Ферапонтов Анатолий Николаевич

Байки от столбистов - III. Черная метка

Столбы прививают человеку любовь к свободе, понимание ее самоценности и острую неприязнь ко всяческим ковам, запретам, нелепой регламентации. Это вовсе не означает, однако, равенства между понятиями «столбист» и «разгильдяй»; любому сообществу непременно свойственны различные самоограничения: тот, кто не принимает внутренних, неписаных правил компании и столбизма в целом, будет отторгнут и изгнан со Столбов, — не обязательно физическими средствами.

Нынче, из возрастного далека, я оглядываюсь с благодарностью на своих учителей; да и самой судьбе благодарен за то, что учителя у меня были, и я не отмахнулся от них в высокомерии юношеского максимализма. Позже, когда я работал тренером, мне понадобилась вся эта наука, а наверное, и ее не хватило.

Вряд ли оценка собственного характера — благодарное занятие; каждый, однако, время от времени занят самоанализом. Могу сказать, что контрастность характера моего — во многом от влияния Дуськи и Сереги Прусакова. Рассуждениям же о свободе, пониманию ее основ учили меня Бурмата, Беня и Коновал. Совершенно разные, несхожие друг с другом в большинстве ситуаций, они притягивали именно этим: небанальностью своей. Они же объяснили мне, что личная несвобода всегда внутри нас, и лишь от самого человека зависит; что же до главной причины несвободы российской, отсутствия альтернатив, виной тому всевластие палаческой партии КПСС. Много позже, когда едва зашаталась, едва была поставлена под сомнение монополия коммунистов на правду-кривду, именно мы, столбисты, открыли первую в крае истинно частную, без непременных учредителей — свадебных генералов газету, назвав ее по примеру дореволюционной партии кадетов «Речь».

Учредил, финансировал и издавал ее один человек, Сергей Бирюков; талантливейший скалолаз, он по молодости лишь своей не пробился в сборную края 1975 года, но подготовил для того чемпионата СССР интересные и сложные трассы. К сожалению, тяжелая травма, полученная следующей зимой на санной трассе, остановила его как спортсмена. Верстал нашу газету скалолаз из команды Спартака Виктор Казаков, а основным автором был я, пишущий эту бесконечную книгу. Мы выпустили всего 16 злых, откровенно антикоммунистических номеров, но тут случился август-91, компартию разогнали, и воевать, как нам тогда казалось, стало не с кем.

Правда, мы рано похоронили коммунистов, и нам придется делать это еще, пожалуй, не раз. А тут на российских просторах объявилось дополнительно и чудо-юдо отечественного фашизма и юдофобства; в нашем городе особенно активна была группа Русского национального единства. В их идеях не было ни капли здравого смысла; злобностью и уровнем притязаний своих они, однако, намного превосходили тогдашних коммунистов, и я не замедлил вступить с ними в газетную полемику. То есть, полемикой это назвать можно лишь с изрядной натяжкой: о чем можно спорить с людьми, которые, имея интеллект хронических второгодников, путаясь в бессвязности партийных установок, публикуют на всеядных страницах «Красноярочки» всевозможную чушь? Но все-таки они представляли опасность тем уже, что в обществе нашем, политически девственном, было немало граждан, готовых пойти просто за громким голосом, который обещает «русский рай» и мировое господство.

Среди журналистов, разумеется, не только я понял эту опасность, не один я и объявил ей войну; наверное, у меня это все же лучше получалось, поскольку однажды в редакцию «Своего голоса» пришел незваный гость: молодой, застегнутый на все пуговицы человек, войдя в большой зал для корреспондентов, молча пропечатал шаг к дальней стене, где был мой стол, вынул, как бы из воздуха, конверт и положил его передо мной.

О том, кого этот молодой человек представляет, я догадался уже в первые секунды: наши заочные взаимоотношения с местным фюрерком РНЕ взбухли тогда до такой степени, что чего-то подобного я ожидал, не исключая и попыток физического устрашения. Стало быть, и встретил я визитера не так, как обычно со вниманием встречают в редакциях читателей, а насмешливой фразой: «Скажи-ка, паренек, где это так здорово манекенов ходить обучают?». Так же молча он развернулся через левое плечо и удалился строевым шагом.

В зале кроме меня был еще наш ответсек Володя Василенко; верно оценив ситуацию, он засмеялся: «Слушай, готов поспорить, что эти мудаки тебе „черную метку“ принесли». — "Уж не иначе«,- усмехнулся и я в ответ. В бумаге, отпечатанной на бланке РНЕ, украшенной соответствующими печатями и начинавшейся словами «Анатолию Ферапонтову, демократу, но не гражданину», и впрямь была прямая угроза. На потеху всей редакции и нашим добрым гостям, я приклеил ее на стенку над моим столом. Жаль, она перестала быть уникальным документом после того, как была слово в слово напечатана все в той же «Красноярочке».

Годы уже прошли, и — где теперь те лихие ребята из РНЕ, да и где оно само? А мы — живем, и я по-прежнему пишу, не забывая о том, чему меня учили Бурмата, Беня и Коновал.

Author →
Owner →
Offered →
Collection →
Ферапонтов Анатолий Николаевич
Ферапонтов Анатолий Николаевич
Ферапонтов Анатолий Николаевич
Ферапонтов А.Н. Байки III

Другие записи

Балезину - 50! Слово Валерия Ивановича
Чаще стал общаться с Валерой после того, как Олег мой в гору пошел. Проводы-встречи экспедиций, расспросы о планах и положении дел в альпинизме. И невозможно не проникнуться величайшим уважением. Легендарный спортсмен, феноменальные достижения — и скромность на грани застенчивости. Обычно отмалчивается. А если говорит, то тихим спокойным голосом. О себе всегда неохотно, о ребятах...
Записки Вигвама. Тувинская альпиниада. 1990 год
В.Ю. Муравьев рассказывает Н.А. Торотенкову. — Вова, ну как Тува? Сколько гор сходил? — Сколько, сколько... Четыре. «Единичку», «двойку», «тройку» и «четверку». Чего смеёшься? Теперь же по новым правилам надо зимние маршруты с начала перехаживать. — Слушай, а те маршруты, что мы раньше ходили они что, уже не считаются зимними? — Нет, те остались...
Столбистские истории. На кого шпионишь?
В каком-то январе проходили традиционные Рождественские старты на Столбах. И привела туда наша мировая чемпионка по бодибилдингу Надя У. швейцарца Вилли. Провёл я его по Кольцу Центральных Столбов, всё показал, рассказал. Он был очень доволен, я тоже. Собеседник он был...
Сказания о Столбах и столбистах. «Чумы», «Бесы» и прочие...
Заканчивая обзор столбизма по-такмаковски, попытаюсь осветить самую темную сторону этого дела. Года два занимались в нашей секции два воспитанника, два Вовы: М. и К. Если Вова М. — сын хороших родителей, прилично учился и пришел заниматься для души, то второй — Вова К., воспитывался в лучших традициях Николаевки и упорно...
Feedback