СТОЛБЫ В ЛИЦАХ

Первый раз на Столбы я пришла в конце сороковых. Отгремела война. Время было не из легких. На Столбы, по сравнению с нынешними временами, ходило мало народа. Грибов и ягод было видимо-невидимо. Каждая компания столбистов обычно останавливалась в своей избушке. Их было несколько: Перушка, Нелидовка, Музеянка, Сакля, Беркуты, Чернушка...

В те времена обязательными атрибутами столбовской экипировки были: калоши, шаровары, рубашка, жилет и кушак. Шаровары и жилеты: чем больше на них было расписных заплат, тем круче они считались. Многие из столбистов носили головные уборы, которые по оригинальности могли затмить те сооружения, которые демонстрируют модели на подиуме. Некоторые столбисты носили на шее ложку (обычно с хохломской росписью), висевшую на замысловатой цепочке. Все это придавало скалолазам особый столбовский колорит.

Нас с подружкой привели на Столбы Борис Константинович Бородушкин (см. № 9/21 ) и Вениамин Григорьевич Луканин (см. № 11/23 ). Они были легендой Столбов. Надо заметить, что они не носили ярких столбовских нарядов. Эти парни ходили в цивильном. Луканин всегда носил брюки, а Бородушкин щеголял в клетчатых бриджах. Луканинская шелковая рубашка всегда была свежей и имела вид только что отутюженной. Когда доходили до кордона, где жил лесник дядя Коля Тямышев, Вена срезал веточку, делал «плечики», вешал на нее рубашку и так нес ее до Перушки. Там рубашка висела на гвоздике, в определенном месте. И только, когда на обратном пути мы вступали «в цивильный мир», Луканин торжественно в нее облачался. Бородушкин всегда ходил в белой футболке, которая поражала нас своей белизной и на которой не было ни единого пятнышка. На шею он повязывал цветную шелковую косынку. В этом наряде он больше всего смахивал на богатого янки, который прибыл на Столбы с экскурсией. Он даже попросил меня научить его нескольким фразам на английском, которые громко произносил, когда мы проходили мимо группы случайных туристов. Их это повергало в состояние совершенного изумления.

Бородушкин и Луканин научили нас не только лазить по скалам, но и беречь те традиции, которые сохранялись с давних времен, а именно: разводить костер только на оборудованном под кострище месте, не сорить, не рубить растущих деревьев, а собирать для костра валежник. Перед уходом оставлять в избе спички, запас воды, сухие дрова «на растопку» для тех, кто придет после. Боря и Вена были не только нашими учителями по скалолазанию, но и нашими няньками. Бывало вернемся со Столбов в Перушку усталые и голодные, Борис сразу же начинает готовить (он прекрасно готовил) и накрывать на стол, а Вена хлопочет по хозяйству. Мы же устраиваемся где-нибудь поудобнее и «влачим задумчивую лень». Кстати, между собой мы их звали «нашими рыцарями без страха и упрека» (я пишу «мы», имея ввиду Маинку Фирсову, мою подружку, которая по Столбам лазила как кошка и напрочь была лишена чувства страха).

А между тем и Боря и Вена были фронтовиками. Они принимали участие в том страшном танковом сражении на Курской дуге. Эти ребята, по сути совсем мальчишки, прошли через ад, не уронив своего достоинства и чести. Про войну они не любили говорить. Только однажды, когда я спросила Бориса, не страшно ли ему было на войне, он ответил: «Понимаешь, я не имел права бояться. Дело в том, что наводчицей у меня была женщина. Звали ее Вера. Помню, идем в лобовую. Я смотрю на себя в зеркальце, а у меня пот градом по лицу течет. Бросил косяка на Верку, а та прищурила глаз, закусила губу, а на лице хоть бы один мускул дрогнул...». Вот и все, что он рассказал нам о войне.

Луканин вернулся с войны весь израненный. У него, практически, не было половины стопы. Помню, как он долго возился с ногой перед тем, как забраться на скалу. Он долго бинтовал ногу, много запихивал ваты, но о том, что у него была так повреждена нога, мы и не знали. Еще и покрикивали на него: «Ну, скоро ты там!». А лазил он, как Бог. Кроме того, он играл в футбол и хоккей.

Да были люди в наше время. Богатыри!

Раиса БЕЛОУСОВА

Под куполом Рейстага

Отгремели победные салюты сорок пятого года... Мы остались живы, — повезло. Я служил на Амуре командиром саперного взвода. И вот, где-то в июле получил письмо из Берлина от своего друга и одноклассника, старшего политрука Евгения Торчилина. Он писал, что видел Рейхстаг: обгорелый, раздолбанный снарядами, минами и пулями, под красным победным флагом, под бесчисленными автографами и надписями победителей. «Сам хотел расписаться, — пишет Женька, — но негде было — все исписано: и с наружи, и внутри. И вдруг, под самым куполом замечаю надпись: „Мы сибиряки, Красноярцы-Столбисты“. Мне стало радостно до слез: наши парни».

Евгений КОВАЛЕНКО