований образованы от нарицательных слов. Другой путь создания географических названий — образование на основе уже существующих собственных имен. Избы Борисовка, Нелидовка, Михвасовка, Дедовка и др. были названы по име­ни их основателей (Борис, братья Нелидовы, Михаил Васильевич, А.Дедович). Названия ходов могут рассказать о столбистах, впервые прошедших этим ходом, или скалолазах, в честь которых они названы: Абалаковский, Леушинский, Шалыгинский, Зверевский, ход Югова и др.

Правда, историей и географией не исчерпываются знания, которые необходимы лингвисту для ответа на вопрос «как сделан язык». Его интересуют и психология «имядателя», и социология коллектива, воспринимающего или непринимающего какое-либо новообразование.

Л.Подберезкина

Языковая рефлексия столбистов
Сегодня мы поговорим об отношении к «столбистскому» ...самих столбистов. Внимательный читатель, конечно, удивится: при нашей первой встрече я писала о том, что столбисты отрицают существование своего языка. Однако... постоянно его осмысляют и оценивают. Это свойство, называемое лингвистами «языковой рефлексией», проявляется в активном отношении к внутренней форме слова (создание разных народных этимологий, по-своему объясняющих название, моменты языковой игры и т.п.), «технике» именования (тщательный отбор специальных словообразовательных средств), наконец, в бережном отношении к своему языку. Некоторые интересные, с моей точки зрения, примеры таких проявлений хочу предложить вниманию читателей.

В подавляющем большинстве столбистские имена сохраняют свою смысловую прозрачность (это один из критериев их закрепления в языке): Россыпушка — стоянка на россыпи камней; Пыхтун — самый крутой участок подъема на Столбы Лалетинской дорогой; Роево — ручей, в котором один красноярец в начале прошлого века искал золото (постоянно что-то рыл); Пролетарка — вершина, названная так по надписи на ней «Пролетарии всех стран, соединяйтесь!» и т.п. Из сферы обиходной лексики взяты выразительные и доступные столбистские термины: карман, полка, турник, пузо, блин, лунка, катушка, камин и мн.др. «Непрозрачным» именам, смысл которых не совсем ясен, столбисты стремятся дать свое объяснение, зачастую по-разному трактуя происхождение наз­вания. Музеянка — изба, в которой, по объяснению од­них столбистов, жили работники краевого музея («музеяне»), по объяснениям других — творческая интеллигенция, «люди искусства», которых «посещала Муза»; Огневка — лог, тропа, вдоль которой располагалось множество стоянок ночующих здесь столбистов («идешь, а кругом огоньки, огоньки, огоньки...») и другое объяснение: «Лог левее Прадеда Огневка называется, летом расцветает всеми цветами, всеми огнями...» Название скалы Верхопуз некоторые столбисты связывают с падением с ее вершины разомлевшего от загара под солнцем и уснувшего там толстяка, другие с тем, что «вылезут туда и кверху пузом валяются» (удобно загорать).

Хитрый лень получил свое наименование по находившемуся в нем скрадку («тайное место»). В дупле этого пня столбисты прятали записки со своим местонахождением, возвращающиеся оставляли продукты. Хитрый пень был, таким образом, своеобразным тайным столбистским «почтовым ящиком». Некоторые столбисты объясняют название иначе: «Кажется, что на Пыхтуне подъем уже закончился, а там такая площадочка с пнем — и дальше подъем. Поэтому он и Хитрый» и т.д. Нетрудно заметить, что в народных этимологиях часть столбистов (первые объяснения) всегда стремятся к реалистическому толкованию («Напридумывали разные легенды, Лалетина да Базаиха. Просто купец был такой в Красноярске, Лалетин. Построил в устье ручья дачку, от него и пошло»), другие же, наоборот, — к «ассоциативному», романтическому (иногда заведомо неправильному: «Баламут потому Баламут, что баламутный ход, непонятный». На самом деле ход именуется по названию компании Баламут). Это часто приводит к появлению в процессе употребления имен новых ассоциаций и постепенной утрате их первоначального значения. Так, например, скала Львиные ворота была названа по сходству с ана­логичной в Гибралтарском проливе (гигантские «ворота», образованные тремя камнями). Впоследствии в одном из этих камней нашли образ спящего льва, и первоначальная мотивировка постепенно утратилась.

Всякий, кто побывал в избушке или на стоянке, замечает широко культивируемый в столбистских компаниях вкус к языковой игре. Каламбуры ориентированы как на слуховое восприятие (в устной речи), так и на зрительное (дневниковые записи). Приведем запись в журнале избы «Перушка»: «Снег. Метель поднялась... Добрались до избы. „Оперились“: поели, по­пили чай, погрелись. Пошли дальше».

Каламбурное обыгрывание слова может быть связано с заменой звуков, слогов (например, изба Бигвам — Фиг вам), переосмыслением (новичок: «Зверевский (ход) — это почему?». Столбист: «Потому что лезешь как зверь»). Приемы обыгрывания омонимии часто используются при розыгрышах новичков и гостей: «Чем столбисты отличаются от простых людей?.. Тем, что они здорово лазят по карманам» (карман — основная зацепка, используемая при лазании) и т.п.

Столбистская лексика отражает не только умение столбистов «видеть» образами, точно выразить характерный признак в называемом объекте, но и их отношение к Столбам — свойское, хозяйское, любовное. Эмоциональное отношение к именуемым объектам выражается и в привлечении метафорических наименований (о чем я писала раньше), и в использовании разнообразных уменьшительно-ласкательных суффиксов. Экспрессия «ласкательности» ярко проявляется в названиях скал и камней (Воробушки, Дикарек, Слоник, Оленек, Малек), мест на скалах (Птенчик, Унитазик, Конек, Стульчик), ходов и хитрушек (Соколик, Зубодерчик, Уголок, Постирушка. Печурка) и многих других столбистских реалий. В разго­ворной речи столбистов уменьшительно-ласкательными суффиксами наделяются нейтральные имена: Столбики, Перышки, Рукавчики (скалы); Гапончик (!), Лодочка (камни); Баламутики, Огурчик, Цветочки (ходы) и даже термины: катушечка, полочка, карманчик, турничок; видовочка, седловиночка, горушка, хребтик и другие.

В отличие, например, от жителей больших городов, которые, по подсчетам топонимистов, вряд ли знают 3-5% названий своих улиц, площадей, переулков и т.п., столбисты полностью овладевают системой географических названий Столбов (помимо имен, придуманных с конца прошлого века самими столбистами, она включает топонимы, созданные на основе разных языков; многие названия были даны местными крестьянами и охотниками).

В освоении столбистами своего «именника» есть как бы две стороны: «Ориентационная», необходимая для ориентации на Столбах, успешного лазания по скалам, и «эстетическая»: поиски выразительного названия, создание разных народных этимологий, само освоение мира имен составляет для них особое эстетическое наслаждение.

Характерно, что в сообществе столбистов, носителей и хранителей своих традиций, не только знают этимологию имени, причину появления названия, но и стремятся передать ее новичкам. Не случайно А.Л.Яворский, первый директор заповедника и заядлый столбист, писал в своих воспоминаниях: «...главный вопрос, это как столбисты берегли свои традиции, начиная с названий изб и стоянок и кончая бытом и поведением на Столбах». Однако в связи с нынешними тенденциями «развития» столбизма, все большим слиянием его со скалолазанием, утратой многих культурных традиций столбистов некоторые названия, происхождение которых забыто, «переиначиваются» (и это, увы, тоже одно из проявлений языковой активности столбистов). Так, например, скалу Пагода часто называют Погодой, Великий Могол — Монголом, Орочон — Орононом, Ассириец (житель древней Ассирии) — Несирийцем и т.д. А сколько имен так и хранят в себе неразгаданные тайны, сколько камней имеют по два, а то и три разных названия!

Л.Подберезкина
«Университетская жизнь», № 24 (522),
3 декабря 1990 г.
Материал предоставлен Б.Н.Абрамовым