Димитрию Иннокентиевичу Каратанову не чужды были веселость и шутка. В кругу друзей это был далеко не скучающий человек, но и не экспансивный весельчак. Веселость у него была какая-то своя особенная, внутренняя и выражалась она особо и всегда действовала на окружающих своей интересной, своей оригинальной этой особенностью. Если какой-нибудь затейник обращал на себя в компании внимание своим постоянно приподнятым настроением и был центром внимания окружающих, то у Каратанова это же самое происходило совсем по-другому. Обычно в таких случаях он принимал самый серьезный вид, сосредоточивая на себе внимание нарочито повышенным пафосом жеста всегда разного и когда окружающие уделяли ему внимание он, обычно закинув голову и чуть прищурив глаза, с надменной улыбкой говорил о чем-нибудь смешном, имея в целом вид поучающего ментора, не допускающего никаких возражений. Особенно хорош он был в своей явной противоположности по характеру. Так будучи чрезвычайно добрым и мягким человеком он любил изображать деспота, властительного тирана. С раздувающимися от гнева ноздрями он величественным жестом приказывал невидимым слугам отсечь голову у какой-нибудь молоденькой девушки, придумывая ее непоправимую вину или отдавал приказ бросить ее на растерзание диким голодным зверям. Эта несуразность двух характеров: настоящего и напускного всегда вызывала большой интерес у зрителей. Сейчас же находились оппоненты, и начинался длительный спектакль, центральной фигурой в котором был, конечно, Каратанов. Дальше шли отмены своих страшных приказаний, назидательные наставления грешнице и ее прощение. На фоне леса, у горящего костра эти сцены были исключительными по своей и наивности и по их художественному воспроизведению.

Или Каратанов изображал знаменитого охотника с ружьем, небрежно закинутым за спину и дичью на поясе с боков. Его торжественно напыщенная поза не допускала никаких сомнений, что эти утки результат его непревзойденной меткости. На фоне быстрой реки Маны, высоко поднимающихся над берегом скал охотник, шествует, далеко закинув назад растрепанную голову. Вправо и влево от него, как бы образуя аллею, стоят его спутники. Они смотрят на него как на победителя. Во всех этих милых шутках у Каратанова нет лишнего шума, крика, всё идёт спокойно и тем кажется необычно интересным. Последнюю сцену «Охотник на Мане» удалось заснять его компании в 1909 году. Во время всякого рода таких интимных импровизированных спектаклей на лоне природы в тесной компании друзей часто Каратанов и первый выдумщик и самый живой участник исполнитель и как артист он исполняет свою ведущую роль артистически со всеми тонкостями нансировки в голосе, движении, мимике лица, жесте рук и постановке ног. И все это импровизация, мгновенно под настроение выдуманная и неповторимая.

Любил он и подшутить над кем-нибудь, особенно, если его поддерживал кто-нибудь другой из компании. Так его наивный ученик Женя Зубковский часто испытывал на себе его шутки и хотя заранее знал что его обманут все равно в конце концов снова начинал верить всяким небылицам Каратанова и поддерживающего его рассказы Яворского. Обычно зная, что Женя близко, друзья начинали разговор о том, что как жаль, что мы не взяли в этот раз с собою на Столбы лимона. «Ничего — говорил кто-нибудь из нас, — мы его найдем на Столбах на какой-нибудь ёлке, только надо в густом ельнике, так как нынче лето было сухое». Говорилось так, чтобы Женя услышал о чем идет речь и с самым серьезным выражением лица. Услышав разговор, Женя присоединялся к нам и принимал участие в нем. Услышав о лимонах на елках Женя говорил: «А вы не обманываете меня, что лимоны растут на елках?» «Ну, вот те на, — говорил Каратанов, — да ты сам походи и посмотри, наверное, посчастливится и увидишь». Придя на Столбы, пока варился чай, кто-нибудь из заговорщиков исчезал и через полчаса приходил и, показывая принесенный из города лимон, говорил: «Вот, брат, всего один, какой нынче неурожай на них, сухое лето». Опять начинался разговор о неурожае, сравнивался прошлый урожайный год и т.п. После чая Женя исчезал и приходил разочарованный через несколько часов, заявляя, что он не нашел ни одного лимона, а обошел по ручью самые густые ближайшие ельники. Все мы сожалеем и снова говорим о неурожае лимонов. Не верить такому почтенному человеку как Каратанов Женя не может, и он все же извиняюще спрашивает, подсаживаясь к нему поближе: «А скажите, на этот раз вы меня не обманываете?» Это так наивно, что обманщики сдаются и рассказывают всю правду. «Ах, опять обманули» — восклицает Женя и говорит, что больше не будет верить. И все же вновь поддается на новый подобный обман. В таких случаях серьезность тона Каратанова настолько подкупающа, что не верить выдумываемым чудесам никак не возможно, и наивный человечек типа Жени верит. Самое главное в этих шутках это абсолютная серьезность разговора и маленькая надуманная логика. Сколько было в компании Каратанова таких простых шуток, искусно смонтированных и умело проведенных. А как это было интересно и как артистически это проводилось, и всегда оно рождалось экспромтом и потому не было повторимо...

А.Яворский

ГАКК, ф.2120, оп.1., д.12