Ферапонтов Анатолий Николаевич

Байки от столбистов - III. Пьяное дело - нехитрое

Престарелые ветераны утверждают, что в их время даже обычная потасовка на Столбах между двумя подвыпившими мужчинами была редким исключением. Возможно, они не совсем правы, и память искренне подсказывает им только лучшие эпизоды из прежней, молодой жизни. Я такого не застал; не скажу, что драки стали обычным делом, — вовсе нет, но уж коли они случались, то почти обязательно массовые, и все говорили о них, сопереживая, а не негодуя. К тому же и пьянствовать на Столбах стали напропалую.

Уже не было такого, чтобы вечером пойти на стоянку А и увидеть там приятелей Б, В и Г, поболтать и почаевничать с ними. Вместе со строительством дороги город принес на Столбы социализм, не знаемый здесь даже при Сталине: стоянки потеряли пригляд истинных хозяев, а случайные туристы превращали их в помойки. Тем не менее, мы ходили еще от костра к костру: мы помнили былые времена сообщества и не спешили расстаться с этой памятью.

Пришли 70-е, подкаменный столбизм давно уже угасал, но еще сопротивлялся, еще горели по субботним ночам костры и звенели гитары. В такую ночь мы с Толей Козленко и забрели на «Камбуз», некогда стоянку Володи Громилы. Но — слишком большой костер, слишком шумно суетятся вокруг него молодые и совершенно незнакомые люди.

Из темноты мы разглядели, что вокруг костра происходит: до двадцати человек парней и девушек, явно студентов, все пьяны. Нам бы уйти по-хорошему, но там сидели, спинами к сосне, избитые наши друзья, Слон и Сакаш, — «Снежный барс», мастер альпинизма. У Слона в руках — топор, а и прозвище ему, стокилограммовому, не напрасно дано. И нескольких секунд хватило нам, чтобы оценить ситуацию: сейчас тут будет много крови. Уходить никак нельзя.

Ох, чему только Столбы не научат! Вначале мы с Толей вычислили заводилу, лидера этой пьяной компании: вот этот, долговязый, но хилый. После я сказал: «Ты здесь пошуми, как будто нас много, а я пошел». Толян стал шуметь, перебегая от куста к кусту, а я появился вовсе с другой стороны, припер долговязого пятками к бревну и несильно его ударил, — пятки над костром эффектно взмахнулись. Полдела сделано, и пора бы уводить отсюда Слона и Сакаша; нас уже четверо, но время работает на других, и бьет мне в ухо девичий голос: «Они же первые начали, вон, Славку нашего подкололи!». — «Где ваш Славка?» — обернулся я.

Тут, неподалеку от костра, лежали двое, два брата, один пьяный, а другой — покойный. Которого подкололи, не нужно было и объяснять: грязные разводы на белой-белой и холодной даже в свете пылающего костра коже, все сказали сами.

«Так он же у вас мертвый», — пробормотал я изумленно, как бы сам себе, но меня услышала вся юная пьянь.

Ну, как вам это описать? Визг, истерики, обмороки у девушек, а их мужественные кавалеры тут же полезли в рюкзаки за новыми бутылками, чтобы незамедлительно помянуть своего товарища: беспомощность полнейшая: Только нет: хозяевами положения стали теперь мы: никакой водки! — приказал ими же до полусмерти избитый Саша Сакаш и сразу начал делать мертвецу искусственное дыхание «из носа в рот» — на авось, так в альпинизме учили; я посылаю кого-то из более-менее трезвых студентов в Нарым, зная, что там есть дежурный милиционер с аптечкой, а Слон учит всю оставшуюся шпану, — а, плюнув на несмышленышей, и сам делает носилки. Брат убитого тем временем спит наипьянейшим сном, прочие бестолково суетятся, а мы — почти их ровесники — действуем. Улучив минутку, я спросил Слона вполголоса: «Да кто же его?» — «Веня Грязный, — ответил он. — а что и зачем, представления не имею, мы вообще у другого костра сидели». Веню я знал; недавний зек и дамский парикмахер по профессии, он всегда приходил на Столбы с инструментами и делал нашим девушкам сногсшибательные прически из одной любви к искусству.

Вскоре Сакаш понял, что его усилия напрасны, откинулся на землю спиной и потребовал кружку водки, в чем ему не отказали, разумеется. Гонец мой возвратился из Нарыма и сказал, что милиционер в дым пьян и чуть его не застрелил. Только вот носилки, два невинно погубленных деревца, укутанные одеялом, были готовы. Стоят ночные герои подле них и мнутся; «Что, — взбесился я, — может, нам его самим уложить, да заодно и в город унести?». Кое-как взгромоздили они труп на носилки, взялись вчетвером и пошли, спотыкаясь.

Эх! Правду, так правду: когда студентики убиенного проносили мимо Слоника, у них какие-то охломоны еще и оставшуюся водку отобрали, — вам она уже не нужна, сказали так.

Мы с Толей Козленко, исполнив долг столбистов, поднялись еще не Первый столб, встретили восход солнца, а после ушли хоть немного подремать в Саклю. Там и дрых убийца, дамский парикмахер Веня Грязный. Шибко уж его достала студенческая молодежь, шебутные братья. Когда они — у соседнего костра — избивали вениного приятеля, Веня еще терпел. А уж когда взялись за самого Веню, он вынул из кармана алюминиевую расческу с остро заточенным концом и воткнул ее в живот самому активному.

Он прятался от милиции неделю. Отсидел свои 10 лет за убийство до звонка.

Author →
Owner →
Offered →
Collection →
Ферапонтов Анатолий Николаевич
Ферапонтов Анатолий Николаевич
Ферапонтов Анатолий Николаевич
Ферапонтов А.Н. Байки III

Другие записи

Легенда о Плохишах. Введение
В старину, когда наши бабушки называли себя девочками, кто-то очень лихой забрался на Второй Столб. Второй вам не Первый, там и ногу сломить можно и ухо покарябать, а подлец затаранил целое ведро краски. СВОБОДУ ему нарисовать удумалось. Ну навалял буквами...
Фрэнсис Грин. Песня Грифов
Меня попросили написать несколько серьезных слов для серьезной публикации — вспомнить, как я побывал на Грифах в 1992 году. Эта задача кажется мне трудной. Как можно бесстрастно писать о событии, вызывающем столь сильные и разнообразные чувства, о событии, имеющем так мало общего с повседневной реальностью, воспоминание о котором кажется таким...
Красноярская мадонна. Третий Столб
Под козырьками Третьего Столба Увидеть можно времени круженье Сто лет мелькнуло; словно бы вчера Здесь родилось столбистское движение. Третий Столб расположен на левом склоне долины ручья Столбовский Калтат. Если к району Центральных Столбов Вы подошли по Каштаковской тропе, то вначале перед вами предстанет Столб Четвертый....
Красноярская мадонна. Хронология столбизма. IY. Советский период. 50-е годы. 1952
1952 год . И.Ф.Беляк на своих плечах занес на последнюю Каратановскую стоянку под Ермаком Д.И.Каратанова за месяц до его смерти. Умер столбист первого поколения художник, педагог, этнограф, заслуженный деятель искусств РСФСР Д.И.Каратанов. Издана (красноярское книжное издательство) книга И.Беляка " Край...
Feedback