Итак, до 1917 года мы останавливались на своей площадке, именуемой «Карьером». Отвлекусь немного в сторону и скажу о себе.

Февральская революция 1917 года застала меня на военной службе, которую я можно сказать анекдотически прослужил в ближайших на восток от Красноярска местах. Начал я рядовым одиннадцатой роты шестнадцатого сибирского стрелкового полка в Канске, где мы стояли за городом в землянках. Вскоре меня перевели в конный запас, а затем к воинскому начальнику в Нижнеудинск. Здесь я захворал и был направлен в Иркутский военный госпиталь /какое-то желудочное заболевание/. Из Иркутского госпиталя по выздоровлении снова в Нижнеудинск к воинскому начальнику. Воинский решил отправить меня в школу прапорщиков, но я решительно отказался и рассвирепевший начальник приказал направить меня снова в Канский конный запас. В это время у меня украли шинелку и я, выполняя поручение, в большой мороз пошел в одной гимнастерке в город на почту и, переходя Уду, заболел воспалением среднего уха и вместо полного запаса попал в Канский лазарет. Затем конный запас и снова в свою одиннадцатую роту. Февральская революция — и я депутат от своей роты в совдеп. В мае после какой-то комиссии меня освобождают от военной службы и я вновь появляюсь в Красноярске после девятимесячного блуждания из одной воинской части в другую.

Революция всколыхнула всех и «Столбы» временно отошли в сторону, хотя мы по-прежнему как будто регулярно ходили, но, видимо, не в каждую субботу. К этому времени на площадке уже осталось мало членов нашей компании. Жизнь, как и всегда, сумела растасовать людей, а с некоторыми друзьями разлучила и навсегда.

С другой стороны к нам влились новые компаньоны, и компания преобразовалась в новую, так называемую «Четвертую Каратановскую». Основу новой переформированной компании теперь составляют: Яворский Александр, Роганов Арсен, Морозова Анна /из старых/, Нелидовы Николай и Александр /из новых/. В таком составе мы встретили 1918 год. Задуманная еще в 1912 году избушка в этом 1918 году по решению нашей новой компании должна быть построена. И вот однажды в мае месяце, вооружившись до зубов строительным инструментом, мы пришли на «Столбы» и стали спускаться от Четвертого к нашему карьеру. На прошлой неделе мы тоже были на карьере. Что за чудо? На карьере выложено и связано одно звено из четырех обсеченных бревен. Что такое? Кто это у нас вздумал строиться? И как это совпало с нашим намерением. Развели костер, стали варить чай и продолжали недоумевать и обсуждать случившееся. Это сразу как-то выбило нас из колеи, и мы решили ждать.

Долго ждать не пришлось. Только попили чай, как со стороны «Фермы» показался какой-то человек. Мы долго не разгадывали шедшего, это был один из основателей стоянки «Ферма» Костя Климов.

— Чьи бревна?

— Мои. Позавчера принес, вчера связал.

— А ведь мы пришли сами строить избу.

— Ну и стройте. Я так, от нечего делать начал строить. Давайте стройте.

Так положенное Костей звено и дало нам размер избушки. С этих пор не проходило недели, чтобы мы не строились. Обычно строительство начиналось сразу по приходе на Столбы в субботу и продолжалось все воскресенье до самого отхода. Кто имел свободное время в другие дни, продолжал работать один. Лазали теперь мало, надо было спешить с избушкой. Главным верховодом был у нас Арсен. Он строитель по специальности, ему и карты в руки. Работали главным образом: Арсен, я, оба Нелидовы, а Анюта готовила нам еду и кое-чего помогала в стройке что полегче. Лес брали здесь же в хребте, выбирая лесины так, чтобы не было заметно порубки. Больше всего взяли леса у подошвы горы вблизи ручья. Приходилось таскать на себе тяжелые, сырые бревна, подтаскивая их снизу к постройке. Охота пуще неволи и мы таскали.

Незаметно в работе прошло наше короткое лето, настала осень и к 8 сентября избушка была готова. Это число мы стали считать юбилейной датой нашей избушки. Открытие праздновали пышно, с пирогом и арбузом. Было и возлияние. Последним мы не увлекались, и у нас было весело и по-семейному хорошо. Конечно, были и песни, ведь без нее ничего не делается. Были и гости из соседних стоянок.

Наша избушка, носившая сначала название «Косогорки», а позднее «столбушки» была на Столбах по счету четвертой. Первая — избушка лесорубов у Четвертого столба, вторая — Чернышевская у Третьего, третья — избушка Безнасько под Прадедом и четвертая — наша. Даже трудно сказать чья избушка была построена раньше братьев Безнасько или Косогорка? Ясно только одно, что обе эти избушки строились одновременно. Три первые избушки давно отошли в вечность и к сегодняшнему дню /1960/ осталась одна Косогорка, получившая новое название Нелидовка.

Строительством избушки, как я уже говорил, руководил наш старший компаньон Арсений Иванович Роганов. Нам мало смыслящим в этом деле и более молодым попадало от него и нередко даже за неисполнение самых примитивных требований техники и за неумение обращаться с самыми примитивными орудиями производства. «Как голову держишь, перемени руку, не бросай топор на землю» — командовал и подавал реплики Арсен. Оказывалось, что с таким обычным инструментом, как топором надо было обращаться по правилам, как со всяким другим. И это оказалось верным. Мы, молодые, не желая сдаваться, иногда перечили Арсену и на его вопрос: «Ну кто так держит топор?» Отвечали: «Я так держу». Нас возмущала муштра Арсена, а его наше неумение: «Вот оно и видно, что ты так держишь» — говорил Арсен и продолжал свою работу. Приходилось слушаться старшего.

Основными орудиями были: два топора, долото, пила. К ним стараниями и умением Арсена добавились: рейсмус, шнур, головешка и барец. По сочиненному тут же рейсмусу Арсен умело притирал верхнее бревно к нижнему, обтесывая по шнуру он ловко выправлял кривые бревна и если бревно сначала не ложилось, то после обработки оно уже не выпирало ни в середине ни в концах. Была вага и не одна, она спасала нас от лишних нагибаний и сохраняла силы. Словом, работали во всеоружии, а Арсен за время стройки не снимал с рук лосевых рукавиц, чем также отличался от нас голоруких неразберих. В общем, все мозоли, занозы и сера за время стройки достались нам за наши старания. Арсен только улыбался и говорил: «А в рукавицах-то неплохо». Особую хитрость проявил Арсен в устройстве двусторонней дверной деревянной ручки. Прежде всего, он выбрал время, когда мы ушли куда-то, видимо, полазать по Столбам и за это время успел вделать в дверь эту самую ручку. По приходе мы долго осматривали эту чудо-ручку и никак не могли понять как он ее просунул через дверь. Сколько мы не допрашивали, он так и не открыл нам этой строительной тайны. Да и не одни мы дивились этой ручке, ее с любопытством всегда осматривали все приходящие к нам соседи и гости.

Два окна избушки на юг и восток имели размер трех настинок 13×18 см, что давало возможность быстро их заменять в случае поломки уже отмытыми и припрятанными вблизи избушки запасными. Печка была сделана Аресеном из старого железа, это чтобы ее кто-нибудь не украл, хотя в то время воровства почти не было на Столбах. Это Арсен выдумал в порядке профилактики. Крыша была односкатная из осинового желобника. Изба не имела замка, а это обозначало, что в отсутствии хозяев ею можно было пользоваться первому пришедшему, так оно и было. На нарах, которые были во всю заднюю стенку, лежа на спине помещалось шесть-семь человек в зависимости от комплекции. Как селедки в бочке вмещалось одиннадцать, но порой избушка принимала на ночлег и за двадцать, тогда использовался и пол и поднарье. Стола не было, им служили те же нары. Началось вхождение в компанию разных нестроительных лиц. Еще во время постройки к нам заглядывали два неразлучника художники Вощакин и Лекаренко. Сидя около нас, они шутя говорили: «Давайте, давайте стройте, а мы будем жить на готовом». Так оно и вышло и мы, конечно, не протестовали. Стал чаще ходить к нам наш общий любимец Митя Каратанов. Пришли из других компаний разные хорошие знакомые, и избушка сделалась пристанищем ни одному десятку столбистов и их случайных спутников-гастролеров.

Вот далеко не полный список наиболее часто бывавших у нас лиц:

Роганов Арсений Иванович — Арсен.
Яворский Александр Леопольдович — Саша и все от него производные.
Нелидов Александр Николаевич — Саша -«-
Нелидов Николай Николаевич — Коля, Николай -»-
Морозова Анна Николаевна — Анюта, Анна -«-
Горбунова Надежда Матвеевна — Надя -»-
Овсянникова Евдокия Ивановна — Дуня -«-
Шапир Вера Матвеевна — Верка.
Гобова Наталья Иосифовна — Тальча.
Пирожников Иннокентий Леонтьевич — Кенка.
Лотоцкая Вера Георгиевна — Вера.
Сургугская Таисья Димитриевна — Тася.
Сургутская Мария Димитриевна — Мария.
Курганов Анатолий — Анатолий, Дуй те горой.
Фефелова Анна Константиновна.
Манюков Георгий.
Власова Вера — Вера.
Пирожников Петр Леонтиевич.
Шаньгина Валентина Петровна — Валя.
И многие, даже очень многие другие.

Как везде и всюду состав компании постоянно менялся в зависимости от всяческих обстоятельств, порой совершенно непредвиденных. Основным ядром все же были строители избушки и их более близкие друзья. Говоря о нашей избушке, нельзя не остановиться особо на Арсене, что я и хочу здесь сделать, ведь все-таки это фигура яркая и своеобразная. Арсен появился на Столбах в 1908 году почти сразу же по приезде в Красноярск из Забайкалья. В этом же году он попал в нашу Третью Каратановскую компанию, что тогда стояла под «Щей» Четвертого Столба. Родился он на Алтае, где был преподавателем труда в горном училище, что дало ему большую практику. В детстве он потерял родителей и жил с бабушкой. Нужда научила его быть бережливым и аккуратным, и эта привычка сохранилась у него на всю жизнь. Позднее он перешел на работу в переселенческое управление и со всякого рода изысканиями много интересных мест объездил, сначала по Забайкалью, а затем по Приенисейскому краю. В последние годы он работал в системе коммунального хозяйства в разделе строительства. Во время войны 1914-1917 годов он, как специалист-дорожник, участвовал в строительстве дороги от Закавказья к озеру Ван. В 1937 году он был репрессирован и не вернулся.

Арсен был хорошим умельцем и все что бы он не делал он всегда делал только на отлично, добротно, прочно и даже красиво.

А мог он делать многое. Вернее чего он только не делал, как из любви к процессу работы, а также по необходимости. В каждом трудовом процессе у него было все рационализировано. Из отраслей труда ему были знакомы разные. Достаточно упомянуть, что он был плотником, столяром, кузнецом, слесарем, инструментальщиком, электромонтером, портным, сапожником. В этих отраслях у него был большой опыт и сноровка, а главное культура труда. Жизнь это труд. И в этом труде он всегда добивался совершенства. Приспособить, переделать это для него было обычным. В его костюме, вещах, помещении все предусмотрено, смонтировано, выверено, рассчитано и сделано им самим. Физически Арсен был очень сильным человеком, очень приспособленным ко всякого рода неблагоприятным обстоятельствам. Чаще всего своей приспособленностью он как бы предупреждал все неблагоприятное и всегда был готов встретить, как говорят, грудью.

Роста Арсен был выше среднего, широкоплеч. Обладая красивой фигурой, он никогда не позировал и не показывал силу. Кудрявая, правильно построенная голова с рыжеватыми волосами крепко сидела на его могучей шее, придавая всему облику Арсена импозантный вид. Серые большие глаза, усы с подусниками, всегда открытая грудь и слаженный, как пришлифованный костюм дополняли общее впечатление этого всесторонне интересного человека.

В то время, когда у всех нас на плечах были мешки или обычные рюкзаки, рюкзак Арсена был особенный, он был на алюминиевых санках с широкими заплечными ремнями и сидел на спине так, что передавал всю тяжесть на весь корпус. Его он приобрел из завезенных в Красноярск нескольких штук какой-то иностранной фирмой, пришедшей к нам морским путем через устье Енисея. Заплатил он за рюкзак по-новому времени бешеные деньги — 8 рублей, зато таскал в нем всегда большие тяжести. Особенно тяжелы были фотопластинки, которых в дальние походы Арсен набирал несколько дюжин. Если сюда прибавить три аппарата, которые были не редки у Арсена в походах, то вместе со всяким съедобным и одеждой это будет достойная выкладка для такого здоровяка. Поднять с места его рюкзак было трудно, но на плечах он не казался таким тяжелым, так хорошо он был продуман изобретателем. Арсен сразу учел преимущества рюкзака и не поскупился на покупку. Любил Арсен ножи типа одностороннего кинжала, их он мастерил сам, начиная от закалки клинка и кончая ножнами, с резьбой по дереву или кости. Отточенный под бритву нож скорее служил украшением, чем предметом обихода, во всяком случае, им не позволялось резать ничего съедобного. Обычно нож висел прикрепленный через ремень на опояске слева. Этих ножей Арсен делал много и снабжал ими нас. Бывают такие любители холодного оружия и одним из них и был наш старший товарищ Арсен. Все что было нужно в походе у Арсена, кроме рюкзака, было сделано или приспособлено им самим.

Любил Арсен ошарашивать нас каким-нибудь новым съедобным продуктом, приносимым из дома в Столбовскую избушку, вроде печенки, сваренной куском в воде с лавровым листом, корицей и гвоздикой. Печенья у него имели свои особые названия: халдыбрики, финтифрюги, растопыры, цыганята. Я умышлено остановился на Арсене как на интересном и оригинальном человеке, так как в нас он был не повторим, у него много своего особого. По характеру он был несколько грубоватым и упрямым, и свернуть его с высказанного мнения иногда было совершенно невозможно, даже если он порой был и не прав, а если он и сдавался, то как-то незаметно для себя и вдолге. Даже эта черта характера не мешала нам дружить и бродить как близь Красноярска по его замечательным окрестностям, так и совершать более далекие поездки. Лично я был вместе с Арсеном: по р.Кану от Канска до устья, на Манских озерах, по Мане от Нарвы до устья, на Боровом в Акмоле. Вот краткая характеристика Арсена. В дальнейшем я между строк скажу кое-что и о других членах нашей избушечной компании.

А.Яворский

ГАКК, ф.2120, оп.1., д.59