Хвостенко Валерий Иванович

Байки. Грифовские забавы

С Колей Молтянским, предводителем Грифов , я познакомился и сдружился в Саянах в детском горнолыжном лагере. Коля был тренер, а я — родитель тренируемого малыша. Год 1980. С тех пор отсчитываю свою грифовскую историю. Коля поражал меня байками. Часто в его рассказах фигурировали люди неистовые, запредельные. Они всегда влекли его и завораживали. Вот одна, примечательная, история. Впечатление Колиного детства.

Николаевка

Огромный, пьяный, растерзанный мужик с диким ревом разбегается и врезается головой в ворота. Падает замертво. Через некоторое время с трудом встает, отходит — и атака ворот повторяется. Помните неистового героя Высоцкого, который «выбил окна и дверь и балкон обвалил»? Любимые Колины словечки: «ч-ч-чудовищно!», «невер-р-роятно».

В Саянах Коля много рассказывал о своем друге Гене Коваленко, родоначальнике красноярского дельтапланеризма. Как он бесконечно конструировал, испытывал и разбивался. «Упал со страшной силой. Подбегаем к нему. Лежит среди обломков на спине. Неподвижные глаза смотрят в небо. Гена! Гена! — ни звука. И вдруг: «Нет. Эту консоль надо было делать не так!». Гена, вообще, славился способностью к падениям и ударам. Один из его отработанных трюков, «тройной удар», исполнялся в избе при большом стечении гостей. Нары забиты людьми, песни, «подначки да байки». Гена тихо сидит на самом краю нар и выбирает момент. И вдруг «нечаянно» со страшным грохотом падает с нар на подвесной стол. Все сметая, по инерции, со стола на лавку и, наконец, с лавки на пол. Гости в шоке.

Еще из грифовского фольклора. На Грифах, к избе ведет узкая скальная тропа. В одном месте она сходит на нет. Чтобы гость случайно не оступился, в этом месте укреплена подставка — небольшое бревнышко. Высота приличная, метров 20. Гена отработал трюк: падение в этом месте и в падении заклинка . Поджидает жертву. Очень кстати появился Шурик Губанов. Гена с широкой улыбкой, протянув руку для рукопожатия, с возгласом «Шурик, как я рад тебя видеть!» ринулся навстречу, «сорвался» — и не смог заклиниться! Пролетел метров пять, все-таки заклинился. Вылезает весь в крови. «Ну, как, Шурик?! Испугал я тебя?» Шурик весь белый, слова вымолвить не может.

Еще история. Толпой лазили на Крепости . Гена порвал палец на хитрушках , кровоточит. Да и уходить пора. Пошли вниз. На Медовом турики толпятся. Мгновенная импровизация. Гена вымазал лицо кровью. Ребята тащат его за ноги. Руки безвольно волочатся по земле, голова бьется по корням. «Что?! Что случилось?!». «Да вот, друг разбился». «Да что ж вы так! Надо носилки!». «Да теперь что уж. Все равно мертвый». Народ в шоке. «Изверги, фашисты!..» Лезут с кулаками. Бегом по тропе, волоча Гену, скрылись за деревьями. Гена встает. «Ну, как я мертвого изобразил?!»

Да, столбисты — сволочи! Это однозначно.

Вспоминаю забаву под названием «продуктовый ларь». Этот ларь стоял за избой набитый продуктами. Он был сделан из толстенных досок и с тяжелой крышкой — от грызунов. И не слишком велик. Ни за что не поверишь, что там может уместиться человек. При большом стечении гостей ларь освобождают от продуктов, вносят в избу. Гость должен упаковаться в ларь так, чтобы крышка закрылась плотно. На крышку усаживается палач. Потом гостя извлекают, ларь покрывают красным знаменем, раскладывают гостя и под туш торжественно калошуют . В азарте в ларь лезут хозяева. Первый раз я упаковался только с третьей попытки. И вовсе было непостижимо, как этот трюк проделал объемистый Боб.

Хорошо в избе. Но пора и в город. Зимой темнеет рано. Собираем рюкзаки. Я, Коля Филиппов, две подружки: Таня Шапортова и Люда Обушенко. Коля собрался первый. «Догоняйте». Темнеет, холодает, тихо падает снег. Лес сказочный. Деревья в снегу. Узкая протоптанная тропка вьется среди сугробов. Я впереди, Таня метрах в десяти сзади, еще дальше — Люда. Вдруг страшный душераздирающий вопль прорезал тишину леса. Тут же второй, не менее страшный. С ужасом осознаю, что третий, неконтролируемый, вопль, как реакцию, издал я сам. Если бы шел в это время мирный путник, небось, перекрестился бы. Этот подлец Филипок зарылся в сугроб у тропы и, когда мимо проходила Люда, вцепился ей в лодыжку.

Примечания для чайников.
Грифы — название скалы, избы и одноименной компании на Столбах.
Николаевка — старый район Красноярска.
Заклинка — прием в скалолазании, здесь — заклинивание руки в скальной щели.
Шурик — Губанов Александр Николаевич, мастер спорта, известный скалолаз, альпинист, тренер.
Крепость — один из Cтолбов.
Хитрушка — место на скале, прохождение которого требует особого мастерства.
Медовый — Медовый Месяц, стоянка в районе Крепости.
Турики — туристы, чайники.
Калоша — обычная обувь для лазанья по Столбам.
Калошевание — ритуальное побиение калошей по мягкому месту. Исполняет палач.

 

Author →
Owner →
Offered →
Collection →
Хвостенко Валерий Иванович
Хвостенко Валерий Иванович
Хвостенко Валерий Иванович
Хвостенко В.И. Байки

Другие записи

Ручные дикари. Потап Максимович
Потап Максимович — длиннохвостый суслик. Хорошенький такой зверёк: ушки маленькие, круглые, глаза чёрные, как ягоды смородины, а шкурка жёлтая, в крапинку. Если его рассердить — хрюкает и хвостиком дёргает, а хвостик у него от злости делается похожим на ёршик, которым чистят...
Гости. 06. Сан Саныч
Александр Александрович Михайлов приходил на Грифы не гостевать, он там работал. Снимал фильм «Поклонение камням». История такова. В августе 1989-го погиб Володя Теплых, великий столбист. Хоронили его всем столбовским миром. У могилы бьётся в истерике Нина, а какие-то гады установили штатив и снимают это профессиональной камерой. Нет ни совести,...
Байки от столбистов — III. Ты меня уважаешь?
Может показаться странным, но были на Столбах авторитеты, которые по скалам не лазали вовсе. Один не боялся ничего, кроме высоты, другого самого многие боялись, третий просто был влюблен в неповторимую атмосферу Столбов — добрые, хорошо лазающие столбисты с ними не дружили, но и не связывались: вы отдельно и мы — отдельно, Столбов на всех хватит. А для...
Столбы. Поэма. Часть 11. Дикий
Посвящается Андрею Лекаренко. Там, где урман прошел нехоженый, Шумит в камнях Калтата гром, Над темною зубчатою таежиной Поднялся Дикий над хребтом. И с высоты хребта угрюмого Он сторожит окружье гор Всегда с одной и той же думою Вступить с Вторым в смертельный спор. И у краев столбовского распада На двух хребтах, венчая...
Feedback