В северном развале 2-го столба в хаотически разбросанных огромных камнях, обосновалась в 1911 году, стоянка столбистов, носившая гордое название «Беркуты». Это была одна из лучших скалолазных стоянок того времени. Создавалась она не сразу и значительно раньше. Лично я, как один из основателей стоянки, бывал на столбах, когда еще не заросло пепелище «Чернышевской избушки» — у третьего столба. Из-за выезда, первоначально в деревню учительствовать (выдержал экстерном по окончанию городского училища), затем в связи с переходом на железную дорогу, телеграфистом на ст.Зима — у меня получился некоторый перерыв в посещении Столбов. Весной 1910 года я возвратился в Красноярск и вновь побывал на столбах. Они мне тогда еще больше понравились, особенно сохранившаяся простота, товарищеское отношение, гостеприимство.

На следующий раз мы пошли уже вдвоем с другом Леушиным Николаем — слесарем железнодорожных мастерских. Останавливались с ним у катушек 1-го столба. Вскоре с нами стали ходить братья: мой — Константин — рабочий затона и его Иван тоже рабочий. Затем к нам примкнули Сергей Плесовских и Николай Шахматов — учащиеся. С тех пор посещение Столбов каждую субботу у нас вошло в постоянную потребность. Некоторое время ходил на столбы и зять Леушиных — Алексей Загайнов, потом вскоре стали ходить сестры: С.Плесовских — Наташа Плесовских, Шахматова Зина, Надя Шапир, сестры Свищевы Нюра и Ага, Овсянникова Дуня. Все они учительницы. Это была передовая молодежь с жительством в районе б.Овсянниковского переулка, Садовой и Береговой улиц, ныне занятых территорией завода «Комбайн». Вот эта-то группа и является основателем стоянки «Беркуты».

Интересно, что, идя на Столбы первый раз речкой «Лалетиной’’, мой брат Костя, преодолевая последний подъем к 1-му столбу, хотя и нес всего только один топор, проклинал всех и вся, выдумавших ходить на столбы. Так тяжело ему было подниматься в гору, а потом его и всех нас уже не страшили крутые подъемы «Каштака» и самый трудный из них, как его скрестили «Пыхтун». Нам больше нравилось ходить именно «Каштаком», хотя там и труднее подъемы, чем Лалетиной, они перемежаются спусками и этим облегчается путь. Выйдя на хребет, тропа становится более ровной и к столбам подходить уже легко. Лалетиной же от самого Енисея тропа идет все в гору, по-сибирски говорят в «тенигус», а под конец при повороте к 1-му столбу, километр-полтора переходит в настоящий «Пыхтун» и, конечно, уставшему этот подъем особенно кажется тяжелым. Кроме того, от деревни Базаиха до Лалетиной путь в 2 км, тогда шел открытым местом и это тоже утомляло. Путь «Каштаком» к тому же более живописен.

Отдыхая на Столбовской 1-й видовке, у скалы «Первенец» ( см. прим. А.Л. Яворского ),можно любоваться и столбами и далями Саянского хребта. А со второй видовки городом Красноярск, опоясанным голубой лентой величественного Енисея. Лалетиной кроме мрачных скал «Чертовы пальцы» и однообразия изнурительного подъема, почти до самых столбов ничего не видишь. Зато на пути переходишь несколько ручейков, можно утолить жажду, чего «Каштаком» почти нет. Когда-то тропа проходила вдоль р.Лалетиной, тогда видна была вся ее цветущая долина, позже тропу проложили выше по лесистому склону, долина не стала видна и путь стал однообразен. Только на самом подходе вырисовывается 1-й столб и «Дед».

Постоянной остановки у нас еще не было. Некоторое время останавливались у катушек 1-го столба, затем у 4-го под «Щей» к этой надписи — котел с паром и ложками, написал в 1910 году Сергей Плесовских. Остановка эта далеко от воды, перекочевали не надолго под «козырек» 3-го столба затем останавливались и под 1-м и 2-м столбами. Компания все росла. Стали ходить Яновские — Владимир и его сестры Феня и Валя, и Костя Шапир. Тогда и решили определиться уже, как вполне оформившаяся компания столбистов, избрав себе постоянную стоянку и кличку. Стоянку обосновали, как уже упоминалось в 1911 году, в развале у 2-го столба, под камнем с нишей и назвались «Беркуты». Первоначально было предложено мною назваться «Кондор» , но это слово было признано неудобопроизносимым и с общего согласия основателей было принято более простое, не меняющее значения и понятное название «Беркуты», что и было написано крупными буквами в нише камня. Название «Беркуты» вполне гармонировалось с окружающей обстановкой высоких суровых скал, доступных этой гордой породе птиц. В нише под камнем соорудили нары на 10-12 человек, настелили мха и травы. Тут же столик, сидения, неподалеку очаг, и стоянка готова. Сколько было романтики вокруг. Густые заросли травы и кустарника, громадные сосны и скалы, гряда огромных камней, поросших мхом и лишайником, узкие едва заметны тропки. Отойдешь на 50 метров и не найдешь сразу стоянку, Первое время плутали даже сами основатели. Сливаясь с общей массой заросших лесом, кустарниками, мхом громадных камней наша стоянка была незаметной, пока к ней не подойдешь почти вплотную. Этот камень для стоянки был выбран не случайно. По карнизу его проходил дугообразный уступчик, густо поросший мелким кустарником и мхом. Он-то и служил естественным двухсторонним скатом дождевой воды (концы его видны, см.ф/снимок).

С течением времени мох и кустарник были частично вытоптаны, а остальное необдуманно, ради шалости, стащено совсем, и потоки дождевой воды, ничем не задерживаемые, перекатываясь через оголенный уступчик, стали подтекать под нишу и попадать на нары. Тогда уже ничто не могло спасти нишу от подтекания. Ни придуманная кем-то покраска широкой полосы по карнизу, ни другие методы. Получилось хорошо для выступлений и пляски и плохо для спанья на нарах. Чтобы было теплее в холодные ночи осени и на зиму (ходили иногда и зимой — см.ф/снимок) нишу одно время заделывали плотной стенкой с дверью. Весной стенка убиралась. Почти каждую зиму нами делались небольшие денежные взносы для приобретения и обновления столбовского инвентаря: веревок, ведер, котлов, чайников, топора, пилы и т.п., завели даже ушат для воды. Все это сосредотачивалось у Леушиных и с первым выходом уносилось на столбы, а когда оканчивался сезон, все пряталось в камнях до весны.

Но вот с осени 1913 года под нашим камнем в нише, поскольку она заделывалась стеной, поселились каменотесы, из базайских крестьян. Они научились этому трудоемкому делу у заезжих, в конце прошлого столетия, когда строился железнодорожный мост через Енисей, итальянских каменотесов, во главе с Джузеппе Редельфи. Жили они всю зиму. В числе их, к сожалению, оказались и такие, которые обшарили все наши тайники и похитили почти все спрятанное нами имущество. На память нам они оставили на одном из камней против нар надпись: «Изосим Воротников — каминатес». Классическая надпись, ничего не скажешь. Лежа на нарах, мы ее обычно читали: и за сим Воротников. В поход на столбы обычно сговаривались в городском саду в пятницу. Распределяли, кому что взять или купить и в субботу после работы, группируясь или у нас или у Леушиных, направлялись к ручью «Гремячий». Там садились в лодку и переправлялись через Енисей — к Базаихе и дальше шли на столбы «Каштаком» или «Лалетиной.

Незабываемая картина эта переправа в лодке загруженной до самых краев. Лодочник, добродушный бородач, из базайских крестьян Вагин и мы озорные, с шутками, смехом и песнями, на манер волжской ватажки, забыв обо всем и о том, что нас при малейшей неосторожности захлестнет могучая волна Енисея и вместе с лодкой проглотит в свое бурлящее чрево. В июньский разлив он особенно свиреп. Кое-кому было и страшновато, но делать было нечего — сидели притихшие, поеживаясь от страха, других ведь переправ в те времена не было.

На столбах все продукты шли в общий котел и Н.Леушин, а иногда и я, с непременным помощником Дуней Овсянниковой вступали в свои права кашеваров и кулинаров, да еще и каких. Они нередко угощали нас не только хорошими щами, но и блинами и пельменями. Тесто и фарш брались из дома.

Вот так создалась столбовская компания «Беркуты», существовавшая много лет и переходившая по традиции по возрастной нисходящей в других поколениях.

Компания продолжала расти. Постоянно стали ходить мои сестры — Татьяна и Наташа и брат Ваня, сестра Леушиных Лена, Ганя Туговиков, Лена Потехина (Алена), Иннок-Пашенков, сестры Николаевы, Дурновы, Пана Межевых, Дуня Овчарова, сестры Анисимовы, Белинская, Демина, Люся Крылова, Мария Фомина, Мария Гумарова, Поляковы Мария и Михаил, Соколова Ксения, Нелидовы Федор и Василий, Кузнецовы Мария и Александра, Миша Шапир, Лютька Добранец и др. Некоторые считают, что в число основателей нашей компании входили Павел Герага — коряжина и Семен Горбунов. Это неверно. Оба они ходить стали в нашу остановку только после 1912 года. Герага вообще-то ходить на столбы начал с 1910 года, в компанию «Карапеты», остановка «Сакля». В том же развале камней 2-го столба, несколько выше нас и «Голубых». Перекочевал он к нам в 1913 году, а с 1915 года и вовсе перестал ходить на столбы. Тоже и Семен Горбунов. Оба были призваны на военную службу первой мировой войны.

Гостями у нас изредка бывали Плесовских Порфирий, Семенов Василий, Лиза Боброва и др. Из компании «Волки» частенько бывал у нас В.Клюге, братья Безнасько и основатель «Сакли» Анатолий Байкалов — студент, бывший на столбах еще во времена «Чернышевской избушки». Он много рассказывал об истории столбов, о избушке и ее посетителях, о надписи «Свобода» и т.д. К сожалению, многое из его рассказов уже утратилось из памяти. Володя Клюге называл Надю Шапир за ее живость и эксцентричность суфражисткой и эмансипированной, а Иван Леушин, как обычно, переиначил и звал ее эмалированной и не потому, что он не понимал разницы, как могли подумать некоторые, а просто ради шутки и смеха. Таков уж был неутомимый весельчак, шутник, балагур и частушечник Иван Леушин. Володька Клюге, тогда еще гимназист любил подзалить о разных столбовских небылицах и особенно припугнуть трусливых девчат, бывавших на столбах впервые. Страшно, но интересно. И они взвизгивали, а все равно просили его рассказать что-нибудь страшное, вроде встречи с медведем, одичавшей кошкой, призраками в камнях и т.п. Чего только не выдумает досужая столбовская фантазия. Подобные рассказы вообще характерны для того времени и велись они почти на всех стоянках.

Вслед за «Беркутами» компании стали быстро расти и располагаться больше в этом же развале 2-го столба. Названия компаний были также близки к окружающей природе: Орлы, Соколы и др. (стоянки их были под самым Садиком).

Но были и с такими названиями, которые никак не вязались с природой и были отражением чего-то не нашего, но упорно вползавшего в нашу действительность извне, например: «Танго» носившие оранжевые рубашки, или «Голубые» ходили в голубых рубашках. «Беркуты» никаких костюмов не выдумывали, ходили в обычной одежде, попроще. «Беркутовский» камень существует и сейчас (см.ф/снимок), сохранилась и надпись «Беркуты» в нише, а вокруг ее и прозвища основателей: «Паленый», «Шило» — Леушины, «Идея» и «Пуля» — я с братом Костей, «Ворчун» — Н.Шахматов, «Протопоп» — С.Плесовских, «Заноза», «Задира» — Шапир Надя и Костя, «Одеяло» — Г.Туговиков, «Вяземский пряник» — Дуня Овсянникова, «Незамай»- Дуня Овчарова, «Киска» — Ксения Соколова, «Иланский Институт» — Наташа Плесовских — учительствовала на ст.Иланская.

Клички эти имели для каждого свое значение и давались в ознаменование какого-либо события, или личной особенности. Например, «Паленый» — сжег спину у костра, «Шило» — острый на язык, «Идея» — придумывал что-нибудь новое, «Пуля» — любил соврать, слить пулю, «Протопоп» — запевало бурсацкой эктении, «Ворчун» — постоянно на что-нибудь ворчал, «Задира», «Заноза» — любили придраться, «Одеяло» — принес ватное одеяло, «Вяземский пряник» — привезла пряники из Вязьмы, «Иланский институт» — за серьезность, резонерство и нравоучения, " Незамай" — любила говорить это слово, когда к ней приставали ребята с дурачествами, «Киска» — носила имя Ксения — первые две буквы КС и послужили поводом назвать ее КС..КС..

Самый расцвет «Беркутов» как столбистов был в период с 1910 по 1919 год, когда они славились лучшими скалолазами и открывателями новых ходов на самые недоступные места скал. В этот период они дважды демонстрировали свое искусство скалолазов и были засняты на к/пленку. Кем производилась эта съемка уже забыто. Лазали на 2-й столб давними ходами -«Сарачевкой» и «Свободой». Первый ход увековечил имя разбившейся гимназистки Сарачевой, второй назван так потому, что ведет к упомянутой уже знаменитой надписи «Свобода».

До нас на 1-й столб было три хода: «Катушками», «Колоколом» и самый простой, но очень грязный — «Трубой». Его мы впоследствии завалили и открыли лаз «Шахтой», но и он оказался не чище «Трубы» и был заброшен. На верхушку колокола до нас никто не лазал, первыми слазали «Беркуты». Открыл его первым Н.Леушин. Колоколом называется этот камень потому, что, если по нему ударять ладонью он звучит, как колокол и если крикнуть «кто украл хомуты», то звук, дойдя до скал 2-го столба, вернется обратно эхом «ТЫ». (см. прим.Б.Н.Абрамова № 6 )

Лаз на вершину колокола очень трудный и опасный. Метров 8-10 надо лезть ращелиной в расклинку, затем по верху по узкому открытому карнизику, напоминающему неглубокую щель. Его долгое время не могли преодолеть другие столбисты. «Беркуты» первыми преодолели лазы: на «Перья» не со стороны «Львиных ворот», там это не трудно, а непосредственно ращелиной между перьев, на «Стенку» и другие Манские камни.

Лезти ращелинами между перьев в расклинку очень трудно. В действии находится и спина и плечи и ноги и руки. Напряжены все мускулы и не всякий выдержит такой подъем в 10-12 и более метров по гладким и твердым стенкам скалы.

С нами соперничали «Голубые», основатели которых А.Яник, Д.Зорин и др. были тоже хорошими скалолазами. Они оставили о себе память открытием хода на 1-м столбе названном «Голубыми». Рядом с катушками — в обход их и потому легче и доступнее. Много позже славились хорошими скалолазами братья Абалаковы — ныне известные альпинисты. Одно время с нами соперничали и «Волки», но они с выбытием В.Клюге и Безнасько как-то поблекли, а когда перенесли свою стоянку под «Деда» и назвались «Главным штабом», то и совсем затихли, как скалолазы и открыватели ходов.

На 2-м столбе Н.Леушиным открыт ход прямо в «Орлиное гнездо» — «Леушинский ход», но этот «Леушинский ход», существующий и сейчас, оказался исключительно трудным и им, пожалуй, кроме него никто не пользовался тогда, не пользуется и сейчас.

«Беркуты» освоили лаз и на «Митру». Этот лаз и технически и физически трудный, требующий передвижения по карнизу на весу, мускульной силы рук, смелости и сноровки. Первым его проделал опять-таки Н.Леушин.( см. прим. А.Л. Яворского ).

Однажды о таком случае нам сообщил прибежавший впопыхах Л.Хаймович — Коромысло, что кто-то разбился, упав с «Митры» и «Беркуты», несмотря на усталость, пошли на выручку. Оказалось, что он только застрял в ращелине невылазно.

Лазать по скалам лучше в резиновых галошах. Они хорошо сдерживают скольжение на гладких камнях и катушках. Мы же с Н.Леушиным предпочитали лазать в кожаных ботинках. Они имеют то преимущество, что в них удобнее цепляться за кармашки, щели и неровности на скалах и при прыжках не так отбивались ноги. Но уж, если покатишься, то пролетишь, нигде не задерживаясь.

Однажды, поднимаясь на 1-й столб «Колоколом», я забег в ращелине и поворот несколько не рассчитал, центр тяжести, естественно, переместился, в спине получился прогиб и я покатился вниз, да так, что у ботинок ни одного каблука не осталось целым. Однако на ногах я устоял.

В галошах, например, на «Стенку» не залезть. Там по хребту довольно крутого двухстороннего склона надо лезть метров 5-6 спиной к камню, а затем быстро повернуться и ухватиться за ребро вершины ската. Трудность это только для передовика, а когда он преодолеет опасный скат, остальным подняться по веревке уже не трудно. Лаз этот действительно и трудный и опасный. Его из всех нас преодолел один Н.Леушин, отличавшийся смелостью, упорством и ловкостью. Когда он лез по этому скату первый раз, ноги срывались, и он скатывался несколько раз, девчата не могли на это спокойно смотреть, Особенно опасно при повороте у вершины, если не успеешь ухватиться за ребро, то уже никакая страховка не спасет. Покатишься вниз метров на 70 и, конечно, разобьешься, задержаться негде. Позже после многократных попыток вожак «Голубых» А.Яник тоже преодолел этот лаз, но говорят в дальнейшем уже больше не лазал на «Стенку».

Ох, эта «Стенка». И доставляла же она нам хлопот. Как не опасен лаз, а побывать на вершине охота. От только что описанного ската идет не менее опасный лаз к вершине. Девчата обычно поднимались по веревке, а на узком карнизике выставлялась страховка из ребят. И вот как-то не заметили, что поданная Наташе Плесовских веревка попала в щель, оказалась как бы под углом и когда она, ухватившись, натянула ее своей тяжестью, веревка естественно удлиняется и Наташа отклоняется навзничь на 20-30 см, вскрикивает и... Хорошо, что она не выпустила из рук веревки. Стоявшие на страховке с двух сторон я и Н.Леушин инстинктивно ухватили ее за ноги повыше ступни и так все замерли на несколько секунд... Веревка тяжесть выдержала и все обошлось благополучно. Только на ногах у Наташи оказались два синяка — браслеты от наших рук. Ну, а если бы она выпустила веревку или веревка оборвалась разрезанная о камни, тогда заказывай панихиду всем троим.

Какая же красота открывается с вершины и как интересна сама по себе верхушка «Стенки» в виде большого гнезда, сделанного вековой работой ветра, воды, солнца и мелкой щербинки сиенита. В этом гнезде, как в вазе, может уместиться 10-12 человек и сидя на кромке любоваться далями Саянского хребта на сотни километров. Только не со Стенки — она в дали. Вот эта-то красота и привлекала нас на столь рискованное лазание, а сознание преодоления неприступности скалы, спортивная ловкость и смелость, разве это не оправдывает риск «Беркутов» как скалолазов. Особенно таких, как Н.Леушин. Он подобно Горьковскому «Буревестнику», как бы реял над скалами, хотел самого трудного и познавательного, для разрядки кипевшей в нем спортивной энергии, человека-властителя природы. В преодолении труднейших скал он находил истинное удовлетворение.

К характеристике его считаю необходимым привести некоторые факты. По свидетельству старого столбиста и любителя природы А.Яворского, когда он проходил по «Бабскому Калтату», то видел на скале «Стенка» то черный, то красный флаги и так в течение всего лета 1917 года флаги сменялись. Шла как бы молчаливая борьба за цвета флага, и что, красный флаг ставил Н.Леушин, а кто заменил его черным анархическим осталось не установленным.

Не меньшие трудности представляют и другие скалы. «Перья», например, да и «Дед» тоже по своей неприступности не уступает вышеназванным скалам. Тот же А.Яворский утверждает, что Н.Леушин делал попытку забраться на скалу «Дед» с западной, нехоженой стороны и что после первой неудачи он не терял надежды осилить и этот лаз. Удалось ли ему сделать это осталось неизвестным, но уж если Николай что задумал, обязательно добьется своего. (см. прим.Б.Н.Абрамова № 7 ) Таков был неутомимый скалолаз Н.Леушин. Ему надо бы носить кличку не «Паленый», а «покоритель скал». Из него вышел бы такой же альпинист, как и Абалаковы.

Как видим, на большинство скал не всякий сможет подняться и тем более новичок. Пока не приобретешь навыки, не узнаешь хода, ни одни брюки издерешь, исцарапаешь руки и ноги и немало износишь синяков и ссадин на руках, спине, боках и плечах.