ТОСТ

на свадьбе спелеолога Саши Торгашина

Торгашинская фамилия
Красноярск на ней стоит
Основатели Сибири
Жить в которой предстоит

А не веришь — вот примеры
И увидишь как в кино
Торгашинскую пещеру
И село Торгашино

В край неведомый и дикий
Предки с Дона добрались
Строить Красный Яр Великий
Прафундамент в нашу жизнь

И срубили этот город
Тот в котором мы живем
Время крутит жизни ворот
Вам крутить его вдвоем

Память добрую тревожить
Помня прадедов лихих
Сохранить и преумножить
Славный род Торгашиных

Помнить прадедов примеры
А не только как в кино
Торгашинские пещеры
И село Торгашино

За зеленым занавесом Торгашинского хребта укрыто еще одно чудо красноярской природы — пригородная парковая река Базаиха.

Базаиха, Базаиха
Сибирская краса
В голубую даль вплетаешься
Словно девичья коса
( туристская песня)

По народной легенде, Базаиха — принцесса, старшая дочь царя Енисея , которую князь Токмак не захотел взять в жены за нрав сварливый и буйный . И действительно, нрав у реки крутой горный: то вздуется, бурливо ворочая камни и смывая мосты, то обмелеет до состояния сплошного брода . В конце осени долго бьется, не уступая морозу, вся в узорчатых полыньях — раздолье для птиц-водолазов: черных водяных воробьев-оляпок. Даже в зимний сон своенравная река вдруг выплескивается поверх ледяного панциря, превращая зимние пути людей в ледяные болота. Начинается Базаиха в Манском районе на Красноярском хребте — удивительном родильном покое, месте вечного рождения четырех пригородных рек: Базаихи, Березовки, Есауловки, Рыбной. Истоки Базаихи — очарованный край для исследователей подземных миров.

Здесь известны: протянувшаяся более чем на шестнадцать километров красивая Партизанская пещера, вертикальные пещеры — ловушки, кристаллическая пещера, усеянная прозрачными пластинами исландского шпата, гидротермальная пещера с уникальными шаровидными сталактитами, образовавшимися в горячих парах восходящего минерального источника. В пещере Маячной обнаружено самое большое на земле подземное кладбище рысей. Есть здесь месторождение горного хрусталя, исчезающие ручьи, поля карстовых воронок, воклюзские источники — природные сифоны, питаемые подземными водотоками.

Все свои 128 километров Базаиха мчится на северо-запад, но при этом, беспрерывно петляя, словно стремясь запутать след. Врезанные петли (меандры) память о том, что когда-то река была томной, равнинной кружевницей неторопливо закручивающей из стороны в стороны в сторону прихотливые петли степного вальса. Медленное вздымание территории заставило реку вгрызаться в горные породы, врезая в горы память о древней равнине.

Еще недавно своенравная принцесса была рабыней человека заковавшего ее для лесосплава множеством плотин, дамб, сплетенных из тросов и бревен гигантских канатов — бон. Ныне Базаиха — свободная горно-таежная красавица, к которой человек приходит в основном лишь в гости: попутешествовать по сибирской красе, порыбачить, покупаться.

В верховьях реки на месте древнего поселения Ерлыковка стоит стационарный лагерь отдыха, да несколько деревенских изб приспособленных под дачи, а ниже по реке на добрых восемьдесят километров лишь редкие лесные кордоны. В низовьях от Мраморного карьера дачи стоят погуще, на самой границе заповедника, да вытянулась бывшая страна Пионерия, цепочка детских лагерей отдыха, кончающаяся лагерем «Красноярские Столбы».

Базаиха — река пограничная, разделяя Торгашинский хребет и Куйсумские горы, она от устья Большого Инжула является северо-восточной границей заповедника «Столбы» и входит в его охранную зону.

Путешествуют по Базаихе круглый год: зимой на лыжах, летом пеше бродом, в мае по большой воде самосплавом на гребных судах. Здесь не подремлешь, как на Мане. Быстрый, узкий петляющий водоток заставляет постоянно быть настороженным, не выпуская весла из рук. Главная опасность — «расчески»: подмытые половодьем деревья, способные в один миг «счесать» все с палубы, а резиновое судно изорвать в клочья. Бывает так, если весь экипаж курящий, кто-то один раскуривает в раз целую обойму сигарет и заботливо рассовывает каждому в зубы, чтоб дым пошел.

Впрочем, современный сплав не идет ни в какое сравнение с водными забавами 50-ых годов. Водный туризм еще не существовал, река была перекрыта каскадом лесосплавных плотин и в момент сброса воды Базаиха превращалась в ревущий поток с искусственными водопадами, с прыгающими и вертящимися бревнами, многие из которых приплывали к устью ободранными от коры.

Какая нужда могла заставить отправиться в этот ледяной, ревущий ад, пусть и озаряемый солнцем? Но какой же русский не любит быстрой езды? А на чем было ездить в те поры: ни лошадей, ни машин, разве что с вершины «Перьев» промчаться на своих плечах. Какой-то неведомый мудрец додумался сплести узкий плотик — салик из автомобильных камер и дело пошло. Не было ничего: ни жилетов спасательных, ни касок, ни весел, ни малейшего понятия о технике сплава. Орудовали короткими шестами, отбиваясь от прижимов, мелких мест и бревен. При входе в горло водосброса плотины стоящий на носу должен был успеть на ходу раздвинуть руками водо-запорные брусья, и вот он — упоительный миг полета по гребню водопада. За тем встречный вал опрокидывал плот, и все оказывались под водой. Выныривали, седлали плот и с жизнерадостным хохотом и гиканьем мчались на взбешенной Базаихе к следующей плотине, к следующему полету. Сейчас это кажется странным, но почему-то никто не тонул и даже не простывал в снеговой воде.

Весной бывает 2-3 дня, когда знаменитый сибирский хариус устремляется на нерест из Енисея в Базаиху. Это время несложно определить по частым фигурам рыбаков, опускающих в воду квадратные сетки — экраны, подвешенные к тонким шестам. Этот запрещенный метод сильно подрывает рыбье поголовье. Удачливый браконьер за весеннюю ночь вылавливает до пятисот рыб, что иначе как геноцидом не назовешь. Хариус рыба во всех отношениях замечательная, один из живых символов чистоты Сибири. В теплой, тихой, мутной, грязной реке хариус не водится, ему подавай хрустальные горные потоки. Среди жителей подводного царства хариуса можно смело считать чемпионом по альпинизму. Бывало, пыхтя из последних сил, взберешься на двухкилометровый саянский перевал к верхней границе жизни. Кругом снег, да камень, а из живых лишь редкие насекомые и лишайник. И вдруг, в истоке звонкого ключа, в каменной ямке размером с ведро ... хариус. Каждую осень хариус «скатывается» в крупные реки, где и зимует, как медведь, в каком-нибудь тихом, глубоком омуте — рыбьем царстве Морфея. Сколько же километров плыла весной эта рыбка, преодолевая перекаты, пороги, водопады, прыгая по прибрежным камням в обход особенно высоких водопадов, чтобы здесь в крошечном каменном аквариуме, у самых поднебесных снегов вывести потомство? Настоящая рыбалка на хариуса, без всяких там сеток и премудрых корабликов, высокое поэтическое искусство, да и спорт похлеще былых дворянских охот. Вместо средневековой балаганной суеты по растерзанию обреченного зверя — горная рыбалка, изящная, почти честная игра ума и мускулов человека с суровой красотой Природы. Чего стоит умение изготовить обманку в виде какого-нибудь насекомого из самых невероятных подручных материалов. Есть мастера, месяцами, преследующие какого-нибудь рыжего мужичка, чтобы выпросить один-два завитка огненной бороды. Нужно иметь пламенную страсть к свободе, ноги и дыхание оленя, чтобы встать до рассвета, весь день идти вдоль речных каскадов, шивер, прижимов. Над облюбованном уловом, удильщик должен раствориться в пейзаже, чтобы рыба не увидела ни тени, ни малейшего движения. Затем мастерски разыгрывается сцена упавшей на воду трепещущей мухи. И вот оно яркое мгновение, сверкнувшее серебряной молнией рыбы, взрывающей водную гладь! Сильная, стремительная рыба нередко срывается с крючка еще в полете и даже на берегу, успевает уйти в воду. Рыбак, поймавший за весь день тридцать хариусов, счастливейший из людей. И вот это сверкающее чудо, серебряные молнии Саян, истребляют тысячами прямо в городе у автобусных остановок.

Базаиха, со всеми ее излучинами, урманами, поймой — интереснейший природный комплекс для тех, кто учится читать живую книгу Природы. Вместе с границей заповедника по реке пролегла граница темно хвойной тайги (левый, заповедный берег) и вторичных, осветленных лесов с преобладанием сосны по засушливому Торгашинскому хребту. Все значительные притоки (Корбик, Жистык, Инжул, Намурт, Сынжул, Калтат, Моховая) впадают слева, а Торгашинский правый берег дарит лишь скупые слёзы небольших ключиков (Болгаш, Войла, Яхонтов, Веселый, Илькин ключ). Благодаря заповеднику на Базаихе встречаются все животные представители южно-сибирской тайги, но и Торгашинский берег в свою очередь обогащает живую палитру заповедника.

Здесь встречаются растения, не характерные для этой зоны гор: желтые альпийские маки, альпийские астры, курильский чай, эдельвейсы, гония Лимана, некоторые орхидеи и лилии. Здесь же есть растения хакасских степей и растения, характерные для Западно-Сибирской низменности. Эти растения является живой памятью о других геологических эпохах, и называются реликтовыми.

Такое же типичное для Красноярья смешение границ и фауны, царит в птичьем царстве Базаихи. В течение года здесь можно наблюдать до двухсот видов птиц, относящихся к сибирской фауне (овсянка белоголовая, овсянка ремез, овсянка крошка, чернозобый дрозд). К китайской фауне (овсянка седоголовая, овсянка-дубровник, южно-азиатский перепелятник жулан). К европейской фауне (иволга, щегол, певчий дрозд, лесной конек).

Некоторые птицы относятся к смешанной Сибирско-Китайской фауне (глухая кукушка, мухоловка малая, пеночка-королек, дрозд земляной, соловей-красношейка, соловей-свистун, соловей синий). Есть здесь виды Сибирской фауны родственные фауне Северной Америки (лапландская неясыть, трехпалый дятел, чечетка).

Долина Базаихи интересна еще и тем, что здесь начиналась Красноярская археология. Вначале 1880-ых годов красноярский учитель А.С. Еленев в нижнем течении Базаихи у скалы Кызям в устье Моховой раскопал орудия человека эпохи раннего железа.

Легкими, поверхностными штрихами мы очертили круговую панораму Красноярских окрестностей, чтобы стало понятно то, что если Красноярские Столбы — алмаз, то алмаз этот заключен в достойную оправу . Талантливый и мудрый отец-основатель Красноярска, движимый божественным наитием, поместил нас в прекрасную чашу цветения жизни, в волшебный сосуд всего сущего созданный для цветения и знаний и имя ей " Красноярская Академия искусств живой Природы". Здесь каждый шаг открывает глубины познания, зовет к созиданию. Удивительное скрещение живых нервов планеты, космический орган чувств существующий, чтобы разговаривать с Вселенной, Разумом, Богом. К несчастью живая Природа исчезает так стремительно, что уже пора всю Красноярскую чашу объявить заповедником по большому счету. Не запретной зоной с нерадивыми и корыстными наместниками, а охраняемой территорией открытой для Человека и для воспитания Человечности.