Ферапонтов Анатолий Николаевич

Байки от столбистов - III. Десять раз калошей...

В счастливые для красноярского ТЮЗа времена, во времена режиссеров Гинкаса и Мочалова, завязалась как-то дружба между одной компанией столбистов-скалолазов и молодой труппой театра. Актеры, москвичи и питерцы в основном, снимали на Столбах свои стрессы, столбисты не пропускали генеральных репетиций и премьер. Совместные вечеринки начинались в театральном буфете и заканчивались в актерском общежитии.

Новый, 1971 год решено было встретить вместе на Столбах, в избушке Сакля. У нашего заводилы, Володи Мазурова, которого мы все звали Беня, был еще и второй план, о котором он до поры умалчивал. Уже в избе, когда натопили печь, и встретили, чокнувшись кружками, читинский Новый год, он объявил, что все скалолазы будут, вообще-то, в полночь на скале Митра, но если гости к ним присоединятся: «Да там ничего опасного», — добавил он. Вызвались идти все девушки, остались почти все мужчины-актеры.

Автор: Струнин Борис Михайлович
Собрание: Струнин Б. Альбом 1

Следует сказать, что проводники из нас были неплохие: сам Беня, Шурик Губанов, Вася Гладков, Витя Коновалов, да и я — слона бы на Митру затащили. Митра с восточной стороны — невеличка, но зато и неприступна. С запада же — почти отвесная стена метров в 50, но на ней есть трещины и полки, по которым поднимаются столбисты. Нужно перебраться по скале на западную сторону, и тогда оказываешься прямо на стене, близко от вершины. Там есть удобная трещина, которая приводит к несложному ходу Уголок. Наверх — метров семь-восемь. Вниз... Лучше новичку не глядеть. Да ночью и не видно. Шел мокрый снег и дул западный ветер. Оказалось, что вся стена забита, как маслом, плотным, скользким снегом. Чуть поколебавшись, мы полезли: впереди скалолазы, чтоб хоть как-то расчистить снег, позади — актрисы.

Думаю теперь с запоздалым ужасом: что ж мы делали тогда? Ведь праздник вполне мог обернуться трагедией: мы просто физически не могли страховать, пока девушки лезли по трещине, висели на ней в ожидании. А сами актрисы, — профессия у них, что ли, такая — не позволяет бояться?

Взобраться по Уголку удалось, только построив пирамиду: Василий, Шурик, я как самый легкий — наверху. Далее техника проста: Шурик внизу привязывает к веревке очередную восходительницу, а мы с Василием вытягиваем ее наверх.

В какой-то момент ветер утих и небо развиднелось. В теплой зимней ночи, под сияющей луной полтора десятка человек выполняли на заснеженной скале по видимости бессмысленную и опасную работу.

Пока мы поднимали последних девушек на вершину, Беня стал спускать первых на своей веревке в сторону хода Сумасшедший — там невысоко. Да мы бы все и не уместились на маленьком пятачке Митры. Смены года мы так и не заметили, в этот момент кто-то еще не поднялся, а кто-то уже благополучно спустился.

Единственным актером-мужчиной, решившимся на ночное восхождение, был Саша Кузмичев или Жадный Кузя, как добродушно звали его в театре. Вначале отказывался и он; пара стаканов горячительного сделали, однако, свое дело: Кузя решился поддержать честь мужской половины труппы и теперь лез почетным замыкающим. Поэтому он дольше всех провисел, уцепившись руками за край трещины, перебирая озябшими ногами и подбадривая девушек.

Учитывая добрых девяносто килограммов Кузиного веса, Шурик вязал узел особо тщательно. Будучи уже привязанным, Кузя повел себя странно: он широко расставил ноги, откинулся от скалы до положения «прямой угол» и стал кричать: «Какая ночь! Какая луна! Тащи, ребята!».

Вначале, пока его снизу еще подталкивал Шурик, мы и впрямь тащили этот вес, но после пришлось туго: обледенелая веревка стала понемногу проскальзывать в руках, и только железные бицепсы Васи Гладкова спасали нас от срыва. Мы ведь и сами упирались ногами в скользкий край площадки, и Шурик стоял внизу без страховки — так бы всей гроздью и улетели. От страха или от избыточного восторга Кузя был совершенно не в себе: он перешел на фальцет и дергался в конвульсиях. Весь обратившись в голос, он потерял слух.

Шестое чувство Коновалова на подвело, только что он помогал Бене, и вдруг оказался подле нас: «Что, проблемы, ребята?» — и схватился за веревку. Кузьмичев наших страданий и страхов так и не понял. Когда мы, пыхтя, выволокли его на вершину Митры, он взвыл еще пуще: «Какой кайф! Я напишу в Москву друзьям!».

После, в теплой избе, между тостом и песней, мы устроили ему шутейную столбистскую казнь: десять раз калошей по мягкому месту.

Актеры-мужчины за те три дня, что мы пробыли на Столбах, не позволили девушкам и пальцем шевельнуть по хозяйству: они видели Митру при дневном свете.

Вася Гладков в 1977 году погиб в горах.

Саша Кузьмичев работает в одном из московских театров, снимается в кино.

Три актрисы-восходительницы — Галя, Лариса и Валя — вышли замуж соответственно за Бурмату, Беню и Шурика, нарожали кучу детей,- у Вали с Шуриком их шестеро, у Бени с Ларисой — пятеро.

Галя в 1992 году получила звание заслуженной артистки.

Бурмата в 1995 году — повесился.

Author →
Owner →
Offered →
Collection →
Ферапонтов Анатолий Николаевич
Ферапонтов Анатолий Николаевич
Ферапонтов Анатолий Николаевич
Ферапонтов А.Н. Байки III

Другие записи

Жизнь розовая
Каждое утро Леонид Иванович выходил из бревенчатого домика на гребень сопки, глубоко дышал свежим смолистым воздухом и вглядывался сквозь зеленые ветви сосен в близкие и дальние хребты, выступавшие перед ним. Над покрытыми лесом сопками словно плыли каменные паруса, поднимались крепости и стены — великолепные, часто причудливые выходы...
Путешествие позаповеднику "Столбы". Вместо заключения
Итак, закончено описание нашего маршрута. Можно, конечно, пройти его и с другого конца, можно пройти другими тропами к «Перьям», «Деду» и «Первому Столбу», можно даже пройти дальше, по Манской тропе до «Манской Стенки» и тем самым изменить маршрут как угодно. Если мой рассказ хоть чем-нибудь помог вам...
Хижина Дяди Тома
Давно ходил слух, что где-то на вершине хребта, что над Калтатом, слева по течению при повороте есть избушка или шалаш. Слухи ходили, а мы не ходили, и это загадочное поселение оставалось для нас тайной как всегда интригующей и манящей. И...
Столбы. Поэма. Часть 14. Второй
Посвящается Авениру Т. Воскресный день, чуть солнце на восходе, На Первом и Втором, и там и тут, На каждом выторенном ходе Столбисты пестрой змейкою ползут. И в воздухе таежном чистом, чутком, Их раздаются голоса, И эхо уходящею погудкой Разносит их по дремлющим лесам. И Первый и Второй на перекличке, И эхо бродит, бьется о гранит. Столбиста ноги,...
Feedback