Всесторонний анализ столбизма как уникального явления духовной жизни требует использования богатств мировой культуры. Но вычленив в последней одну из её национальных составляющих (понятно, русскую), мы сознательно ограничиваем себя по объекту исследования, ради более глубокого проникновения в проблему «человек-камень». Комплекс обстоятельств, понятных столбисту-красноярцу, позволяет говорить о двусторонней связи между Столбами и национальной культурой, что показано на рис.1

Рис.1. Связи между Столбами и национальной культурой.

Как показано на этой схеме уменьшающимися стрелками в её верхней части, информация о Столбах, удаляясь от них, свертывается и в конце концов занимает маленькое место в хранилище (архиве) национальной культуры (как строчка в учебниках, справочниках). Такое место в будущем может несколько увеличиться, чему и должны способствовать исследования Столбов как феномена культуры.

Нас интересует главным образом нижняя часть схемы. Здесь учтено в определенной мере влияние, которое оказывается скалами, природой заповедника на посетителя. Оно пробуждает или активизирует мышление, чувства, память, воображение и другие психические функции. Говоря короче, стимулирует процесс моделирования или интеллектуально-эмоциональной переработки увиденного, как указано на рис.1. Последняя формулировка выделяет две главные, на взгляд автора, составляющие: умственную (логико-эвристическую) и эмоциональную. Их соотношение предопределяет во многом основное содержание статьи.

Стрелка, проведенная от скального контура вправо вниз, обозначает влияние оригинальных природных объектов на человека. Столбы представляются нам как мощный стимулятор внутренних процессов, в том числе их эмоциональной стороны, о чем говорит не только сам факт возникновения столбизма, но и яркость переживаний подавляющего большинства туристов, экскурсантов, хотя бы один раз побывавших в заповеднике. Их восторженное отношение к необычному пейзажу, очеловеченному любителями лазания и животных, широко известно не только экскурсоводам, но и многим красноярцам.

Вопрос о природе влияния Столбов на человека достаточно сложен. И не пытаясь разрешить его, мы исходим из гипотезы об излучении положительной биологической энергии, во всяком случае на большей части скального района. Такое предположение опирается, правда, не на измерения, которые нам сейчас недоступны, а на хорошо известные факты. Каждый из них представляется одним из наблюдаемых последствий упомянутого излучения.

Во-первых, речь идет о настроении умиротворенности у туристов, посещающих скалы и особенно покидающих их. Пронаблюдать ее имеет возможность всякий, кто видит туристов на Столбах или водит туда приезжих, знакомых. Оттенки добрых чувств, возникающих при восприятии утесов Куйсумского нагорья, многочисленны, причем преобладающая форма выражения связана с превосходными степенями. Достаточно восторженные формулировки перенеслась в работы сотен журналистов, людей, занимающих разные позиции, умеющих разные взгляды. Ещё в 60-х годах XIX века архиерей Никодим посетил Столбы и увидел в них дар Всевышнего. А в 1993 г, на международном экологическом конгрессе в Красноярске протоирей Георгий (Персианов) говорил об «интуитивно-благоговейном» отношении к скалам у людей, даже не обладающих религиозным мировоззрением.

Во-вторых, как показывает обобщение более чем векового опыта, отношения между людьми, часто и систематично посещающими скальный район, обычно бывают достаточно благожелательным, дружелюбным. Иногда вспыхивающие разборки представляют собой скорее исключение, чем правило. Ссоры и драки редки и обычно ограждены одним социальным слоем, к которому принадлежат участники.

По отношению к посторонним силам и вмешательствам столбисты обычно занимают общую позицию, проявляют солидарность.

Высказанные соображения говорят о правдоподобии нашей гипотезы. Данная часть её и отражена на рис.1 стрелкой, идущей от скального контура вниз к процессу переработки информации, -постараемся выяснить его глубину.

Указанный процесс с культурой связан двояко, что зафиксировано двумя стрелками в правой нижней части рис.1. В попытках осмыслить увиденное, личность обращается к множеству средств, входящих в культуру как её содержание. И в ответ получает слова естественного языка, мелодии, ритмы, образы, которые выступают как инструменты при построении психологической модели Столбов. Дальнейшее углубление в рассматриваемую проблему осуществляется при опоре на схему, приведенную на рис.2. Как нетрудно догадаться, горизонтальная линия на данной схеме обозначает границу между сознанием м подсознанием («порог сознания» по терминологии XIX в.). А пересекающие её кривые условно обозначают связь, взаимодействие между двумя указанными сферами. Под влиянием господствующей у нас многие годы идеологии роль неосознаваемых компонентов психики недооценивалась или откровенно игнорировалась. Одновременно гипертрофировались возможности того, что лежит выше показанной на рис.2 границы. Но как говорит современная наука, подсознание выполняет огромную работу. Оно готовит тайные мысли. Незаметно подводит к озаренью, находке, когда при её осознании остается крикнуть; «Эврика!» При этом обработка информации протекает экономно, ибо осуществляется очень слабыми токами.

Рис.2. Сознание и подсознание в процессе моделирования Столбов человеком. Горизонтальная линия — порог сознания.

Кривые, пересекающее порог сознания по восходящей линии, должны показать, что углубленная работа подсознания готовит последующее взлеты мысли, блестящие решения. Чем глубже на предварительном этапе протекает скрытая от наблюдателя предварительная обработка материала (впечатлений от посещения Столбов), тем выше окажется последующая кульминация, достигаемая мышлением. Такие кульминационные точки важны для исследователя-пcихолога. Вo-первых, они наблюдаемы. Во-вторых, они являются своего рода иллюминаторами, позволяющими заглянуть в предшествующую латентную (скрытую) фазу процесса. Высота пика — сигнал о глубине принципиально невидимой проработки Столбовского материала подсознанием.

Небольшие подъемы над порогом сознания мы представляем как преимущественно репродуктивную деятельность, в которой человек пытается точно воспроизвести то, что увидел в заповеднике. А взлеты над упомянутой линией достигаются в процессе творческой деятельности: сочинительства, импровизации, конструирования образов, когда наблюдаемое не копируется, а преломляется, преобразуется. Продуктивный, творческий процесс обнажает новые черты и связи объекта-оригинала, При этом желательно, чтобы обращение к искомому образу осуществлялось непреднамеренно, спонтанно, что типично для оперирования в подсознательной сфере. Наблюдателю или экспериментатору не следует прибегать к подсказкам, торопить. Нежелательна и дополнительная стимуляция, соревновательность, если это не обусловлено дополнительными исследовательскими целями. Стрелки на схеме (рис.2), идущие справа к проявлениям сознания, говорят о том, что объекты, хранимые в содержании национальной культуры, могут использоваться в процессах переработки, резко отличающихся друг от друга по глубине. И справедлив вопрос о понятиях, образах, знаках, используемых преимущественно при репродуктивном воспроизведении Столбов при их творческом (и, следовательно, глубоком) осмыслении. В разрешении этого вопроса поможет рис.3.

Рис. 3. Глубина переработки и многослойность элементов культуры.

Чем глубже процесс интеллектуально-эмоциональной переработки исходящих от Столбов импульсов, тем более глубокие пласты национальной культуры оказываются задействованными в этом процессе. Таково наше центральное утверждение, оно иллюстрируется рис.3.

Кривые стрелки, идущие от скального контура, означают эмоциональную (и, вероятно, энергетическую) подпитку, получаемую от природного феномена рассматриваемым процессом. Штрих-пунктирная стрелка фиксирует связь между верхними слоями культуры (слова повседневной речи, мелодии шлягеров и т.п.) и неглубокой (репродуктивной по сути) переработкой. К ней не следует относиться высокомерно: она необходима. Более того, она может представлять интерес для исследователя массовой культуры, ведь тезис популярного столбиста В.Федорова «Столбы — социальное зеркало Красноярска» не вызывает сомнений. Однако известные работы Л.Подберезкиной, посвященные языку столбистов, мы относим к исследованиям другого типа. В них изучаются результаты словотворчества на Столбах — следы интеллектуально-эмоциональных кульминаций, закрепившееся в повседневной речевой практике (т.е. репродуктивной деятельности).

Жирная стрелка, исходящая из глубинных слоев национальной культуры, приводит к точке интеллектуального взлета и фиксирует путь, по которому устремляется эвристическая информация, заключенная в объектах национальной культуры. Выделить конкретных носителей эвристического потенциала, хранящегося в таких объектах, — значит во многом предопределить направления дальнейших исследований анализируемой проблемы. Не претендуя на многое, мы в состоянии указать два искомых носителя. Это понятие и художественный образ.

Понятие — одна из форм мышления и обычно становится средством анализа научных текстов и описаний. Но оно перспективно, как инструмент обобщения практики, в частности опыта столбизма. Даже когда обобщение выполняется в художественно-публицистической форме. Так в талантливом фильме А,А.Михайлова «Поклонение камням» едва не ключевое значение имеет фраза В.И.Хвостенко о том, что отношение к скалам у столбистов сродни религии (языческой). Понятие же о религии — категория науки, а также идеологии, не будь оно найдено и использовано, фильм, на наш взгляд, потерял бы нечто важное.

Столбы давно получили отражение в местном фольклоре, в творчестве поэтов. Среди последних как профессионалы (Л.Ошанин, М.Соболь и др.), так и люди, посвятившие свою жизнь Столбам (первый директор заповедника А.Л.Яворский, основатель живого уголка Е.А.Крутовская и др.). Поэтому первостепенное значение для нас приобретает другой носитель культурного наследия — художественный образ. Приоткрывая его значение, обратимся к одному из стихотворений, опубликованных в краевой газете свыше двух десятилетий тому назад.

Автор этого стихотворения — известный краевед и столбист М.Ф.Величко. Он своеобразно объясняет, чем для молодежи становятся Столбы. Они видятся автору стихов местом, где для очередного поколения «бригантина поднимает паруса». Вдумаемся в этот образ. В нем нет никакого внешнего сходства с объектом-оригиналом. Крепость, Митра и прочие скалы никак не напоминают о флибустьерском дальнем синем море. Нет и опоры на самобытную Столбовскую топонимику. Сейчас редко, кто помнит старое название камней из малопопулярных скал на Калтате «Затонувший кораблик» И не к помнящим его обращается поэт. А к тем, кто воспринял песню на стихи Павла Когана как нечто своё, дорогое. Как, впрочем, к тем, кто в школьные годы постиг зовущую силу «Острова сокровищ», «Детей капитана Гранта» и других близких к ним произведений. Заслугу М.Ф.Велички мы видим в том, что он разглядел духовную близость одухотворяющего скалы столбизма и морских странствий, приключений под парусами. И воспользовавшись бывшим, как говорится, на слуху поэтическим образом, помог осознать эту связь тем, кто её смутно ощущал, но, будучи в центре Евразии, не мог поднять выше порога сознания.

Итак, предмет поиска — художественные образы, хранимые национальной культурой и питающие творчество людей, так или иначе постигающих или воспевающих Столбы. Этот предмет и следует искать в первую очередь при изучении произведений столбовских бардов, поэмы А.Л. Яворского, стихов Е.А.Крутовской, поэтов-профессионалов.

В дальнейшем сфера научных изысканий может расшириться, если выйдет за пределы литературы и распространится на другие виды искусства, в частности, на живопись, ваяние, художественную фотографию. В фокусе внимания исследователей окажутся трансформации, которым подвергается первоисточник в процессе его творческого осмысления живописцем, графиком, скульптором, мастером фотографии. Указанные трансформации могут увести автора художественного произведения настолько далеко от объекта-оригинала, что тот как бы исчезнет, растворится и выльется в новый образ-символ. Живой пример «Горные кедры» Т.В.Ряннеля. Когда смотришь на это полотно, кажется, что оно написано на Столбах, а скалы просто ушли за рамку, настолько эта картина насыщена духом Столбов.

Логика исследования ведет нас далее к изысканию таких музыкальных и словесных образов, которые бы отличались от когановской бригантины или ряннелевских кедров лишь тем, что уже прошли долгое испытание временем. Нам интересны объекты, вошедшее в золотой фонд русской культуры, но не получившие широкой международной известности и тем более популярности. И если бы в процессе мысленного конструирования возникла некоторая целостность, объединяющая школьный образ со Столбами, то наши гипотетические положения получили бы известное подтверждение. Нам понятна вся условность понятия «золотой фонд», расплывчатость его границ. Поэтому автором предлагается также условное ограничение — принадлежность объекта к числу классических, выдержавших проверку временем в течение около ста лет. И если люди, принадлежащие к разным национальностям, в процессе осмысления Столбов воспользуются как инструментом материалом своей национальной культуры, то наша мысль о встрече и слиянии влияния скал и глубинных слоев национальной культуры получит подтверждение фактами.

Нами изучаются связи Столбов с национальной культурой в чисто качественном аспекте. Поэтому достаточно небольшой совокупности фактов, на первый случай даже одного из них, подобно тому, как обнаружение единственного бронзового топора достаточно археологу, чтобы сделать вывод о начале нового периода.

Минимально необходимый факт мы нашли, когда обратили внимание на одну ошибку И.Ф.Беляка, допущенную, к счастью, не на скалах, а в печатном тексте. Данный автор в одной из своих поздних публикаций (красочный проспект заповедника) рассказывает о посещении Столбов известными людьми и выделяет среди них знаменитого в прошлом «красноярского соловья» П.И.Словцова, Чего можно ждать читателю, узнавшего о появлении в эстетическом районе мастера вокала? Вероятно, чего-то соответствующего обстановке, рассказа о том, что пел в ы дающийся вокалист. И.Биф (столбовский псевдоним И. Ф. Беляка) не обманул читательские ожидания. По его словам, Петр Иванович пел арию Демона из одноименной оперы А. Г. Рубинштейна. И тем самым сделал явную ошибку: у Словцова был нежный лирический тенор — он как профессионал высочайшего класса, не мог петь Демона, партию которого композитор не случайно доверил баритону. Тому есть и прямое подтверждение. В своё время на краевом радио были записаны воспоминания племянника красноярского певца, знакомого жителям нашего города актера театра драмы им.Пушкина, заслуженного артиста РСФСР П.И. Словцова. Он рассказывал о том, что пел его дядя, скажем, у Катушки Первого Столба, и упоминал арию Князя, Надира и др. произведения из классического репертуара тенора. Ошибка Беляка не только очевидна, но и примечательна. Мысленно восполняя пробелы в мало известной ситуации отдаленного прошлого, крайне заманчиво поставить на остроконечную каменную вершину могучее и таинственное существо. «Царь познанья и свободы», волей Лермонтова пролетавшей над вершинами Кавказа, вполне мог как на временном пьедестале занять место на верхней точке любого Столба. Сходные мысли, несомненно, приходили в голову не одному Беляку. Столбы нетрудно представить как гигантскую естественную декорацию к «Демону», но не к ’Русалке«, «Евгению Онегину» или «Риголетто». Не случайно у великой столбистки Л.В.Зверевой опера Рубинштейна была одним из любимых и прекрасно ей знакомых произведений. Как вспоминают в компании «Грифов», за одну-две неделе до гибели Зверева делилась мечтой пропеть в их избушке чуть ли не всю эту оперу. У нас нет сомнений в том, что упомянутая «декорация» виделась и Беляку. Она действовала как железо на стрелку компаса и закономерно привела историка столбизма к ошибке.

Однако вернемся к совокупности фактов, подтверждающих наши соображения. «Демон», несомненно, принадлежит золотому фонду русской культуры, но малоизвестен в западных странах. Даже великому итальянскому баритону Титто Руфо, блестяще исполнявшему заглавную партию на русской дореволюционной сцене, не удалось добиться постановки этой оперы в Нью-Йоркском театре «Метрополитен-опера», не говоря о театрах с меньшими финансовыми и творческими возможностями. Поэтому нельзя ждать, что, попав на Столбы, итальянец или француз вспомнит указанное произведение. У иностранных граждан возникнут другие образы. Так, итальянский турист мог бы вспомнить оперу А.Бойто «Мефистофель», французский — «Фaуcт» Гуно (но не «Кармен» или «Вертер»). Однако, проникая дальше в свою проблему, мы встречаемся с глубочайшими особенностями национальной психологии. Наша страна преимущественно равнинная. Горы в ней скорее исключение, чем правило. Именно их исключительность, надо полагать, многократно усиливает их воздействие на психику человека, особенно молодого. Хрестоматийно известен пример Лермонтова, попавшего на Кавказ впервые в одиннадцатилетнем возрасте. Но будут ли Столбы производить такое же сильное впечатление на выросших в горах жителей Австрии, Швейцарии и им подобных стран?

Сейчас, когда железный занавес рассыпался, и Столбы вот-вот столкнутся с потоком иностранных туристов, открываются впервые возможности для проверки наших утверждений. В порядке дня теперь разработка исследовательской документации: программ интервью, анкет и т.п. Причем отрицательный результат, как говорят в науке, тоже результат. Если он будет получен, то возникнут новые вопросы, например, о влиянии национальной культуры на интеллектуально-эмоциональную переработку информации о Столбах в зависимости от иерархии ценностей, присущей национальной психологии.

Отвлекаясь от перспектив нашего исследования, обратимся к практике. Известны случаи, когда постановка популярной оперы становилась событием культурной жизни лишь потому, что осуществлялась в нетрадиционном месте. На весь мир прогремела постановка «Аиды» в Египте на фоне пирамид. Haши телезрители не так давно смотрели «Отелло» в древнеримском театре под открытым небом. Почему бы красноярцам не стать в ряд инициаторов подобных оригинальных постановок, поставив «Демон» на Столбах. Нет другой оперы, которая полнее исчерпывала бы эстетический потенциал прилегающего к городу ландшафта. Наш театр оперы и балета имеет сильный творческий коллектив, авторитет у зрителей и не лишен чувства профессиональной гордости, о чем свидетельствует первая постановка оперы «Гамлет» Ю.Слонимского, а также ознакомление публики с забытыми произведениями (например, «Дон Прокопио» Ж. Бизе). В нынешних государственных границах наша страна не имеет другого оперного театра, который бы имел более благоприятные природные возможности для реализации обсуждаемой идеи. Отсутствие же в России зародившейся в Средиземноморье традиции для людей, склонных к дерзанию, — не помеха. В свою очередь осуществление предлагаемой постановки не может не вызвать соответствующей резонанс в средствах массовой информации. И быть может энергичные продюсеры подхватят почин красноярцев и поставят «Жизнь за царя»" Глинки у стен Ипатьевского монастыря, «Псковитянку» — в Пскове, «Снегурочку» — в родных краях Римского-Корсакова. Остановка за «малым». Прежде всего надо поставить в нашем театре «Демон», кстати, давно обещанный красноярцам.