Как я испугался за Деньгина

С Володей Деньгиным я знаком лет сорок, причём когда мы работали инженерами-конструкторами в НПО «Сибцветметавтоматика», я знал, что он ходит на Столбы и не раз его там встречал, но что он мужик крутой и в альпинизме, и на горных лыжах, и в пещерах выяснилось уже после 2000 года, когда встречались уже не часто. Я обалдел, когда узнал, что он прилично старше и меня, и моего брата Жеки, который тоже работал в нашей конторе. Володя всегда выглядел очень неплохо.

Кстати, начинал я работать в НПО в дражном отделе, у начальника Обеднина Александра Константиновича, отца Кости Обеднина «Урода», к сожалению, не так давно погибшего. Теперь мне понятно, почему наш Шеф, известный столбист и альпинист, добродушно и благосклонно относился ко мне и к моим друзьям, тому же Роме Нагуманову, который пришёл со мной на Новый Год в ГорДК, где праздновало НПО, в брючках шириной 50 см понизу (он повыше меня), у меня они достигали всего лишь 47, хотя когда мы шли, раскорячив ноги по залу, у женщин иногда сдувало украшения с головы. Какие мы Чуваки увидите из фотографии.

Точно так же я потом узнал, что декан нашего механического факультета Караваев Аркадий Михайлович тоже столбист и поэтому относился и ко мне, и к подобным шалопаям благосклонно. Ну, а Лев Варламович мой командир по сопромату, который когда-то сказал мне и друзьям, что он нас разгильдяев научит сопромату, свои слова сдержал. Я ему сдал экзамен с восьмого раза, причём к этому моменту эпюры мог рисовать с закрытыми глазами. А до этого на вопрос: ну как? — ответ звучал так: ну, поучи ещё маленько. Нетривиально, что экзамен он назначил на 7 часов утра, как оказалось потому, что они собирались с Караваевым на Столбы в их избу, кажется, в Музеянку. Когда он, попахивая слегка перегаром, поздравил нас с успехом, я с радостью пошёл домой, но не дошёл, потому что меня встретили изрядно косые институтские друзья Сёма и Парамон с сумкой полной трёхлитровых банок с самодельным сухим виноградным вином, которое сделала мама Парамона. В старом доме, из которого они переехали в новый, оно стало бесхозным, и мы вполне законно обмыли мой экзамен так, что чуть не уехали в Усть-Илимск, в котором у кого-то из нас нашлась подруга. Хорошо, что сил на это уже не осталось. Но я-то начал не об этом.

Виталю Деньгина я видел пока два раза. Первый раз — в его три года. Володя привёл на Первый кучу народа, поставил Виталю на вершине недалеко от меня и помогал толпе подниматься наверх. Помню, мне очень понравилось спокойствие ребёнка. Стоит маленький мужичок, пальчиком ковыряет камень, ни капризов, ни страха. Второй случай комичный. Я тогда уже работал на Комбайновом заводе в отделе испытаний, и там у Тани Гордеевой, подругой которой Люда Суворкина, наша известная столбистка, альпинистка, скалолазка и т.д, и т.п, висел подаренный Людой календарь с восхождения на Хан Тенгри с изображением наших ребят альпинистов. Там присутствовала Люда, Костя Обеднин, тогда ещё живой, и... чёрт возьми, я чуть не обалдел, ну всё думаю, началось — Володя сделал пластическую операцию по омоложению. Оказалось всё проще, на меня с плаката смотрел Деньгин, но Виталий, конечно, очень похожий на папеньку. Ну, я думаю, возможны ещё встречи и в будущем. И конечно очень жаль, что мне не довелось познакомиться с их Галей.

Сейчас, когда жизнь уже идёт помаленьку к финишу обидно, что прошёл около многих хороших людей и нет чтоб остановиться, поговорить, а теперь уже и не с кем. Сейчас, когда идёшь на Столбы как подарок судьбы, если кого-то встретишь из «старичков», особенно мужиков. Кто погиб, кто спился, а кто не смог адаптироваться в капиталистическом дерьме, как Бурмата или Боб. Правда, бывают подарки судьбы типа, когда вдруг Алик Резвов съехал на горных лыжах от Слоника мне навстречу, причём так «резво», что даже поздороваться не успели. Жалко, что сейчас такие сюрпризы всё реже и реже.

Ах, эта свадьба...

Хочу внести немного позитива, описав свадьбу Вити Баранчикова. Виктор женился вторым после Ивановых Вити и Наташи. Женился он на Ирине, из наших девчонок, фамилию уже не помню. Свадьба игралась в Николаевке, естественно, весело, песенно и пьяно. Масса народу и друзей. Казалось бы ничего особенного, если б не последующие наши действия, которые ярко характеризуют наш стиль жизни, да и, по-моему, всех столбистов. Часам к одиннадцати ночи чего-то нам явно стало не хватать. Бесы начали переговариваться, шептаться и как-то само получилось, что решили продолжить свадьбу на Столбах, что махом и реализовали. Поскольку рюкзаки с едой и флакушкой стояли дома в готовности всегда, а 17-й маршрут до Столбов тогда работал неплохо, часам к двенадцати — часу ночи штурм Огнёвки и родной костёр, море песен под гитару, выпивона и потом на Деда, Перья, Первый, кто куда хотел, а главное мог.
Ну и хорошо, что никто ниоткуда не навернулся и не испортил нам праздник.

Напишу маленько о наших «лазунах», а то может показаться, что мы только бухали да распевали песни. Хорошо лазил Витя Баранчиков — Новый Авиатор, Митру и другие серьёзные хода на Первом, Втором и, конечно, без страховки. Очень хорошо лазил Слава Киля, Витя Иванов, Валера Бутылкин, Валера Штюрман, Вова Монька, Саня Хакимов, Володя Минов и наш тогдашний сынок, младший из всех, Вова Корнеев. О себе я уже говорил, но вот опишу моё единственное восхождение с «альпинистским» уклоном, причём уклон, сильно сдобренный алкоголем.

Короче, как-то проснулся я на стоянке как обычно рано, и чувствуя очень сильное похмелье, решил избавиться от него силовой программой. Набрав из снаряжа, лежащего около палатки Вити Иванова, кучу крючьев, скальный молоток, верёвку и пару алюминиевых коротких лесенок я быстренько, пока не остановили, пришёл к Деду. На задней от носа и правой по курсу части его подножия я уже давно приглядел щель метров 10, может больше, по которой и подался ввысь. Сначала всё шло нормально, страховка, самостраховка, нижние крюки выбиваю, как читал в книгах, и я закорячился метров на восемь-десять вверх. Видимо, против природы не попрёшь, у меня приключился острый приступ тошноты. Я надел обе лесенки на последний крюк, засунул в них обе ноги и стал между ними, извиняюсь, рыгать. Потом скинул вниз железяки и по верёвке через последний крюк, который возможно и сейчас торчит в Деде, спустился вниз и потом к стоянке. Никто отсутствия моего и снаряжа не заметил, чему я очень рад, потому что мой не свершившийся подвиг мог кончиться калошами по заднице. В принципе ничего крамольного и жутко нехорошего не произошло, но внизу, когда я лез, собралась группа зевак, глазевших на мои мытарства и что они по этому поводу подумали, я не знаю, может что я сильно устал, но больше я таким образом не экспериментировал и действительные альпинистские восхождения остались как нереализованные мечты. Но как говорится, какие мои годы, если я в 57 лет стал на горные лыжи, может лет в 68-69, заберусь на Эльбрус или ещё куда, может и с Жекой. Есть такая задумка. Тем более из Анапы эти горы ближе.

Гордыня, блин

В феврале 2009-го года, когда я ещё жил в Красноярске, мои друзья 12-го в субботу пошли на Калтат помянуть погибших товарищей. А поскольку я в этот день работал, решил сходить на Столбы 13-го, прогуляться и помянуть ребят. Взял маленькую бутылочку коньяку, немного поесть и непонятно зачем тридцатиметровую страховочную верёвку. Придя на Столбы, я сходил к Перьям, помянул друзей, Володю. Потом потолкался с народом около Деда и пришёл к Первому. Поверьте, не имел никакого желания лезть вверх, я сто раз поднимался на Первый и днём, и ночью, и летом, и зимой в разном состоянии и души, и тела. Я думал допить около Слоника что осталось — и домой, может быть встретить кого-то из знакомых. Я поковырял снежок в начале подъёма на Первый и случайно увидел нескольких пацанят лет пятнадцати, вид которых явно мне показывал: ты-то, старый хрен, куда прёшь. Ну и у хрена сразу же взыграла гордыня. Моча рванула в голову, и через несколько минут я уже стоял на вершине, в зимних сапогах на скользкой подошве.

Спускаясь Голубыми вниз, ступил на лёд, поскользнулся, пролетел метров 5-6 и ударил опять правую ногу так, что стопа стала под углом 90 градусов к ноге, как оказалось потом — перелом в трёх местах. Ситуация хреновая, высоко, прохладно и как первый раз на заднице не спуститься. Хорошо, что имелась верёвка, на которой меня спустили ребята столбисты, одного из которых я на следующий год встретил около Слоника, его зовут Зафар . Они меня спустили на чьих-то санках до дороги, где я потом ждал «скорую». Ожидая, допил остаток коньяка, и это мне помогло от переохлаждения. Кстати, пацанят, которые меня «загнали наверх», сильно напугал видом своей поломанной ноги, видели бы вы их испуганные глазёнки.

Мне два раза переделывали мою ногу в больнице, и судя потому, что весной я уже пошёл на Столбы с моим внуком Ярославом, нога срослась более-менее. Кстати, когда мы с внуком дошли до Пыхтуна, мой маленький пятилетний столбист выдохся, я предложил ему забраться, как бывало и раньше, на «коньку», но он возразил: мама и бабушка ему настрого запретили это делать потому что у деда нога сломана. В ответ на слова: посмотри какой дед здоровый, — Ярик взобрался на меня. Думал, он маленько прокатится и пойдёт сам, но пришлось нести его до Слоника, а там мы уже гуляли как обычно: Первый, Перья, Дед. Следующей зимой я катался на горных лыжах в Бобровом Логу, так что ногу мне собрали, видимо, неплохо. Положительным результатом той поломки стало то что, когда я дома восстанавливался после перелома, брат сделал мне классный интернет, и я оставался в курсе информации и о Столбах, и вообще, так что всё что ни делается — всё путём. Отрицательным аспектом перелома стала травма коленей, при езде на горных лыжах приходится надевать защиту, которая снимает нагрузку с них. Кстати, этой зимой встретился в Бобровом логу с Володей Деньгиным и его другом Юрой Фадеевым и прокатился на лыжах с ними. Фото прилагаю. Чёрт возьми, так кататься как эти «старички» научусь, наверное, только в следующей жизни.

Также из-за поломки ноги мне пришлось уволиться из обслуживающего персонала у губернатора Льва Кузнецова, где работал полгода дворником в его резиденции в Соснах. Чёрт возьми, это была лучшая работа в моей жизни. Мы убирали летом листья, зимой снег, управляясь с этим к обеду, и нас отпускали домой. Конечно, уставали, и наша форма бывала мокрой от пота, но не передать тот восторг, когда к тебе отдыхающему на лавочке среди обалденной красоты залазит на руку белочка подхарчиться тем, что мы заранее приготавливали. Получал неплохую зарплату, общался с губернатором и его семьёй. Кроме этого, мы с зятем Максимом, крутым, уважаемым в Красноярске сварщиком и сантехником, варили медные трубы в их обалденном доме из толстого «шарошенного» кедрового кругляка. Поскольку губернатор, пока работал в Красноярске, поздравлял Макса и его семью с праздниками, сделали мы всё на должном уровне. Ну, конечно, я теперь, когда сильно «приму» говорю, что прошёл всё, «даже медные трубы» у губернатора, но однозначно это моё увольнение стало ещё одной причиной моего желания покинуть Родину. А в результате я оказался на море и у себя в стране. Так что опять: всё что ни делается, всё правильно.