Строкой газетной вмешаться в жизнь удается не всегда. Но “злоба дня” не так быстро стареет… Одни герои этих заметок ушли из жизни, другие уволены с работы, третьи живут с убеждением в своей правоте. Поздно публиковать эти строки? Думаем, что нет

События эти происходили в Красноярске одновременно, хотя одно к другому никакого отношения не имеет. Знак равенства между ними ставит сама суть драмы: человек со своими моральными принципами не вписывается в предлагаемые ему экономические обстоятельства. И в том, и в другом случае экономический рычаг приводит в действие равнодушная бюрократическая рука. Так показалось мне. Судите сами.

Из жизни Елены Александровны

Ее в стране знали многие. Она орнитолог, ей принадлежит научная работа «Птицы заповедника». Она фенолог, много лет ведет наблюдения за сезонными состояниями природы. Она детский писатель, автор книг «Ручные дикари», «Дикси», «Лоська»... Она, наконец, этолог: есть публикации, а главное - есть многолетний ежедневный труд по уходу за пострадавшими в жизненных передрягах животными, есть известный на весь Союз «живой уголок» - добрый «приют Айболита».

Елена Александровна Крутовская и ее муж Джеймс Георгиевич Дулькейт, долгие годы заведовавший метеостанцией, создавали этот ни на что не похожий «уголок». Люди высоко оценивали их благородный, бескорыстный труд. Никто из тысяч и тысяч посетителей заповедника не проходил мимо лесного «госпиталя», «детской больницы», «дома пострадавших». Подбор обитателей «уголка» велся по одной-единственной системе: сюда попадали те, кто нуждался в помощи.

И вот пришел недобрый час. Тяжело заболел Джеймс Георгиевич, трудяга из трудяг, даже по характеристике тех, кому «живой уголок» в заповеднике сегодня мешает. Елена Александровна выбивалась из сил. И тут Главохота РСФСР прекратила финансирование.

Газета «Красноярский рабочий» опубликовала в январе 1984 года небольшую заметочку о тяжелом положении, в которое попал знаменитый «уголок»: практически нечем кормить зверей. Заметочка вызвала возмущение красноярцев, большую почту, множество предложений... Пошли письма и в нашу газету. «Неужели можно допускать, чтобы инерция бюрократической машины погубила большое и доброе дело, приносящее людям радость?» - писала, в частности, Т.Черепанова из Казани.

Добавлю одну подробность: вход в «живой уголок» всегда был бесплатным (только однажды, ненадолго, администрация настояла брать с посетителей деньги).

Позиция директора

Директор заповедника «Красноярские столбы» Сергей Николаевич Чаплыгин без восторгa встретился с корреспондентом «ЛГ» - к этому времени он уже изрядно устал от шума, вызванного публикацией в «Красноярском рабочем», считал этот шум не только бесполезным, но и вредным. Однако позицию свою изложил откровенно и четко:

- Заповедник - госбюджетная организация. А подобные учреждения должны переводиться на хозрасчет. Они должны самоокупаться! Крутовская считает, что с государства деньги брать можно, с людей же - нельзя. А почему?! Почему мы 30 копеек отдаем в зоопарк - и ничуть об этом не жалеем? Надо вводить плату за посещение, собирать десять тысяч и содержать на них столько животных, сколько можно прокормить на эти деньги. Этот вопрос нужно решать не доброхотными подаяниями, о которых все пишут, а переводом на жесткий хозрасчет. После того, как Главохота отказала «уголку» в финансировании, краевой совет по туризму и экскурсиям стал выделять нам деньги на благоустройство, территории. И вот, вместо того чтобы строить на них навесы, кормушки для птиц, мы эти деньги расходуем на «живой уголок»: 22 тысячи рублей за 1983 год! Не слишком ли жирно - за счет государства?! Эту вотчину пора прикрыть.

Сомнения автора

В «уголке» - около 60 видов птиц и 24 вида млекопитающих. Всего около 300 «голов». Елена Александровна говорила мне:

- Примерно восемьдесят процентов наших зверюшек - это калеки. Среди нынешних обитателей только один - медведь - приобретен за государственный счет. Всех остальных приносили добрые люди. Часто - дети. Подбирают бродячих раненых кошек - несут к нам. Как отказать? Принимаем.

Черные коршуны, ястреб, бурые канюки, беркут, орлы, белые совы, неясыть, волки, песец, лисицы, выдра, два барсука, рысь, росомаха...

Красноярцы рассказывали мне, что, например, яйца и яблоки для своих подопечных Крутовская покупала на собственную зарплату. Елена Александровна и ее муж были людьми неприхотливыми. Единственная их «прихоть» за долгую жизнь - «воспитывать в людях любовь к природе», чему они себя и посвятили. Предложение брать с посетителей плату за вход в «приют Айболита» вызывала в Елене Александровне ярость и муку. «Люди приходят к нам в гости. Плата за вход - это совсем другое...»

Слушала Елену Александровну - и понимала ее. Но... слушала Сергея Николаевича - и тоже, кажется, понимала его.

- У нас, кроме Крутовской, двадцать одна точка. Хозяйство большое и запутанное. Лесники. Штат - 98 человек. В наличии - 76. Ставки низкие, люди не идут работать. Крутовская в структуру не вписывается. Помогать ей некому. Лучше, чем хозрасчет, мы ничего не придумаем.

Из писем, лежащих на столе у Сергея Николаевича, выписала: «Если не может финансировать Москва, так неужели Красноярск - краевой центр, не сумеет сам выйти из положения?» Люди предлагают отчислять деньги из собственной зарплаты в фонд «уголка», коллективы предлагают пользоваться их социальными фондами. Все это Сергей Николаевич отметает как нереальное.

Нерентабелен он, «приют Айболита». Нужен людям - вот как они всколыхнулись в час тревоги! - и нерентабелен. Два пожилых человека, на энергии и энтузиазме которых столько лет держалось доброе дело, выходят из строя. Уже когда были, написаны эти строки, пришло из Красноярска печальное сообщение: скончался Джеймс Георгиевич Дулькейт, затем еще одна печальная весть - о смерти Елены Александровны.

Ушли от нас основатели «живого уголка». Неужели теперь совсем исчезнет в сибирском заповеднике «лесная больница»?

Вторая красноярская коллизия неожиданно по-новому осветила первую.

Из жизни Василия Макаровича

В тот момент, когда мы с ним встретились, Василий Макарович Сковпень был начальником Дивногорского ремонтно-эксплуатационного участка Красноярского водохранилища.

- Когда пришел сюда - напугался! - вспоминает Сковпень. - Увидел огромное количество техники! Всевозможной! Новейшей! Катера, лодки, автомобили, бульдозеры, экскаваторы, самосвалы, трелевщики... Для чего дали столько техники?! Для того, чтобы очищать Красноярское водохранилище? Но плана очистки нет, расценок нет! Техника стоит, люди сидят, зарплата идет. И говорят мне люди - надо что-то делать, работать же надо! Беру всю ответственность на себя. Приказал чистить море от леса, то есть заниматься тем самым, ради чего новая организация и создана. Что вы думаете? Приезжает из Красноярска руководство, товарищ Ильин, приказывает: прекрати эту работу! Кончай заниматься отсебятиной! Мы, дескать, на госбюджете, наше дело - контролировать!

Опускаю хронику конфликта. Думаю, товарищ Ильин все подробно опишет в своем ответе редакции. И приложит заметку из дивногорской газеты «Огни Енисея», где Сковпень изображен кляузником, грубияном, самодуром. Меня не детали скандала интересуют - его смысл. Об этом же ни из заметки местного журналиста, ни из разговора с товарищем Ильиным ничего почти узнать не удалось. А драма Сковпеня - в его позиции: он считает, что слишком жирно жить за счет государства там, где можно с успехом заниматься хозрасчетной деятельностью.

Позиция начальника

Организация, возглавляемая товарищем Ильиным, называется управлением эксплуатации Красноярского водохранилища. Создано оно недавно.

Владимир Леонидович любезно познакомил меня со многими бумагами, в том числе и с «Положением об управлении эксплуатации Красноярского водохранилища Минводхоза РСФСР», утвержденным 18 июня 1982 года. Здесь, в частности, написано черным по белому:

«Управление обязано... выполнять эксплуатационные мероприятия на водохранилище, включая работы по текущему и капитальному ремонту сооружений, расчистку от сплавин, наносов и вредной растительности...»

Стало быть, приказав чистить водохранилище от древесины, Сковпень действовал строго по инструкции. А есть ли она, нужда в очистке рукотворного моря?

- Да, - энергично убеждал меня товарищ Ильин, - очисткой сибирских водохранилищ заниматься нужно! При создании Красноярского было затоплено много леса. Засорено оно страшно!

В чем же дело? Почему же товарищ Ильин схватил за руку товарища Сковпеня, когда тот начал действовать «по уставу»? Позиция Владимира Леонидовича - увы! - сводилась в основном к нелестным характеристикам товарища Сковпеня. То, что говорилось по существу дела, выглядело, по меньшей мере, неубедительным.

Где соединяются интересы

Слушаю товарищ» Ильина - и не понимаю, не понимаю, не понимаю...

- Он говорит:

- Не хватает техники... Нас никто не поддерживает.

Но самовольные опыты Сковпеня убедительно показали, что именно с этой техникой можно ловить и деловую, и всякую древесину. Ильин себе противоречит, сообщая: только в этом году продали 250 кубометров - по распоряжению крайисполкома. Заявок на древесину много...

Остается гадать - что так сердит товарища Ильина в действиях товарища Сковпеня?

Думаю - стремление к хозрасчету. Сковпень посчитал и пришел к выводу: участок мог бы «осваивать» в год 12 тысяч кубометров древесины - при 50 работающих. (Сейчас здесь 30, прямо скажем, не очень работающих людей). Сковпень посчитал: участок мог бы принести до 1990 года прибыль в 1 миллион 800 тысяч рублей. А кроме Дивногорского, есть еще, между прочим, участки в Абакане и Минусинске.

Но - госбюджет куда спокойнее.

И вместо того чтобы проверить расчеты Сковпеня, Ильин сводит с ним самые простые счеты: убрать, очернить, объявить сумасбродом.

Вместо того чтобы попытаться решать еще не решенные вопросы новой организации - добиваться расценок на выловленную древесину, «выбивать» нужную технику, заявлять о себе в своем министерстве как о предпринимательской - в лучшем смысле этого изрядно скомпрометированного понятия! - фирме, способной «кормить» не только себя, но и других, Ильин подсчитывает просчеты и пороки Сковпеня, никак не вписывающегося в «его» структуру.

Работали бы пятьдесят мужиков в полную силу на водохранилище - сколько пользы-то всем вышло бы: и дивногорцы дрова имели бы с избытком, и море очистилось бы, и на «живой уголок» в заповеднике, глядишь, с лихвой хватило бы!

Судьба «уголка» сейчас на волоске. Последователи Крутовской прилагают все силы, чтобы спасти зверей. Но надолго ли хватит их сил?

Можно помочь делу. Есть путь. Он в руках красноярцев.

Ведомства, скажут мне, разные. Но общество-то одно! И обществу нужен «живой уголок» Крутовской. И обществу нужно очистить море от древесины. Связываются разные ведомства единым общественным интересом.

Замира Ибрагимова,
собственный корреспондент «ЛГ»

Красноярск - Дивногорск - Новосибирск

“ЛГ”, 18.12.85 г. № 51

Материал предоставлен Сиротининым В.Г.