Рассказ-быль

Темным покрывалом, расшитым миллионами ярких звезд, ночь покрыла тайгу.

На лужайке, расчищенной от крупных деревьев, темнеет бревенчатая избушка.

В окне свет. Видно не спит ее обитатель — наблюдатель заповедника «Столбы» Григорий Петрович ЧЕРКАСОВ.

— Зашел бы кто-нибудь, поделился новостями и то было-бы веселее.

— А то сидишь, как крот в норе. Дальше своего носа ничего не видишь, — думал хозяин, подперев голову руками.

— Все это вздор, чепуха.

— Лучше послушаем музыку — неожиданно оживившись заговорил вслух он, включил рубильник.

Когда радио-лампа накалилась и в наушники стали слышны разряды в атмосфере, чуть слышны жужжанье, трели. ЧЕРКАСОВ стал настраивать при помощи рукояток, настраивать приемник на нужную частоту колебаний и ловить в эфире радио-волны.

Наконец, выбрав одну из них, стал внимательно слушать. Морщинки на лбу расправились, губы расплылись в улыбке, глаза засверкали каким-то необычайным светом. В этот момент он на миг совершенно забыл, что находится в тайге, вдали от населенного пункта и голос далекой, но родной столицы Москвы, слышен так легко, что точно она находилась не на тысячи километров, а здесь, рядом.

Ведь принимать на 4-х ламповый приемник радио-передачу из камерного театра, ведь что-нибудь да значит.

И сердце наблюдателя трепетало от радости и чести, выпавшей на его долю.

Когда передача была окончена, отложил наушники в сторону и стал мечтать:

— Скоро лето. Лес огласится звонкими голосами туристов-столбистов. Они принесут веселье, задор, бодрость, смех. Закипит ключом столбовская жизнь. Придет почта, а с нею свежие газеты, письма... Скорее бы первые гости пришли, со свежими новостями... — в раздумьи произнес он...

За окном дремлет ночь. Лес уходил своими вершинами в густую черноту неба.

Вдали, на фоне звездного неба, резко вырисовывались силуэты величавых скал; поверхность их обледенела, а трещины забиты снегом — это «столбы» — таежных лесов властелины.

Тайга приглушенно шумела: от налетающего порывами ветра, скрипели стволы деревьев, шептались таинственно косматые ели, проснувшись от зимних грез.

В логах нерастаявшей грудой лежал почерневший снег, а на пригорках уже зеленела трава. Весна вступила в свои права, сменяя сибирскую зиму...

Неожиданно все стихло. Лес притаился, как бы чего-то выжидая. В настороженной тишине раздался шорох. Хозяин вздрогнул, как от укола, очнулся от своих мыслей, прислушался. Тонкий слух таежника-«столбиста» уловил что-то новое, постороннее.

Через некоторое время шум повторился, но уже яснее и громче.

— Кто там? — нарочно громко спросил он, чтобы успокоить себя.

— Что-то ранний нынче «столбист» — мелькнула у него мысль. А чтобы проверить, в действительности ли это так, Григорий Петрович распахнул дверь и переступил порог комнаты.

Темнота встретила его затаившейся тишиной и какой-то подозрительной таинственность — ни звука.

Человек шагнул вперед. Рука его нащупала что-то мягкое и теплое. Мягкая шуба издала предостерегающее рычанье.

От такого необычайного сюрприза хозяин отшатнулся назад, опешил и дрожащими руками чиркнул спичку. Бледный свет на миг осветил сени. Глаза расширись, лицо побледнело, как полотно, от испуга. Восклицание, готовое сорваться, замерло у него на устах, ноги точно приросли к полу...

На стене сеней — уродливая тень.

... Когда Григорий Петрович «очухался» от временного столбняка, он взял себя в руки. Отскочив в сторону, он встретился с двумя раскаленными угольками горящих глаз зверя. Медведь поднялся на дыбы и рыча пошел на человека. Спичка догорая, больно обожгла пальцы, но он этого не почувствовал.

— Ах, ты так. На тебе, держи гостинец! — воскликнул хозяин, когда дар слова снова к нему вернулся. И быстрым движением ЧЕРКАСОВ поднес спичку к коробку, а вспыхнувший коробок швырнул в медведя... Зверь не ожидал, что дело примет такой оборот. Взвыв от испуга, кинулся он сломя голову к выходу, сбивая с ног человека.

А что было дальше, ЧЕРКАСОВ не помнил. Перед глазами все завертелось. Сознание покинуло его. Пол ушел у него из-под ног, и он погрузился в бездну...

Очнулся он от холода на полу.

— Где я? Что со мной? — это было первой его мыслью и он почувствовал, как заныло ушибленное плечо.

Высоко держа над головой зажженную керосиновую лампу, хозяин снова вышел в снег.

На полу валялись разбросанные вещи: его пеньковая трубка, коробок спичек. Виднелись свежие отпечатки следов, которые неожиданно обрывались у порога, а потом снова начинались на сырой почве и примятой траве, теряясь в чащи леса.

В его проясняющейся голове вновь возникла яркая картина ночного происшествия.

— Ах, да — нежданный гость пожаловал ко мне — медведь. Жаль, что его нельзя встретить свинцовым гостинцем из моей централки, а приходится разговаривать дипломатическим путем. Ничего не поделаешь — заповедник.

— Ну что же. Видно летний сезон открылся. Скоро первых «столбистов» ожидать можно. Добро пожаловать -, в раздумье произнес он, зажигая потухшую трубку, пошел легкой походкой в жилую комнату ставить чай, заниматься утренним туалетом, а после, когда совсем рассветает, пойти посмотреть — не наладилась ли дорога, нельзя ли совершить обход заповедника, проверить целость и сохранность избушек, нет ли порчи леса. Трудовой день для Григория Петровича уже начался. Несмотря на то, что ему стукнуло недавно 44 года, он выполнял незаметную на первый взгляд, но почетную обязанность — зорко охранял лесные и пушные богатства Красноярского заповедника «Столбы» — одного из самых замечательных местностей Советской Сибири.

13/YII-1937г.

г.Красноярск

Рецензия

(предположительно журнал «Новый мир» — ред. сайта)

Уважаемый тов.Телегин!

Совсем непонятно, что собой представляет герой Вашего рассказа «Нежданный гость» Григорий Петрович. Зачем он живет одиноко в избушке, от кого ожидает газеты, почему он «отрезан от окружающего мира» и чем объясняется его тоска? Кто он — догадаться читателю невозможно потому, что Вами не показано время: когда это было — то-ли до революции, толи во время гражданской войны, толи сейчас? Если говорить о настоящем времени, то можно подумать, что он бандит или еще кто-либо в этом роде. Читатель вообще не обязан догадываться — для него все должно быть ясным.

Тон рассказа пессимистичный, какой-то упаднический, не побуждающий читателя на борьбу.

Не везде у Вас хорошо обстоит дело с изображением описуемого. Вот, например: «Уродливо лохматая тень...» — пишите Вы. «Тень лохматой» не бывает. Прилагательное «лохматый» связано с таким понятием, что это «лохматое» можно брать руками, «тень» в руки не возьмешь.

Ночью «лес уходил своими вершинами в густую синеву неба». Ночью «небо» в тайге не «синее», а «черное». Глагол «уходил» к «вершинам» не подходит. Таких мест в Вашем рассказе много найти можно.

Ну и последнее замечание — это о идейности рассказа. Идея отсутствует. Что Вы хотели эти «рассказом» сказать — непонятно. Зарисовать просто картину? В задачу художественной литературы входит отображать действительность реалистически в любых литературных жанрах, мобилизуя массы на преодоление трудностей в построении нового коммунистического общества.

Если бы Вами было раскрыто классовое лицо героя рассказа, то все бы в Вашем произведении изменилось до мельчайших событий. Тогда бы родилась идея и, возможно, рассказа приобрел бы социальную ценность.

Наряду с отмеченными недостатками, следует указать на то, что Вы элементарной литературной грамотой владеете и не лишены способностей пользоваться средствами художественной выразительности.

Приносите нам новые свои произведения.

С приветом — /Ковальчик/