Яворский Александр Леопольдович

Столбы. Поэма. Часть 30. Каин и Авель

Две думы часто нас терзают
Одна другой наперекор,
Они порой с пути сбивают
Входя друг с другом в смертный спор.

Так и в природе сплошь да рядом
Начала разные в одном,
И то не кажется не складом
Пока не грянул где-то гром.

Тогда лишь выйдет из покоя
Комок случайных этих друз,
Порвется сразу сам собою
Их неустойчивый союз.

Не скажу я по чьему старанью
Окрестили в камнях две стены
И библейское дали названье —
«Каин-Авель» — они названы.

И стоят они так, как стояли,
Вызывая невольно у всех
Удивленье: зачем так назвали,
Иль порою лишь сдержанный смех.

Я случайно забрел в те каменья,
Оглядел их подробно кругом.
Я составил особое мненье:
Не в названьи здесь дело одном,

А в той мысли, что то освещает.
Ей хотели, конечно, сказать,
Что природа покоя не знает,
То, о чем нам дано лишь мечтать.

Каин-Авель — два брата по крови,
И один скульптор выбрал гранит,
Чтоб на этой холодной основе
Сделать братьев немой монолит.

И удача его провожала —
Два куска обратились в людей,
И сбылось то, о чем так мечтала
Мысль в часы вдохновенных ночей.

Протекли быстротечные годы,
Время стерло с камней навсегда
Все искусство могучей природы,
Не оставив резца и следа.

Только два постамента к фигурам
Здесь о прошлом еще говорят,
И о том каковы их натуры
Может вам подсказать зоркий взгляд.

Вот один постамент неуклюжий,
Сам собой в нем ответ на вопрос —
Что на нем стоял Каина дюжий
И тяжелый и мрачный колосс.

А другой отшлифованной глыбкой,
Небольшой по размерам; на нем
Авель с ангельски кроткой улыбкой
С созерцательным нежным лицом.

Вот и все, что осталось потомкам,
Вот и все, что на мысль навело
Дать названье и смело и громко,
Остальное быльем поросло.

И лежал я у этой руины,
И то время себе представлял,
Представлял те былые картины
Когда камень в резце оживал.

Под резцом всемогущей природы
Возникал и ломался гранит,
И подручные ветры и воды
Изменяли его прежний вид.

И невольно вглядевшися в плиты
Я заметил их пестрый узор,
Вот рисунок веками расшитый,
Самотканный природы ковер.

Полевых шпатов матовый розан,
То что глину в разрухе дает,
Где-то кварц не щедро разбросан,
Блеклым блеском похожий на лед.

И искрясь, и луной отливая,
Веселит однотонный гранит
Бурой гранью под солнцем играя
Смоляной, слюдяной биотит.

И как черною тушью крапленый,
Розоватый в основе тот щит,
Роговою обманкою жженый
Он совсем приобрел пестрый вид.

И подумал я, глядя на камень —
Вот он пестрый узор отчего,
Вот что дал ему тартара пламень,
Вот — богатство и бедность его.

Здесь пески, здесь и глины родятся,
Все из них у гигантских Столбов,
И не даром граниты гордятся,
Что ведь в них матерьял городов.

Но противны по духу друг другу
Полевой шпат и кварц на камнях,
И плохую друг другу услугу
Их союз создал в наших Столбах.

Они разны по сжатию в холод
И различно расходятся в зной.
Зима-лето, ночь-день — точно молот
Разбивают их тело собой.

И из твердой могучей породы,
Из тех пестрых гигантов камней
В изменениях вечных природы
Получилися груды щебней.

И в конечном щебней тех дробленьи
Отложилися глины, пески,
Два различных в природе стремленья —
Царство радости, царство тоски.

Где песок там и сухо — отрада,
А где глины — там сыро всегда,
И болото, и грязь, и досада,
Не пройти через них никогда.

Каин-Авель — основа природы,
То ее «Да» и грозное «Нет».
Два начала и две антиподы
Это то, что дает жизни цвет.

В этом правды святой воплощенье,
Это то, что в движеньях живет.
Каин-Авель в своем превращеньи
Это то, что чарует, зовет.

И когда о покое мечтают,
О чудесной немой тишине,
Это также как день провожают,
Чтобы ночь рассказала о сне.

И поднявшись на Каина место
Я как зло мировое стоял,
В позе, мимике, в статике жеста
Я невольно ему подражал.

Но спустившись пониже на камень
Я задумчиво сел на него,
Точно Авеля ангельский пламень
Передал мне постамент его.

Но уйдя далеко от каменьев
Я задумчиво сел у ручья,
Под его неуемное пенье
Я вернул свое прежнее «Я».

В этом «Я» есть и Авель и Каин,
Они свойственны каждому «Я».
Я в нем только случайный хозяин,
А в основе их жизнь не моя.

17.09.45

Author →
Owner →
Offered →
Collection →
Яворский Александр Леопольдович
Павлов Андрей Сергеевич
Павлов Андрей Сергеевич
А.Л.Яворский. Столбы. Поэма

Другие записи

1926 г.
Этот 1926 год Каратанов начал на Столбах, где он пробыл с 3 по 8 января. Отсюда на лыжах со своим другом Яворским он сбегал к долине Калтата, где они измеряли гигантскую лиственницу, недавно упавшую. Художника заинтересовало это мощное дерево, возможно ровесник события на Енисее — постройки Красноярского острога 1628 года. Он долго стоял над...
Байки. Наскальное
Стремление оставлять следы на скалах коренится глубоко в природе человека. И не только сапиенсы этим занимались, но даже и неандертальцы. Рисунки древностью в 30-40 тысяч лет представляют величайшую культурную ценность. А что же на Столбах? Все ли надписи — вандализм или есть исключения? Про «Свободу», «Ферму», инициалы первых обитателей «Чернышёвки», чёрные рамочки,...
Сказания о Столбах и столбистах. «Идея»
Изба эта появилась в те славные 60-е годы, когда, хлебнувший первые глотки свободы, наш красноярский народ кинулся во все дела, где было интересно. По стране люди кинулись в туризм. У нас на Столбах начался очередной «Золотой век», который, несмотря на все колебания и кувыркания, иногда в чем-то проявляется и сейчас. Так...
Сказания о Столбах и столбистах. Абреки в «Нарыме»
Летом 1960 года начали мы ходить на «Cтолбы». Учились лазить, наблюдали столбовскую публику, очень колоритную и разную. Видели мы часто на скалах и под скалами дружную компанию, явно выделяющуюся из остальной столбовской братии. Молодые, чуть постарше нас парни, здоровые, веселые, одеты в красивые расшитые бисером жилетки с пиковым тузом...
Feedback